- Путешествие не было тяжелым, - ответствовал граф, - мы будем рады нанести визит королю в любое удобное ему время.
Андор вновь поклонился, предложил руку Маришке и возглавил парадное шествие гостей во Дворец. Кучер тем временем покинул сидение и поторопился заняться лошадьми, спрашивая кого-то насчет качества местного овса. Провожая визитеров в парадные двери, Андору вдруг стало неуютно от вида трещин на каменных плитках и покореженной облицовки стен. Гости, впрочем, вроде бы не обратили на это внимания.
Андор вел процессию к Главному чертогу, а впереди уже бежал паж - сообщить королю о прибытии гостей. Пока же Андор предложил им бренди; граф принял бокал, графиня отказалась. Помещение было почти пустым, лишь в дальнем углу Вильмош и трое стражников затеяли какую-то карточную игру. Андор мысленно улыбнулся: вот и ладно, хотя бы он избавлен от необходимости представлять Вильмоша графу и графине, а то как бы он объяснял им, что вот это чудище в отрепьях - принц крови? Он лишь надеялся, что карты займут эту компанию достаточно надолго. Пока же Андор изучал графиню: как это она сохраняет такое спокойствие и уверенность? Перехватив его взгляд, та ответила легкой улыбкой, но затем все ее внимание сосредоточилось на белом веере, плотно сжатом в кулачке.
Андор почувствовал, что завидует ей. Зависть - недостойное чувство. Он обязан попросить Богиню избавить его от такой напасти.
Тут, почти опередив весть о своем появлении, в чертог вступил король, и все трое поднялись.
- Спасибо, принц Андор, - проговорил король.
- Ваше величество, - поклонился Андор. Затем отвесил гостям еще один поклон и удалился. Его миссия выполнена. Направляясь к своим покоям, он облегченно выдохнул и расслабился.
А затем, сам не зная, почему, вдруг свернул к комнате Миклоша, он туда не заглядывал с тех самых пор, как младший принц исчез.
Он нерешительно отодвинул занавес, словно ребенок, который идет туда, куда ему не дозволено входить. Солнце, светившее прямо в окно, тут же ослепило его очи. Сломанные ставни валялись на полу. Он подумал было поправить дело, однако некое внутреннее чувство дискомфорта от самого факта пребывания здесь помешало ему войти. Что-то в этой комнате пугало его, а что - он не мог понять.
Он не мог понять, что сама эта комната, пыльная, со сломанными ставнями и покореженной мебелью, воплощала собой упадок всего окружающего Дворца. И еще меньше мог понять, что именно это чувство упадка и ветхости служило причиной его треволнений в последние месяцы и годы.
А еще солнце слепило ему глаза. Это, помимо прочего, и было причиной того, что он не увидел, хотя оно находилось прямо перед ним, растущее прямо из трещин в полу у его ног.
Он медленно отступил, словно не желая потревожить привидение Миклоша. Выпустил занавес, тот сам собой закрылся и еще некоторое время раскачивался, порождая пляску теней на ветхом полу.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Жил когда-то на свете бедный фермер, и было у него три сына. Однажды фермеру понадобились дрова для очага, ибо снаружи стало холодно.
- Ступай в лес, - сказал он старшему сыну, - и принеси дров, пока мы не погибли от стужи.
И старший сын фермера взял топор и пошел к лесу. Он добрался до развилки, где тропа разделялась надвое. Он пошел по правой тропе и вскоре увидел волка, что спал у ручья. Это был самый большой волк, какого он когда-либо видел. Преисполнившись страха, он поспешил отступить.
Но когда он снова оказался на развилке, там стояла старая ведьма.
- Доброго утречка тебе, мать, - сказал он.
- И тебе доброго утра, старший сын фермера, отца трех сыновей. Почему ты свернул с тропы?
- О, мать, на той тропе большой волк.
- Это хорошая причина, - согласилась она и превратила его в теклу. Он и трех шагов не успел пробежать, как позади появился волк и проглотил его.
А фермеру надоело ждать, и он велел среднему сыну:
- Ступай и найди своего брата, и принесите дров, пока мы не погибли от стужи.
И средний сын отправился в путь. На развилке, где тропа разделялась надвое, он свернул налево и вскоре встретил старую ведьму.
- Добрый день тебе, мать, - сказал он.
- И тебе добрый день, средний сын фермера, отца трех сыновей. Почему ты не пошел в ту сторону, где тропу сторожит большой волк?
- Я и не знал, что он там, - отозвался парень, - но волков я не боюсь.
И он тут же развернулся и зашагал к развилке, а потом еще дальше, и там увидел ожидающего его большого волка. Он поднял топор, что лежал у его ног - тот, с которым отправился в лес его брат, - и готов было уже напасть на волка, но тут позади появилась ведьма и превратила его в петуха. А потом волк проглотил его.
А фермер вскоре сказал:
- Не знаю, что там делают твои братья, но нам нужны дрова, так что иди и принеси их, пока мы не погибли от стужи.
И младший сын отправился в путь, и на развилке, где тропа разделялась надвое, он увидел топор. Подобрал его, внимательно осмотрелся и увидел, что на левой тропе стоит старая ведьма.
- Добрый вечер тебе, мать, - сказал он.
- И тебе добрый вечер, младший сын фермера, отца трех сыновей. Почему ждешь здесь?
- Откуда ты знаешь, кто я, мать? И что случилось с моими братьями?
- Я знаю то, что знаю, - ответила ведьма. - Что до твоих братьев, одного съел волк, потому что он был слишком труслив, а второго - потому что был слишком безрассуден.
- Что ж, - проговорил младший сын, - я не слишком труслив и не слишком безрассуден, но хочу вернуть своих братьев.
И взмахнув топором, ударил ведьму, отчего та рухнула замертво где стояла. А затем пошел по правой тропе, и вскоре увидел большого волка, что спал у ручья.
Он снял сапоги, чтобы ступать бесшумно, и подобрался к волку, и ударил его так, что тот сразу умер. А потом вскрыл ему брюхо, и наружу выпрыгнули текла и петух.
И младший брат стал думать, что же делать дальше, и тут к нему пришла ведьма, только теперь это была не ведьма, а прекрасная дама, и он понял, что это Богиня Демонов. И она сказала:
- Ты доказал, что храбр и умен. Окуни же руки свои в ручей и увидишь, что будет.
И он окунул руки в ручей, и набрал в горсть воды, и плеснул на теклу, и на том месте встал его брат, целый и невредимый. И он снова окунул руки в ручей, и плеснул воды на петуха, и там встал его второй брат. И он зачерпнул воды в третий раз, и в горсти его зазвенели серебряные монеты.
Он окунал руки в ручей еще пять раз, пока кошельки у всех троих не наполнились серебром. И тогда сказал:
- Хватит. Больше нам не нужно.
И три брата набрали дров и вернулись домой, а на серебро это жили в достатке до скончания дней своих. И если они не умерли, то живут и посейчас.
ПЯТЬ. КУЧЕР
Под покровом тьмы Миклош укрыл плот в укромном уголке в кустах сирени, с которых опадали остатки листьев. Именно из этого уголка, к слову, он отправился в путь два года назад. Он смотрел на Дворец, мрачный и громадный на фоне звездного неба, и при воспоминаниях о той ночи его до сих пор пробивала дрожь, он стискивал и разжимал кулаки.
Необходимость решить, какое именно действие предпринять, внезапно стала зримой и беспромедлительной. Он попытался прикинуть следующий свой шаг. Стоит ли ему пройти полмили до главных ворот и потребовать, чтобы его впустили и сопроводили - куда? К брату? Тогда он будет выглядеть пленником. Нет, не годится, по крайней мере не посреди ночи. Тогда поспать до утра? Как нищий на коврике под дверью? Или прокрасться внутрь как вор? А если его поймают?
Он изучал очертания башен Дворца - насколько мог в темноте. Странно, как-то прежде он не замечал, что Река служит линией обороны в случае нападения. Он знал, что Дворец возводили как коронную резиденцию, а не как крепость, однако случай или намеренный расчет включили в его конструкцию элементы периметра обороны. Память сразу подкинула многое, что касалось обороны Дворца - то, чего Миклош как-то не замечал ранее. Высокие и мощные стены, размещение башен, углы обзора на все основные входы из крыльев Дворца. Почему все это стало так очевидно сейчас, когда сам Дворец едва различим?
Он зашагал вдоль берега, пока не добрался до той части Дворца, что нависала над Рекой (там располагались уборные и мусоропровод). При этом на действия свои он смотрел словно со стороны, как во сне. Нашел расшатанную доску среди деревянных плах, которыми заменили рассыпавшийся блок песчаника у уреза воды. Подтянулся и вскарабкался внутрь, сквозь паутину и всякую пищащую животную мелочь, и зафиксировал крепление, которое установил тут еще ребенком. И улыбнулся: два года зияла эта брешь в обороне Дворца, и первое, что он сделал по возвращении - закрыл ее.