Достаточно того, что в них верит Церковь.
Но это же
Это же безобразие, госпожа, на полуслове прервал ее я, что вы до сих пор ничего не поели.
Одной не хотелось, эльфийка отчего-то казалась немного грустной.
Давайте вдвоем, Алекс?
На удивление быстро, мы подчистую уплели все принесенное официантом.
Может, еще хотите? я был полон искреннего энтузиазма. Что заказать?
Да вы рехнулись, Алекс, довольно. Не то я действительно растолстею.
Вот бы посмотреть, размечтался я. Никогда не слышал о полненьких эльфийках.
Хам!
В ответ я вежливо поклонился.
Шут!
Я поклонился второй раз.
Ну скажите, Алекс, будет ли настоящий мужчина дразнить женщину?
Будет, с полной убежденностью последовал ответ. Если женщина прехорошенькая.
Честно говоря, Алекс, мне впервые в жизни хочется напиться. Знаете почему? Потому что ваши издевки переполняют чашу моего терпения.
Да кто вас знает, может, вы алкоголичка? Так тогда и скажите, я пойму. А то чаша терпения, издевки. Да вам, наверное, просто хочется найти пристойный повод.
В мою голову опять полетел, на сей раз уже цветочный, горшок. Это уже стало входить в привычку.
А говорили, деньги надо жалеть, счел своим долгом напомнить я ей. Сколько мы уже на этой битой посуде потеряли!
Плевать мне на деньги, эльфийка была в бешенстве. Ну, Алекс, последняя шуточка вам даром не пройдет. Посмотрите!
Давайте лучше мириться, пошел на попятную я. Хотите что-то подарю интересное?
И что же? она подозрительно покосилась на меня. Опять придумали очередную пакость?
Нет, госпожа Арнувиэль. Возьмите на память вот это.
Ой! не смогла сдержать возглас удивления эльфийка. Откуда он у вас? в ее руках лежал искусно обработанный кусок янтаря. Внутри золотисто-солнечного мирка застыла переливающаяся всеми оттенками радуги колибри и почти настигший пташку, тоже цветной, чешуйчатый минидракончик с прозрачно-стеклянными крылышками.
Погоня без конца, прокомментировал я замершую в вечности сцену. Алекс, откуда у вас это чудо?
Если скажу, что из сказки, поверите?
Вы расскажите, а там посмотрим.
Пусть будет так, но Я, знаете ли, подустал давайте присядем на кровать, ноги не держат. А история длинная.
Удобно устроившись, я в который раз удивился: и чего я так изливаю душу перед девчонкой? Просто что-то в ней располагало так, что я доверялся охотно и без оглядки. Это было хорошо, но и плохо одновременно.
В семье нас было четверо детей: старшая сестра Синдирлин, или попросту Синди, потом брат Чарльзнаследный князь Лоншира, затем Эрик и самый младший ваш покорный слуга малыш Алекс, собираясь с мыслями, я немного помолчал. Не все было гладко в то время. Отец, властный и решительный, дни и недели проводил на Границе и в походах по Ничейным Землям. Это был воин до мозга костей, и ничего, кроме войны, его по-настоящему не интересовало. Леди Шарлотта, моя мать, любила мужа, но вечные его отлучки сделали ее какой-то апатично-грустной. И, собственно говоря, мы, дети, оказались предоставлены на попечение своих нянек и воспитателей. Больше нами никто не занимался. Уже тогда я стал замечать, что Синди люто ненавидит Чарльза, впрочем, и меня она не обходила своим вниманием. Как-то после яростной ссоры с братом я услышал ее слова:
Будь трижды прокляты ваши тупые христианские законы. Я! Я самая старшая, и я должна наследовать престол отца! Ну да погодите, щенки, я еще с вами разделаюсь.
Мне все стало ясно. Для Синди, С ее неуемной жаждой власти, братья стояли поперек горла. Мы ей мешали. До сих пор мне порой не по себе при воспоминаниях о сестре. Довести до отчаяния она смогла бы и камень.
Однажды Синди больно отхлестала меня по щекам за то, что якобы я сломал в саду ее любимую черную розу. Но ведь все знали, что она сама нечаянно сломала цветок. Убежав к себе, я забился под одеяло и долго не мог уснуть, дрожа от незаслуженной обиды. Тогда-то, в ту ночь, меня впервые посетил Лонширский Золотой Оленьстаринный покровитель нашего рода. Я прыгнул ему на спину, и мы долго мчали по сказочному, дремучему лесу. Неожиданно могучие дубы расступились, и мы оказались в удивительном месте. Сиял яркий, летний полдень, но в небесной синеве сверкали, драгоценными камнями огромные прекрасные звезды. Солнце соседствовало с луной, но больше всего прочего внимание привлекал Источник, изливавшийся прямо с неба бурлящим золотым водопадом энергии, наполнявшим большое овальное озеро.
Иди! олень мордой подтолкнул меня к пологому берегу. Ступай же! Зажмурившись, я повиновался. О! Что это оказалось за удовольствие побарахтаться в странных, золотистых водах! Олень все это время терпеливо ждал, но назад мы не поехали до тех пор, пока я не напился из Источника.
Проснувшись утром, я подумал: до чего реально все ощущалось. Будто и впрямь было наяву. После той ночи Олень стал часто навещать меня в снах, и мы вновь проделывали уже привычный путь по сказочному лесу. Потом я купался в озере, стоял под живительными, сильными струями водопада и пил, жадно пил золотистую небесную влагу. Иногда Олень приглашал гостей. Волки приводили своих волчат, и я гонял с ними наперегонки по изумрудному лугу. И, странное дело, я хорошо понимал их, а они, в свою очередь, меня. Приходили медведи, лисы, кабаны, прилетали разные птицы, и мы все находили общий язык. Странно, не правда ли?
Но однажды я все же уверился полностью в реальности происходящего.
На лугу, возле Источника, стоял плоский холм, весь покрытый белоснежными, похожими на орхидеи, большими цветами. Над ними подобно трудолюбивым пчелам постоянно сновали крылатые человечки. Они-то и подарили мне этот чудесный янтарь. Проснувшись утром и обнаружив его зажатым в кулаке, я уже ни в чем не сомневался. И, странное дело, страх перед Синди пропал подчистую. Я даже попытался отплатить ей, прикрепив к сиденью кресла здоровенную колючку с акации. Но она была старше на десять лет, и я опять получил основательную взбучку.
В последний раз я видел Лонширского Золотого Оленя накануне той страшной ночи, когда Покинутые Земли захлестнули отчий замок. Он появился взмыленный и загнанный, а из его груди торчала черная, вся в магических рунах стрела. Олень смотрел мне в глаза, пытаясь что-то сказать, но Не успел. Он упал грудой золотого меха и ярко, ослепительно вспыхнул. А наутро я расшнуровал на груди замшевую рубашкуна своей шее я обнаружил цепочку с амулетомзолотым оленем в прыжке. Вот с этим самым. С тех пор я с ним не расстаюсь.
Арнувиэль зачарованно уставилась на изящную фигурку животного.
Вот это да, Алекс! Да у вас не жизнь была, а сплошные чудеса. Ах, да, извините Бога ради, я и позабыла про вашу милую сестричку Синди. Пустое, я ее давно простил. Не дело на мертвых таить зло.
А вы уверены, что в ту роковую ночь все ваши родичи погибли?
Более чем. В замке было полно гоблинов С Закопченных Гор, а они, как известно, пленных не берут. Никогда
В жизни всякое случается, Алекс, эльфийка ободряюще смотрела на меня. Да вы это, пожалуй, знаете лучше юной, неопытной девушки.
Все в руках Бога, госпожа, я помолчал. Ну да ладно, на сегодня мы вроде бы уже наговорились. Давайте теперь спать. И не думайте ничего плохого обо мне. Поверьте, я не способен обидеть женщину, тем более вас.
Почему тем более, Алекс? Я что, лучше других?
Спокойной ночи, госпожа, а насчет лучше Знаете, мне всегда хотелось иметь хорошую сестру. Вы не сердитесь?
Спасибо, Алекс, эльфийка была явно растрогана, хотя и пытал ась это скрыть. А насчет сердиться, да на вас просто не за что.
В эту ночь, впервые за последние несколько месяцев, мне вновь снились родные края: дубовый Лонширский лес, отчий замок, милая няня, родичи, но, как и прежде, это были первая половина сна, приятные воспоминания прошлого. Втораяжуткое настоящее. Вот я иду пыльными, заросшими густой паутиной, темными залами лонширского замка. Иду в кабинет отца; где в стальном шкафу хранятся символы княжеской власти: корона из серебра, украшенная великолепными изумрудами, меч династии Лоншир, жезл Правителя и государственная печать. От сильного толчка ноги давно не смазанные, ржавые петли скрипят, но поддаются, и я, вздымая клубы пыли и тревожа заметавшихся под потолком летучих Мышей, вхожу в святая святых. Все, известное с детства, находится на своих местах: шкафы с книгами, разнообразное оружие и выцветшие гобелены на стенах, чучела медведя, кабана, волка и крапчатой рыси. А вот и отцов стол, тяжелый и черный, за ним кожаное кресло, в котором спиной ко мне кто-то сидит. Но кто это? Кто может сидеть один, в мертвом, мрачном замке? Я никогда не успевал разглядеть этого человека, ибо его безжалостный, издевательский смех будил меня. Вот так случилось и на сей раз.