На мгновение Унимо показалось, что это неудачная шутка. Но примар Томэр действительно был напуган, хотя и старался держаться со всем самообладанием рыбацкого характера.
Нимо разозлился: ему надоел этот глупый разговор, эта пустая трата времени, эти замысловатые угрозы. Захотелось освободиться от этого душного квестора. Вдохнуть воздуха реальнейшего.
В таком случае могу вас заверить, лори королевский квестор, что это полностью моя вина, притворно погрустнел Унимо. Я отказывался сообщать тару примару своё имя, хотя он много раз просил меня это сделать, поэтому никакой возможности записать меня в книгу жителей не было, кроме как под чужим именем, что, согласитесь, недопустимо. Не могу сказать, что я сожалею, поскольку слышал ещё в детстве, что подданные Шестистороннего могут перемещаться между землями и сторонами по своему усмотрению, не спрашивая дозволения кого бы то ни было, и у меня есть надежда, что это и до сих пор так.
На самом деле, примар никогда не спрашивал ничего подобного. С тех пор как исчез Форин, жители посёлка вообще не докучали вопросами новому смотрителю и его это полностью устраивало.
Квестор был рад началу разговора. Он оказался в своей стихии.
Конечно, лори Ум-Тенебри, вы совершенно правы. Запись в учётной книге производится исключительно для нужд королевских служащих и не имеет цели ограничивать права подданных или контролировать их перемещение. Но хочу сообщить вам, лори, что все жители посёлка, кроме вас, записаны в книгу. Это выглядит очень похожим на злоупотребление положением, хотя и объяснимым, но едва ли оправданным.
Унимо прикрыл глаза. Чтобы почувствовать равновесие, покачнуться, но устоять на шатких мостках через весенний ручей. Вода играет, пробует свои молодые силы, плавится на солнце, но это обманчивое тепло: пока ещё слишком ранняя весна
Я думаю, что у вас уже достаточно сведений для того, чтобы принять решение, лори квестор, и если других вопросов ко мне нет
Квестор улыбнулся и Унимо, покачнувшись, упал в ледяную воду. Нет, так просто этот бывший птичник уходить не собирался, глупо было надеяться. Он из тех людей, у которых всегда есть вопросы.
Лори Ум-Тенебри, ещё один небольшой вопрос, связанный, впрочем, с предыдущим. Хотелось бы уточнить основания пользования этим хм жилищем. Маяк принадлежит казне, как любое сооружение древнее двух сотен лет. А любой, кто пользуется таким имуществом как своим, должен получать письменное разрешение полномочного претора и уплачивать взносы. Могу ли я взглянуть на ваше разрешение?
Унимо мысленно отправил квестора к Окло-Ко. А сам вспоминал Форина, его точные движения, холодные усмешки. Интересно, посмели бы они явиться вот так к настоящему Смотрителю? Вспомнил и Трикса даже взглянул в тот угол, в котором так любил сидеть немой, используя любую возможность выразить болтливым людям своё презрение.
Квестор ещё что-то говорил, но слов не было Унимо видел только старательно вылепленные интонации, а потом и они исчезли, растворившись в мерных ударах волн.
Нимо закрыл глаза. Форин был здесь, рядом, стоял в недоумении, что кто-то занял его любимое место на окне. С ним ничего не случилось да и что могло случиться с Мастером Реальнейшего в любом из миров? Лицо Смотрителя в свете ламп было бледным, словно крыло чайки в свете луны. Унимо усмехнулся своим наивным сравнениям, но тут же услышал звук, с которым крыло взрезает воздух. Чайки из сна они возвращались. Они были неподалёку, стремились к маяку, не в силах противостоять его фотонному зову Нимо ощутил волну злой радости, представив, как огромные птицы набросятся на самодовольного квестора, сдёрнут с него маску привыкшего только спрашивать, заставят отвечать страхом на бессловесные вопросы длинных острых клювов. Взорвут кожу, доберутся до беззащитных костей, заливая пресный мир квестора мятным сиропом боли
И тут примар, набравшись, наконец, смелости, негромко кашлянул и решился вступить в разговор:
Лори квестор Разрешение полномочного претора есть, у нас в архиве. Выдано на смотрителя маяка. На смотрителя, без указания имени. А взносы мы ежегодно во время осенней ярмарки платим, из казны посёлка
Смотритель открыл глаза и с удивлением взглянул на примара. На мастера реального, который, сам того не ведая, спас заносчивого квестора.
Я вынужден буду проверить, тар Стор, все ли жители посёлка разделяют вашу уверенность в необходимости тратить казну на поддержание маяка, который не указывает путь ни одному кораблю
Довольно! Унимо спрыгнул с окна и смотрел прямо на квестора, не скрывая своего раздражения. Вы и так сказали слишком много, лори Лейтери. Здесь, на маяке, который не указывает путь ни одному кораблю, это не принято.
Квестор поднялся, сохраняя ту самую улыбку, которая потом снилась его незадачливым собеседникам. Ту, от которой жди беды.
Разумеется, здесь всё устроено по вашим правилам. И никто не смеет вам перечить, даже вот тар примар покрывает вас.
Не дать квестору уйти. Не позволить ему так безнаказанно ухмыляться на маяке! Окунуть его с головой в реальнейшее и смотреть, как он будет захлёбываться, смешно разевая рот Нет, Унимо не думал об этом всерьёз, не думал (ведь не думал?). Лучше уж злиться на себя: привык жить в своей раковине, самодовольный моллюск! Забыл, что кто-то может прийти и вытряхнуть тебя, и наблюдать, как смешно ты сокращаешь чувствительное тельце, жалкий, лишённый убежища.
Сердце колотилось камнем в железной банке, выброшенной на берег прибоем.
Краем взгляда Нимо заметил длинное белое перо, которое порыв ветра бросил в окно галереи. Это была удача, это было спасение: он смотрел на стержень и опахало и размышлял о том, как перо южного альбатроса могло оказаться так близко к берегу. Если бы перо было с тёмными пятнами, то было бы понятно: северные альбатросы часто пролетали над Исчезающим островом, устремляясь домой после путешествий в тёплые края. Но ведь перо было абсолютно белое
Лори Лейтери, вероятно, понял, что ему больше ничто не угрожает.
Не зря мне советовали быть осторожным, сообщил он, отступая к лестнице, по которой уже спускался, уходя по-синтийски, осмелевший примар. Но берегитесь, лори Ум-Тенебри, ваше время вышло.
Как много лет назад, Унимо сидел на полу галереи, прижимаясь спиной к стене так, чтобы никто снаружи не мог бы его увидеть. Не мог бы насладиться зрелищем беспомощного Мастера Реальнейшего, который вдруг скорчился на полу, не выпуская из рук длинное белое перо.
Унимо закутался в тёплое тёмно-зелёное покрывало, которое в прошлом году подарила Мица, и выбрался на галерею маяка с кружкой крепкого травяного чая. Солнечные лучи, выжатые в кружку. Компресс на сердце. Которое теперь стучало через раз, не попадая даже в ленивый ритм волн.
Кто из них ни обернулся белой птицей и потерял перо отец ли, Форин, кто-то ещё, он спас квестора. А Унимо должен теперь спасать себя сам. Как умеет.
Подумать только у него требуют налоги, разрешение и прочее. Как будто он, Унимо, должен об этом думать. Какая наглость. Но он не мог ничего им противопоставить даже не знал, что посёлок платит за него сбор. Не за него, впрочем, а за смотрителя маяка. Маяка, который не указывает путь ни одному кораблю. Но за всё нужно платить так, кажется, они говорят? Тем более за излишества и сказки.
Унимо устало прикрыл глаза и чувствовал на веках лёгкое касание неуловимого осеннего света, который то пробивался из-за низких туч, то снова исчезал. Вдруг стало совсем темно: на мгновение по лицу смотрителя мелькнула тень.
Ласточка! Чёрный блестящий комок на камнях галереи. Откуда ей было взяться на осеннем Исчезающем острове?
Нимо всегда пропускал тот самый момент: слишком медленно двигались его веки. Вот и теперь увидел только, как Тэлли поправляет сбившееся от ветра чёрное платье и медлит, поднимая взгляд. Очень медленно, так что он уже перестаёт удивляться, успевает перепроверить: ну да, всё верно, двенадцать лет не виделись.
Привет, Нимо, сказала она и хотела было обнять друга, но не решилась.