Дерек приподнял брови в притворном испуге,
Неужели дела так плохи? Могу заверить, я не обидчивне робейте.
Нет, начал Кнайтон, но
Он остановился.
Дерек пристально посмотрел на него.
Продолжайте, продолжайте, тепло сказал он, я могу себе представить, насколько неприятны некоторые поручения моего дорогого тестя.
Кнайтон откашлялся и заговорил официальным тоном, стараясь не смущаться.
Мистер Ван Алден направил меня к вам сделать предложение
Предложение? на мгновение Дереку не удалось сдержать удивления, он ожидал от Кнайтона совсем других слов. Он протянул Кнайтону сигареты, закурил сам и откинулся в кресле, сардонически промолвив:
Предложение! Право, интересно.
Мне можно продолжать?
Пожалуйста. Вы должны извинить мое удивление, но мне кажется, что мой дорогой тесть несколько сдал позиции со времени нашей утренней беседы. А мои представления о сильных людях, наполеонах финансового мира и все такое прочее, как-то не вяжутся с отступлением. Я думаю, он счел свою позицию более слабой, чем ему казалось.
Кнайтон вежливо прислушивался к его беззаботной насмешливой болтовне, но на его лице ничего не отражалось. Он подождал, пока Дерек закончит, и спокойно сказал:
Я постараюсь высказаться возможно короче.
Прошу!
Дело заключается вот в чем. Как вы знаете, миссис Кеттеринг собирается подать прошение о разводе, и если вы не будете препятствовать, в тот день, когда дело будет закончено, вы получите сто тысяч наличными.
Дерек, как раз прикуривавший сигарету, застыл.
Сто тысяч! резко сказал он. Долларов?
Фунтов.
На несколько минут установилось молчание. Дерек размышлял, нахмурив лоб. Сто тысяч фунтов означает продолжение его приятного безмятежного существованиясладкий сон в объятиях Мирель. Это означало также, что Ван Алдену известны некие пикантные подробностиуж он просто так платить не станет. Дерек встал и подошел к камину.
А что будет в том случае, если я откажусь от столь лестного предложения? вежливо и с холодной иронией спросил он.
Кнайтон протестующе поднял руку.
Уверяю вас, мистер Кеттеринг, что я принял поручение с величайшей неохотой.
Все в порядке, ответил Дерек, не огорчайтесь, вы ведь и не виноваты. Лишь ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
Кнайтон тоже встал и заговорил еще более неохотно:
В случае отказа мистер Ван Алден просил передать, что разорит вас.
Кеттеринг приподнял брови, но сохранил непринужденный тон.
Ну что ж, сказал он, думаю, так и будет. Я, конечно, не в состоянии долго выдерживать борьбу с американским мультимиллионером. Ха, сто тысяч! Если уж даешь взятку, то давай очень много денег. Если бы я сказал, что за двести тысяч согласен сделать то, о чем он просит, что тогда?
Тогда я передал бы ваши слова мистеру Ван Алдену, бесстрастно ответил Кнайтон. Таков ваш ответ?
Нет, сказал Дерек, как это ни смешно, но нет. Вы можете вернуться к моему тестю и передать ему, чтобы он убирался к чертовой матери вместе со своими взятками. Достаточно ясно.
Вполне. Кнайтон поколебался а затем смущенно добавил:Я разрешите сказать вам, мистер Кеттеринг, я рад, что вы так ответили.
Дерек промолчал.
Когда Кнайтон вышел, он еще несколько минут стоял, погруженный в мысли, по его губам блуждала странная улыбка.
Вот и все, сказал он тихо, как бы думая вслух.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯВ «ГОЛУБОМ ПОЕЗДЕ»
Папа! воскликнула миссис Кеттеринг. Нынешним утром она сильно нервничала. Одетая в прекрасную норковую шубу и маленькую китайскую красную шапочку, она, глубоко задумавшись, прогуливалась по перрону вокзала Виктория. Внезапное появление отца и его сердечное приветствие возымели на нее непредвиденное действие.
Чего ты так испугалась, Руфь?
Ничего, просто я не ожидала тебя увидеть. Ведь ты попрощался со мной вчера вечером и сказал, что сегодня утром у тебя деловая встреча.
Да, ответил Ван Алден, но ты для меня значишь больше, чем любые деловые встречи. Хочу взглянуть на тебяне скоро, наверное, увидимся.
Замечательно, что ты пришел, пап, жаль, что не едем вместе.
А что бы ты сказала, если б я поехал?
Он сказал это просто в шутку и удивился, заметив, как Руфь покраснела и в ее взгляде мелькнул испуг. Она нервно и неуверенно рассмеялась.
Ты знаешь, я тебе на мгновение даже поверила, сказала она.
А тебе было бы приятно?
Конечно! сказала она с преувеличенной горячностью.
Ну что же, улыбнулся Ван Алден, очень мило с твоей стороны.
Но ведь мы не надолго расстаемсяты же приедешь в следующем месяце.
Да, бесстрастно сказал Ван Алден. Иногда я удивляюсь, почему все доктора на Харлей Стрит в один голос твердят, что мне необходимы солнечные ванны и перемена климата.
Папа, не ленись, вскричала Руфь. В следующем месяце там даже лучше, чем сейчас. Ты ведь сказал, что сможешь освободиться от срочных дел.
Может быть, может быть, со вздохом ответил Ван Алден. Я думаю, тебе лучше сесть в поезд. Где твое место?
Руфь Кеттеринг бросила взгляд вдоль поезда. У дверей одного из пульмановских вагонов стояла высокая худощавая женщина в черномэто была служанка Руфи. Когда хозяйка подошла, та отступила в сторону.
Я поставила ваш саквояж с одеждой под сиденье, на случай, если он вам понадобится. Мне забрать пледы или оставить один?
Нет, нет, он мне не понадобится. Лучше пойди отыщи свое место, Мэйсон.
Хорошо, мадам.
Ван Алден и Руфь вошли в пульмановский вагон. Руфь отыскала свое место, и Ван Алден положил на ее столик несколько газет и журналов. Место напротив было уже занято, и Ван Алден мельком оглядел женщину, которая там сидела, заметив только ее привлекательные серые глаза и опрятный дорожный костюм. Он еще немного потолковал с Руфью о том, о семобычный разговор, ничего не значащие слова.
Наконец, услышав свисток, он посмотрел на часы и сказал:
Пожалуй, пора выметаться. До свидания, дорогая. Ни о чем не волнуйся, все будет отлично, и он направился к выходу.
О, папа!
Ван Алден быстро обернулсяв голосе дочери ему почудилось что-то настолько чуждое ей, что он был поражен: то был почти крик отчаяния. Она хотела было броситься к нему, но в последний момент овладела собой.
До встречи, папа!
Через две минуты поезд тронулся.
Руфь тихо сидела на своем месте, кусая губы и пытаясь сдержать непроизвольные слезы, чувствуя себя разбитой и опустошенной. Ей пришла в голову дикая мысль: а что, если спрыгнуть на ходу, пока поезд не разогнался? Она, обычно такая спокойная и самоуверенная, впервые в жизни почувствовала себя оторванным листком, подхваченным порывом ветра. Что бы сказал ее отец, если бы знал!
Сумасшедшая. Да, она сумасшедшая. Впервые в жизни она поддалась слепому чувству и дошла до того, что собиралась совершить поступок, которыйдаже сама понимала! был глупым и опрометчивым. Она в достаточной мере была дочерью Ван Алдена, чтобы понять собственную глупость, и была достаточно уравновешенна, чтобы осудить собственные ошибочные действия. Но она была его дочерью и в другом: с той же железной хваткой добивалась желаемого, и, раз решившись, уже не отступала. С самой колыбели она была своевольна, условия ее жизни развили в ней упрямство, и теперь характер безжалостно управлял ее действиями. Что ж, жребий брошентеперь нужно задуманное довести до конца.
Она подняла взгляд и встретилась глазами с пассажиркой, сидевшей напротив. Ей вдруг пришла в голову фантастическая мысль, будто визави читает ее мысли. В серых глазах она увидела понимание и сострадание.
Ах, мимолетное впечатление! Лица обеих женщин снова обрели благовоспитанное безразличное выражение. Миссис Кеттеринг раскрыла журнал, а Кэтрин Грей стала смотреть в окно на кажущуюся бесконечной сеть лондонских улиц и пригородов.
Руфь обнаружила, что ей становится все труднее сосредоточиться на чтении, незаметно, исподволь, ею снова овладели бесчисленные сомнения: как и все холодные и независимые люди, она, если уж теряла контроль над собой, то теряла его полностью. Какая же она дура! Но уже слишком поздно или еще нет? О, если бы она могла поговорить с кем-нибудь, посоветоваться Никогда раньше ей и в голову не пришла бы такая мысльона бы с презрением отвергла любое решение, кроме своего собственного, но теперьчто с ней случилось? Паника? Да, это было самое подходящее словопаника. ОнаРуфь Кеттерингохвачена малодушной паникой!