Искромсанное, загубленное ныне поместье Вильнев до сих пор сохраняет что-то от того блеска, который отличал его в годы, когда сюда приезжала на отдых императрица Евгения. Со старинными деревьями и прудом, с зеленой стеной листвы, воздвигнутой древними лесами Сен-Клуда, здешний пейзаж и сегодня полон очарования и грусти. Значительная часть имения досталась Пастеровскому институту. Меньший участок, отделенный от первого пространством, отведенным для публики, образует еще довольно обширное владение, в котором, вокруг большого дома уединения, разместилось четыре отдельных флигеля.
«Там она и живет», подумал князь, разглядывая издалека крыши дома и четырех обособленных построек.
Он пересек парк и направился к пруду.
Внезапно князь остановился за купой деревьев. Он заметил двух дам, прислонившихся к перилам моста, перекинутого через пруд.
«Варнье и его люди должны уже быть поблизости. Но, черт, они здорово прячутся. Ищу, ищу И не вижу»
Обе дамы теперь ступали по траве лужаек, под огромными деревьями-ветеранами. Синева неба проглядывала между ветвями, раскачиваемыми мягким бризом: в воздухе витали ароматы весны и молодой листвы. На покрытых газоном склонах, спускавшихся к неподвижной воде, маргаритки, фиалки, нарциссы и ландыши, все мелкие апрельские и майские цветы росли живописными букетиками, складываясь тут и там в крохотные многоцветные созвездия. Солнце клонилось уже к закату.
Внезапно трое мужчин вышли из небольшой рощи и двинулись навстречу гулявшим женщинам.
Подошли прямо к ним.
Произошел короткий разговор. Обе дамы выказывали очевидные признаки испуга. Один из мужчин подошел к той, которая была меньше ростом, и пытался схватить золотую сумочку, которую она держала. Дамы начали кричать. Трое нападающих набросились на них.
«Пора и мне», подумал Сернин.
Он бросился вперед. В десять секунд князь оказался у самой воды. При его приближении трое мужчин обратились в бегство.
«Бегите, сукины дети, подумал он с усмешкой, бегите со всех ног. Настал черед спасителя!»
Он принялся было их преследовать. Но одна из женщин взмолилась:
О, мсье, прошу вас! Моей спутнице плохо!
Меньшая ростом дама, действительно, в обмороке упала на траву.
Он вернулся к ним и с беспокойством осведомился:
Мадам не ранена? Неужели кто-нибудь из негодяев
Нет, нет Это только испуг Волнение И затем, вы меня поймете Эта дамагоспожа Кессельбах
Вот как! воскликнул князь.
Он подал ей флакончик с солью, и добавил:
Снимите аметист, который служит пробочкой Там коробочка, а в нейтаблетки Пусть мадам примет однуодну только, не больше, это сильное средство
Он смотрел, как молодая женщина оказывает помощь своей спутнице. Она была блондинкой, скромного вида, с серьезными, мягкими чертами лица; легкая улыбка оживляла их даже тогда, когда она и не думала улыбаться.
«Так вот она какая, Женевьева», подумал он.
И повторил про себя с волнением:
«Женевьева, Женевьева»
Госпожа Кессельбах тем временем постепенно приходила в себя. Вначале поглядела вокруг с удивлением, не в силах понять, что случилось. Потом, вспомнив недавнее происшествие, кивком головы поблагодарила своего избавителя.
С глубоким поклоном тот сказал:
Позвольте представиться Князь Сернин.
Не знаю, как выразить вам мою признательность, мсье, отозвалась госпожа Кессельбах.
Лучший способне выражать ее вовсе, мадам. Благодарить надо случай, тот случай, который привел меня в это место. Смею ли предложить вам руку?
Несколько минут спустя госпожа Кессельбах позвонила в двери дома уединения и сказала князю:
Прошу вас об еще одной услуге, мсье. Никому не говорите об этом нападении.
Но этоединственный способ узнать
Чтобы все узнать, потребуется расследование, а это поднимет опять вокруг меня шумиху. Допросы, утомительные разговоры А у меня на это больше нет сил
Князь не стал настаивать. Откланявшись, он спросил:
Вы позволите справиться о вашем самочувствии?
Разумеется!
Она поцеловала Женевьеву и вошла в дом.
Тем временем начало смеркаться. Сернин не хотел, чтобы Женевьева возвращалась одна. Не успели они, однако, пройти несколько шагов по тропинке к ее дому, как из темноты вынырнул силуэт; кто-то приближался к ним бегом.
Бабушка! воскликнула Женевьева.
Она бросилась в объятия пожилой женщины, которая покрыла ее лицо поцелуями.
Милая, милая моя! Что случилось? Почему ты так запоздала сегодня, ты, всегда такая аккуратная!
Женевьева представила:
Госпожа Эрнемон, моя бабушка. Князь Сернин
Она рассказала о происшедшем. Госпожа Эрнемон неустанно повторяла:
Дорогая моя, как ты, должно быть, испугалась!.. Никогда не забуду вашей помощи, мсье, клянусь Как ты, наверно, испугалась, дорогое дитя!
Не надо, бабушка, успокойся Я ведь не пострадала
Да, но пережитый страх мог тебе повредить Никогда не знаешь, какие могут быть последствия Ох! Это ужасно!
Они прошли вдоль зеленой изгороди, из-за которой виднелись деревья небольшого сада, цветочные клумбы, лужок и белый дом. Позади дома, под сенью кустарников, образующих нечто вроде беседки, была видна другая ограда. Старшая дама пригласила князя войти и привела его в небольшой салон, который служил также местом, где родственники встречались с питомцами школы. Женевьева попросила у князя разрешения отлучиться на несколько минут, чтобы позаботиться о своих учениках; было уже время ужина.
Князь и госпожа Эрнемон остались одни.
Пожилая, седая женщина выглядела бледной и печальной. Она была чересчур, пожалуй, плотной, с несколько тяжеловесной походкой и, несмотря на манеры и платье настоящей дамы, в ней было заметно нечто простонародное. Зато в ее глазах светилась бесконечная доброта. Сернин подошел к ней, взял в руки ее голову и расцеловал в обе щеки.
Ну как, старушка, живешь? спросил он.
Она посмотрела на него в ошеломлении, раскрыв рот и вытаращив глаза.
Князь снова расцеловал ее, смеясь.
Она пролепетала:
Ты! Это ты! Ах! Иисус-Мария!.. Не может быть! Иисус-Мария!
Милая моя Виктуар!
Не называй меня так, проговорила она, вздрогнув. Виктуар умерла Твоей старой кормилицы больше нет на свете. Я всецело принадлежу Женевьеве.
И добавила еще тише:
Ах, Иисус-Мария!.. Я не раз читала твое имя в газетах Значит, это правда, ты опять взялся за старое?
Как видишь.
Но ты ведь поклялся мне, что с этим покончено, что ты уезжаешь навсегда, что хочешь стать честным человеком
Я пытался. Вот уже четыре года пытаюсь. Ты ведь не скажешь, что на протяжении этих четырех лет я давал повод обо мне заговорить?
Так что же?
Так вот, эта жизнь мне наскучила.
Она вздохнула:
Ты все тот же Ничуть не изменился Все, действительно, кончено, ты никогда не переменишься Значит, ты замешан в деле Кессельбах!
Еще бы! Иначе для чего постарался бы устроить в шесть часов вечера нападение на госпожу Кессельбах, получив возможность в шесть часов пять минут вырвать ее из лап моих же людей? Спасенная мною, она будет обязана меня принять. Теперь у меня доступ в самое сердце цитадели; теперь, оберегая вдову, я могу наблюдать за окрестностью. Ах, что тут скажешь; жизнь, которую я веду, не позволяет бездельничать. Я должен устраивать блистательные сюрпризы, добиваться внезапных и громогласных побед.
Она наблюдала за ним в смятении. И наконец пробормотала:
Понимаю Понимаю Всеобман Но тогда Женевьева
О! Одним камнем я попаду в две цели. Это чудесное спасение я подстроил не для себя одного. Подумай только, сколько времени мне понадобилось бы, сколько усилий, может бытьбесполезных, ушло бы на то, чтобы завоевать доверие этого ребенка! Кем я был для нее? Незнакомец Чужой Теперь яспаситель! Еще часи стану другом.
Ее проняла дрожь.
Стало быть Женевьеву ты вовсе не спас Стало быть, ты хочешь, чтобы мы были втянуты в твои темные дела!
И, схватив его плечи, воскликнула во внезапном приступе возмущения:
Так вот, этого не будет! Слышишь? Ты привел однажды ко мне эту девушку и сказал: «Вот она, доверяю ее тебе Ее родители умерли Она остается под твоей защитой И я сумею постоять за нее!
Госпожа Эрнемон казалась готовой ко всему.