Неловкость незаконченного объятия. Птенец, который так и не смог взлететь, обречён на смерть.
Зачем сама королева Шестистороннего появилась на маяке на окраине Островной стороны вот что было важно. Поэтому Унимо не думал о том, какой измученной выглядит Тэлли, как она нервно сжимает руки, как радостно и как невыносимо снова видеть её. И как не разбудить бы от такой встречи призрак Форина.
Привет, Тэлли, ответил смотритель, собрав всё тепло, которое ему оставил осенний день.
Он сбежал из Тар-Кахола. Он хотел быть один. Он спрятался на маяке. Она охраняла это одиночество только присылала письма раз или два в год, на которые Унимо отвечал безобразно короткими записками.
Нужна твоя помощь, выдохнула Тэлифо.
Чай ты не будешь, да? обречённо уточнил Унимо.
Королева покачала головой. Не было времени. Если смотритель согласится, она напоит его лучшим чаем или кофе в Шестистороннем. Только бы он согласился.
В Тар-Кахоле появился мастер, который может делать с людьми, что угодно. Понимаешь, совершенно что угодно, с любой толпой. И никто из нас не может его остановить. Он непонятно, что ему нужно, но я сама его видела. Заглянула ему в глаза. Мне не было так страшно уже давно, с тех пор как исчез Флейтист. Но тот был игрок, а этот не играет. Он будет убивать просто так, потому что ему этого захочется Мы не справимся без тебя.
В силе неизвестного мастера королева и члены Королевского Совета имели возможность убедиться лично. Тэлли и лори Мэлл председатель Совета получили одинаковые записки, автор которых предпринял все возможные меры, чтобы остаться неизвестным. «На открытии осеннего сезона в Королевском театре вас ждёт по-настоящему удивительное зрелище. Не пропустите». Мэлл сразу же, по своей привычке не советуясь с королевой, распорядился выставить охрану у театра, приказал лучшим квесторам прибыть на представление под видом зрителей и быть настороже.
На срочном совещании решено было попытаться не допустить распространения слухов (отчасти это удалось) и выяснить, кто дерзнул угрожать королеве Шестистороннего и её Совету (эта задача оказалась непосильной).
Тэлли, повинуясь своей тревоге, пригласила Мастера Врачевателя. Она чувствовала, что автор записок из реальнейшего. Поэтому хотелось, чтобы рядом был кто-то из сильных мастеров. Грави был так искренне рад неожиданному приглашению вечно занятой королевы, что ей стало совестно открывать истинную причину.
Сначала представление шло своим чередом. Грави, далёкий от театрального искусства, старательно разглядывал сцену, не замечая, как нервно озирается его спутница.
А потом, когда даже Мэлл немного успокоился, на сцену поднялся он. Ничем не примечательный молодой горожанин. «Что-то у вас тут скучно. Не хватает драматизма», заявил он, усаживаясь в кресло, с которого вскочил перепуганный актёр. И тут же в проход между рядами рухнула огромная тяжёлая люстра с серебряными подсвечниками. К счастью, никто не пострадал.
Вот так будет поживее, улыбнулся он. И пояснил, повернувшись к публике: Демонстрация искусственности этой границы, которая кажется такой незыблемой. Естественной. Ограждающей зрителей от всего плохого, что может произойти. Только за ней можно проявить великодушное сочувствие героям
Паника не началась исключительно потому, что он не любил панику. Заставил зрителей замереть и молча смотреть на него. Те немногие, которым он оставил возможность что-то предпринять, тратили время на беспомощное оглядывание, поэтому он снова заскучал и поджёг занавес.
Тэлли встала и направилась по проходу в сторону сцены. Грави бросился за ней.
В его глазах было пусто. Не за что зацепиться. Ничего не узнать. Нечем защититься. Тэлифо и Грави стояли на сцене безоружные, и запах горящего пыльного занавеса был невыносим.
Мэйлири, он изобразил в кресле галантный поклон. Правда, вы раньше такого не видели? Все эти куклы, тут он вполне театрально обвёл рукой зал, слушаются вас, но станут ли они за вас гореть? Станут? Не думаю. А вот смотрите если я им прикажу сидеть и не двигаться, пока этот огонь не перекинется на стены зала, на эти бархатные тряпки, которыми здесь всё увешано, а вы будете стоять и смотреть, как тогда
Довольно! Чего вы хотите? Грави шагнул вперёд, закрыв застывшую Тэлифо, которая всё пыталась что-то разглядеть в зрачках незнакомца.
Мастер лекарь, улыбнулся он, невежливо вмешиваться в чужой разговор. Занимайтесь лучше своим делом, любитель безумцев, а к нам, нормальным людям, не лезьте.
Занавес рухнул с грохотом, но ни один зритель не моргнул, не вздрогнул.
Незнакомец захохотал и в несколько шагов-прыжков очутился около Тэлифо, тронул её за подбородок рукой в тонкой перчатке и, что-то быстро прошептав, скрылся за сценой
Он сказал, что в следующий раз мы встретимся на ярмарке Дня урожая на площади Рыцарей Защитника, и тогда мы увидим его во всей красе. А это уже завтра. Только ты можешь помочь, повторила Тэлли.
Унимо смотрел на море. Он не знал, что сказать. Слова мешались с туманом у подножия башни, который с каждым осенним дигетом пробирался всё выше.
Я не могу, придумал он. Если даже Мастер Врачеватель не справился, то я почему ты думаешь
Силы покинули Тэлифо резко, как сходит вода после высокого прилива. Весь ужас, пережитый в театре, надавил на плечи когтистыми лапами, зашептал ветром в уши злое, жестокое. Она не отказывает в помощи, она оберегает Тар-Кахол, как ей велел Форин, она делает всё, что ожидают от неё другие и это не имеет никакого значения для неё самой. Они с такой лёгкостью отказывают ей, хотя она так редко о чём-нибудь просит.
Форин не отказал бы. Не стал бы красоваться своими сомнениями, он бы
Такого Унимо не ожидал. Он удивлённо посмотрел в глаза Тэлли, и она зажмурилась, потому что увидела перед собой взгляд мальчишки, которого выгнал из дома отец. Дважды. А потом выгнал из своего мира Форин, да. И все знали, что никогда новому смотрителю не стать кем-то похожим. И Унимо это знал, мешая обвинения и горячие мольбы в письмах к Форину, которые тут же отправлялись в огонь. Письмах, о которых смотритель не рассказал бы и под пытками.
Это был запрещённый приём.
Закономерное неотвратимое чудовище реальнейшего бесшумно бросилось на Тэлифо и смяло её
Маленькая Тэлли сидит на высоком табурете в окружении сестёр приюта. Одна из них, самая строгая, цепко схватив воспитанницу за подбородок, отчитывает её: «Опять ты играла на дороге, посмотри, во что превратилось новое платье! Ты же девочка! Посмотри хотя бы на Литу, как она всегда аккуратно одета, ты хоть раз видела, чтобы она испачкала платье?» Воспитательница что-то ещё говорит, а Тэлли сидит и ждёт, и боится упасть с высокого стула, потому что перед глазами у неё какие-то зелёные круги, расплывающиеся от слёз Снова приют, только несколькими годами позже: её вызывает на беседу начальница приюта. Даже предлагает чай, на что Тэлли привычно мотает головой. «Я хочу помочь тебе, мягко говорит лири О-Тано, и её голос напоминает тёплое молоко. С пенкой. От того, как мы себя ведём, зависит, как будут к нам относиться другие люди. Ты ведь понимаешь, здесь лири тщательно вздыхает, что для девочек из приюта это особенно важно. А ты ведёшь себя очень недальновидно. Вот взять хотя бы Матини: она не упускает случая показать себя, а ты дичишься любого постороннего»
Унимо умел так выдёргивать из темноты прошлого, как Форин не раз спасал его самого.
Тэлли, перестань, всё хорошо, что ты, он крепко обнимал её, пока она бесконечно шептала: «Прости, прости, прости».
Проблема в том, задумчиво произнёс Унимо, когда королева немного успокоилась, что я так и не научился превращаться в птицу.
Тэлли засмеялась:
Тогда я помогу тебе: едва мы окажемся в Тар-Кахоле, я угощу тебя кофе в «Кофейной соне». Хочешь?
Это мне подходит, улыбнулся Унимо. Но сначала нужно попросить кое-кого присмотреть за маяком. Это недолго. Подождёшь здесь?
Тэлли с готовностью кивнула, удивлённо отметив: «Кое-кого»?