- Я поеду сам.
И, позвонив, велел запрягать.
- Enfin <В конце концов (фр.).>, - в раздумье проговорил он, - почему бы девушке не остаться наедине с молодым человеком, никто не осудит,
даже если застанет, это ведь не город. И потом, ты наш родственник... Гонтось, проводи-ка меня, пожалуйста, ты мне можешь понадобиться.
На лице молодого человека изобразилось крайнее неудовольствие.
- Я панне Марыне обещал лодку на воду столкнуть, садовник никак не может справиться, - сказал он, проведя рукой по светлым волосам. - А
прошлое воскресенье дождь лил как из ведра, она мне не позволила.
- Ну так беги сейчас, до пруда тридцать шагов, успеешь обернуться.
И Гонтовскому волей-неволей пришлось отправиться в сад.
- Мигрень! Пари держу, что у нее мигрень! - твердил Плавицкий вслух, расхаживая по комнате и не обращая внимания на дочь и Поланецкого. -
Гонтовский в случае нужды хоть доктора привезет, а этот тюфяк Ямиш, конечно, не догадается... Советник этот, которому все надо советовать, сам
ничего не сделает. - И, обратясь к Поланецкому, словно ища, кому излить свое раздражение, в сердцах прибавил: - Ты и не представляешь, какой он
тюфяк и растяпа!
- Кто?
- Ямиш.
- Папа... - начала было Марыня.
Но Плавицкий не дал ей договорить.
- Не нравится, знаю, не нравится тебе, что она питает ко мне капельку дружеского участия, - с нарастающим гневом сказал он. - Ну и читай на
здоровье агрономические трактаты пана Ямиша, боготвори его, превозноси до небес, но и мне позволь самому выбирать себе друзей.
И тут Поланецкому еще раз представилась возможность удостовериться в Марыниной кротости: вместо того чтобы обидеться на отца, она подбежала
к нему и, прижимаясь щекой к его крашеным усикам, стала приговаривать:
- Сейчас запрягут, сейчас, сейчас! Может, и мне с тобой поехать?.. Только не сердись, противный папка, а то еще заболеешь.
Плавицкий, видимо, действительно очень к ней привязанный, поцеловал ее в лоб.
- Знаю, знаю, ты у меня добрая девочка, - сказал он. - Но куда же это Гонтовский запропастился?
И, подойдя к открытой двери в сад, он стал звать молодого человека. Тот вскоре явился.
- Слишком далеко на берег вытащили, - сказал он, еле переводя дух, - и полна воды. Попробовал, да ничего не вышло.
- Ну, бери шляпу, и едем. Я слышу, экипаж уже подали.
Минуту спустя Марыня осталась с гостем одна.
- Папе не хватает в деревне общества, - сказала она, - поэтому он и дорожит так дружбой с пани Ямиш, но и муж ее на редкость благородный и
образованный человек.
- Я видел его в костеле. У него вид был какой-то удрученный.
- Болен и утомлен: очень много работает.
- Совсем как вы.
- Нет, не как я. Пан Ямиш - образцовый хозяин, к тому же много пишет о сельском хозяйстве. Пан Ямиш - наша слава и гордость. Она женщина
тоже хорошая, только, по-моему, немножко претенциозная.
- Экс-красавица.
- Вот именно. Я это отчасти приписываю деревенской жизни, накладывающей свой отпечаток. В городе в постоянном общении все наши странности и
чудачества, наверно, больше сглаживаются, а здесь.