Она бросила взгляд напротив. Если бы только она была знакома с этой милой, спокойной и симпатичной женщинойвот с кем, наверное, легко разговаривать. Но, конечно, лезть с откровенностями к незнакомому человеку неприлично. Руфь снова взяла журналв конце концов, надо держать себя в руках. И потом, она же все продумала, на все решилась по своей собственной воле, да и много ли счастья она видела в жизни? Почему бы и ей не стать счастливой? И никто никогда не узнает.
Время до Дувра пролетело незаметно. Руфь хорошо переносила морскую качку, и вскоре она уже скрылась от холода в теплой и уютной каюте на пароходе.
Если бы Руфь спросили, она бы ответила отрицательно, но, тем не менее, иногда она становилась суеверной. Ей, например, всегда нравились совпадения.
Высадившись в Кале и заняв вместе со служанкой свое двойное купе в «Голубом поезде», она прошла в вагон-ресторан и была приятно удивлена, когда ее соседкой по столику оказалась та самая женщина, которая ехала с ней в пульмановском вагоне из Лондона. Обе женщины мило улыбнулись друг другу.
Вот так совпадение! сказала миссис Кеттеринг.
Да, согласилась Кэтрин. Чего только не случается в жизни.
Их очень быстро обслужил официант, и вскоре перед ними уже стояли тарелки. К тому времени, когда на смену супу появился омлет, Кэтрин и Руфь вели непринужденную дружескую беседу.
Так хочется поскорее на солнце, вздохнула Руфь.
Уверена, все будет прекрасно.
Вы хорошо знаете Ривьеру?
Нет, еду в первый раз.
Очень за вас рада.
А вы, я думаю, ездите ежегодно?
Да. Январь и февраль в Лондоне просто ужасны.
А я всегда жила в деревне, там зима тоже не очень-то радуетповсюду такая грязь.
А что заставило вас решиться на путешествие?
Деньги, ответила Кэтрин. Десять лет я была компаньонкой на жаловании, и денег хватало лишь на то, чтобы купить себе крепкие деревенские башмаки, а теперь я получила наследствосказочное богатство, хотя, наверное, вам оно не показалось бы таким уж сказочным.
Интересно, а почему вы подумали, будто оно не покажется мне солидным?
Кэтрин рассмеялась.
Даже не знаю, просто у меня такое впечатление. Я сразу же решила, что вы принадлежите к элитесамым богатым людям. Или я ошиблась?
Нетответила Руфь, вы не ошиблись, она вдруг стала серьезной. А вы не могли бы сказать мне, что вы еще обо мне подумали?
Я
Руфь не обратила внимания на смущение собеседницы.
О, прошу вас, не отказывайтесь, мне очень хочется знать. Когда мы выехали из Лондона, я на вас посмотрела и у меня возникло такое чувство, что вы ну, читаете мысли, что ли.
Могу вас заверить, я вовсе не телепатка, улыбнулась Кэтрин.
Нет, конечно, но, пожалуйста, скажите, что вы обо мне подумали?
Руфь говорила так настойчиво и искренне, что добилась своего.
Что ж, я скажу, если вам так хочется, но не думайте, что перед вами ясновидящая. Мне показалось, что у вас какая-то беда, и мне стало вас жалко.
Вы правы. Вы совершенно правы! Я в страшном затруднении. Мне мне хотелось бы поделиться с вами, если можно.
«Боже! подумала Кэтрин, люди повсюду одинаковы! Столько лет слышала я исповеди в Сент Мэри Мэд, и вот здесь то же самое. Но я я больше не хочу выслушивать чужие исповеди».
Но вслух она вежливо ответила:
Расскажите.
Они уже почти закончили обед. Руфь едва ли не залпом выпила свой кофе, встала и, даже не заметив, что перед Кэтрин стоит полная чашка, сказала:
Пойдемте в мое купе.
У нее были два отдельных купе, соединенных дверью. В одном находилась та самая худощавая служанка, которую Кэтрин видела на вокзале Виктория, она сидела очень прямо, прижимая к себе большую красную сафьяновую сумку с четкими инициалами Р. В. К. Миссис Кеттеринг прикрыла дверь, соединявшую купе, и села. Кэтрин устроилась рядом.
Я в ужасном затруднении, не знаю, что и делать. Я люблю одного человекадействительно очень люблю, мы полюбили друг друга в ранней молодости, но нас несправедливо и грубо разлучили. А теперь мы снова будем вместе.
Да?
Я я еду на встречу с ним. О! Я знаю, вы скажете, что я поступаю неправильно, но вы не знаете всех обстоятельств. Мой муж просто невозможен, он очень плохо обращается со мной.
Да? снова сказала Кэтрин.
Но главное, что меня убиваетя обманываю отца, он провожал меня сегодня на вокзале. Он хочет, чтобы я развелась с мужем, и он, конечно, не имеет понятия, что я что я собираюсь встретиться с другим мужчиной. Он бы решил, что я делаю страшную глупость.
Ну а сами вы разве не так же думаете?
Я я тоже так думаю.
Руфь Кеттеринг опустила взгляд на свои рукиони сильно дрожали.
Но я не могу вернуться.
Почему?
Мы мы обо всем договорились, я разбила бы его сердце.
Вы и сами в это не верите, трезво сказала Кэтрин, мужское сердце не так легко разбить.
Он подумает, что у меня не хватило мужества или желания.
То, что вы собираетесь сделать, сказала Кэтрин, кажется мне ребячеством. Я думаю, вы сами прекрасно понимаете.
Руфь закрыла лицо руками.
Я не знаю, не знаю! С тех пор, как я выехала из Лондона, мне кажется, что со мной что-то скоро случитсяи мне не избежать удара судьбы.
Она нервно сжала руку Кэтрин.
Вы, наверное, сочтете меня сумасшедшей, но я вам говорю: надвигается что-то страшное.
Не думайте о такой чепухе, постарайтесь взять себя в руки. Вы можете телеграфировать отцу из Парижа, и он сразу приедет.
Руфь обрадовалась.
Да, именно так и следует сделать. Милый, милый папа! Страннодо сегодняшнего дня я и не знала, как сильно его люблю.
Она выпрямилась и вытерла глаза носовым платком.
Я себя глупо вела. Большое спасибо, что позволили поговорить с вами. Не знаю, с чего я стала такой истеричкой.
Она встала.
Мне теперь лучше. Наверное, мне просто надо было выговориться. Я даже не могу понять, как могла так долго валять дурака.
Кэтрин тоже поднялась.
Я рада, что вам лучше, сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойней. Она слишком хорошо знала, что за исповедью следует смущение, и добавила:
Мне нужно к себе.
Кэтрин вышла из купе как раз в тот момент, когда из другого появилась служанка Руфи. Та глянула в сторону Кэтрин, и на ее лице отразилось удивление. Кэтрин обернулась, но к этому времени тотили та, кто вызвал удивление служанки, уже скрылся в своем купе, коридор был пуст, Руфь пошла в сторону своего вагона. Когда она проходила мимо двери последнего купе, оттуда выглянула женщина, тут же быстро захлопнувшая дверь. У женщины было лицо, которое трудно забывается, в чем Кэтрин и убедилась, когда встретилась с этой женщиной в следующий раз. Красивое лицо, круглое и смуглое, с обильной, причудливо наложенной косметикой. Кэтрин показалось, что она где-то видела даму раньше.
Она вернулась в свое купе и некоторое время размышляла: ей было интересно, кто эта женщина в норковой шубе, и чем закончится ее история.
«Может, я помогла кому-то не совершить глупость, я сделала доброе дело, подумала она, хотя, кто знает? Эта женщина всю жизнь была практичной эгоисткой, и, может быть, ей пошло бы на пользудля разнообразияпоступить так, как подскажет сердце. В конце концов, я вряд ли встречу ее сновауж сама-то она, конечно, со мной встречаться не захочет. Хуже нет, слушать чужую исповедьлюди такого не прощают».
Ей не хотелось, чтобы за ужином она снова оказалась рядом со своей новой знакомой. Не без юмора она подумала, что им обеим было бы неловко. Откинувшись на подушки, она почувствовала себя усталой и немного расстроенной. Поезд уже был в Париже и отчаянно медленно, то и дело останавливаясь, пробирался по его центру. Когда они, наконец, подъехали к Лионскому вокзалу, Кэтрин с удовольствием вышла прогуляться по платформе. После душного вагона холодный воздух освежал. Кэтрин увидела, каким образом дама в норковой шубе решает проблему возможной неловкости за ужиномее служанке через окно подали корзину с едой. Кэтрин рассмеялась.
Когда поезд тронулся, и громко зазвенел звонок к ужину, Кэтрин отправилась в вагон-ресторан со спокойной душой.