Я заверил, что именно так и сделаю, и вернулся в свой кабинет. Чика на месте не было. Я позвонил в службу вертолетного такси и переговорил с Ником Харди, мои добрым приятелем. Он пообещал, что будет держать для меня наготове один из своих вертолетов. Оставалось еще достаточно времени, и я набрал номер моей тогдашней подружки Берты. Мы встречались уже почти полгода. Ей по душе были мои деньги, а мнеее покладистость. Отношения эти трудно было назвать серьезнымио свадьбе никто из нас даже не заикался. С Бертой мне было легко и частенько весело. Работала она в доме моделейчем-то там занималась, жила в многоэтажке, в квартире-студии с видом на море.
Какая-то девушка ответила мне, что Берта занята с клиентом. Я попросил не беспокоиться и, пообещав перезвонить позже, спустился в вестибюль, где купил в газетном киоске пачку сигарет и «Ньюсуик», после чего сел в машину и отправился в порт. Там я припарковал машину так, чтобы видеть возвращение яхты, и стал ждать.
Когда стрелки моих часов показали 18:00, я увидел входящую в гавань яхту. Через несколько минут Джош Джонс пришвартовался. Нэнси сбежала на причал по сходням и, обернувшись, крикнула:
Завтра в это же время, Джош!
Помахав матросу на прощанье, Нэнси направилась туда, где оставила машину. Как только «феррари» тронулся с места, я завел мотор и поехал следом.
Гленда сказала, что Хэмел живет в Парадиз-Ларго. Там обитают самые именитые богатеи. Парадиз-Ларго представляет собой перешеек, протянувшийся через морской канал и соединяющий два шоссе: EIA и AIA. У въезда на виадук по дороге к Ларго стоит шлагбаум с электронным управлением и дежурит вооруженная охрана. Никомуподчеркиваю, никомуне разрешен проход или проезд в Ларго без предъявления документов, удостоверяющих личность, а также без объяснения цели визита. На перешейке разместились порядка сорока роскошных особняков и виллвсе они прячутся за двадцатифутовыми цветущими живыми изгородями и двойными дубовыми воротами, утыканными гвоздями.
Я проследовал за машиной Нэнси до виадука и, убедившись, что она едет домой, свернул с шоссе и покатил в агентство. На этот раз Чик оказался на месте: задрав ноги на стол, он наливал себе порцию скотча.
И мне, попросил я.
Из своей. Чик спрятал бутылку в стол. Есть подвижки?
Ничего существенного. Я сел за стол. Играла в теннис, завтракала, ездила кататься на крутой яхте. Полковник разрешил завтра последить за яхтой с вертолета. Развлекусь А что у тебя?
Чик поджал губы:
Чует мое сердце, нет никакого Уолдо Кармайкла. Никого пока не встретил, кто знал бы его.
Я вытянул из стола свою бутылку, рассмотрел на свет и обнаружил, что виски в ней на один глоточек. Плеснув себе в стакан, я переместил бутылку в мусорную корзину.
В отелях наводил справки?
Во всех крупных. Завтра займусь теми, что поскромнее. Говорил с Эрни и Уолли. Они его не знают, но обещали поспрашивать.
Эрни Болшоу писал живенькие заметки в разделе светской хроники в «Парадиз-Сити геральд». Уолли Симмондс был сотрудником городского отдела по связям с общественностью. Если уж у них не найдется сведений об Уолдо Кармайкле, то непонятно, где их вообще можно добыть.
А знаешь, не исключено, что Палмер прав, предположил я. Анонимки может слать какой-нибудь псих. Просто чтоб нагадить.
Может, и так. Письма я отправил в лабораторию. Вдруг что-нибудь нароют.
Я придвинул к себе телефон и, набрав Ника Харди, сообщил, что завтра в полдень мне потребуется вертолет.
Часы показывали без четверти семь. Берта уже должна быть дома. Я стал набирать ее номер, а Чик взялся наводить порядок у себя на столе.
Когда Берта сняла трубку, я проговорил:
Привет, крошка! Как насчет гамбургера и меня в придачу?
Это ты, Барт?
Ну если не я, значит кто-то под меня косит.
Гамбургеры я не ем. Они мне противопоказаны. Поехали в «Чайку». Я голодная.
В «Чайку» не получится, крошка. Я поиздержался. Туда мы заглянем в следующем месяце.
Займи у Чика, посоветовала Берта. Она знала, что время от времени я перехватываю у напарника деньги. Умираю с голоду.
Уже пробовал. Этот жмот дал мне всего пятьдесят баксов.
Ну, тогда поедем в «Лобстер и краб». За эти деньги там можно хорошо поужинать.
Выезжаю, милая. А потом что-нибудь придумаем, да? И я дал отбой.
Тратишь мои деньги на эту вымогательницу, возмутился Чик. В «Чайку» ей захотелось! Тебе лечиться надо.
Эх, двум смертям не бывать парировал я. «Чайка» отменяется. А сам-то чем вечером занят?
Чик самодовольно ухмыльнулся:
Ужинаю с Уолли. Он угощает. Я ему наплел, мол, есть интересные фактики, так что мне светит сегодня приятное с полезным. Ладно, пока, лопух!
Чик ушел. Я напечатал рапорт о результатах сегодняшней слежки за Нэнси и бросил его в лоток для исходящих документов. Затем навел порядок на столе и направился к лифту.
Чарльз Эдвардс, занимающийся финансами нашего агентства, вышел из своего кабинета и присоединился ко мне по дороге к лифту. Невысокий ростом, смуглый, средних лет, Чарльз был крутбескомпромиссный и несговорчивый. Сквозь толстые линзы очков он окатил меня неодобрительным взглядом.
О, на ловца и зверь воскликнул я, нажимая кнопку вызова. Дружище, одолжи пятьдесят долларов. А из моей следующей получки вычти их. Нештатная ситуация.
Вечно ты аванс клянчишь, проворчал Эдвардс, входя в лифт. Полковник этого не одобрит.
А мы ему не скажем. Ну же, дружище, ты же не оставишь мою старенькую мать без джина, верно?
Пока лифт опускался, Эдвардс вынул из бумажника и протянул мне банкноту:
Удержу из твоей следующей получки, Андерсон, запомни.
Вот спасибо так спасибо! Я выхватил деньги. Случись у тебя нештатная ситуация, тоже выручу.
Двери лифта расползлись в стороны, и Эдвардс, коротко кивнув мне, вышел. Я нажал кнопку подвального гаража, забрался в «мазерати», запустил двигатель, отозвавшийся басовитым ревом, и влился в плотный поток спешащих домой.
Берта все-таки уговорила меня отвезти ее в «Чайку». Она обладала особым даром уболтать любого простофилю и сделать так, как хочется ей. Помяните мое слово, когда она отдаст богу душу, она уговорит, чтобы ее выпустили из гроба.
Как только мы уселись за столик, я заказал два очень сухих мартини, откинулся на спинку стула и внимательно взглянул на Берту. Чудо как хороша! Огненно-рыжие волосы, большие зеленые глаза, бледно-коричневый загар, фигура, из-за которой нарушается уличное движение, все это складывалось в эффект восхитительного чувственного взрыва.
По первому впечатлению Берту можно принять за сексапильную глупенькую красотку. Она способна напустить на себя такой вид, что доверчивые простаки верят, будто она искренне заинтересована ими: с участием выслушивает, как они похваляются успешными крупными сделками, удалью и мастерством в гольфе или рыбалке и прочим. Но меня ей не провести, я с этой девушкой уже достаточно долго, чтобы знать: Берту Кингсли интересуют только деньги да она сама.
Несмотря на этот недостаток, Берта жизнерадостна, изобретательна и потрясающе чувственна в постели. Если уж на кого тратиться, то лучше на нее, чем на любую другую из известных мне девчонок. Берта стоит любых денег.
И нечего на меня так смотреть, сказала Берта. Можно подумать, ты собрался затащить меня под стол и изнасиловать.
А это мысль! воскликнул я. Покажем этим занудам, на что мы с тобой способны в ограниченном пространстве.
Да тише ты Я есть хочу! Берта пожирала глазами меню, как беженка из лагеря для интернированных. Мм, королевские креветки! Само собой! И еще что-нибудь посытнее. Она призывно улыбнулась метрдотелю Луиджи, подошедшему к нашему столику. Луиджи, что бы вы порекомендовали умирающей от голода женщине?
Не слушайте ее, твердо сказал я. Мы будем креветки и стейки.
Луиджи холодно глянул на меня, затем, с улыбкой, на Берту:
Мисс Кингсли, я как раз собирался порекомендовать вам нашего цыпленка на вертеле, шпигованного мясом лобстера под сметанным соусом с трюфелями.
Да! практически крикнула Берта.
Не обращая на меня внимания, Луиджи черкнул в своем блокнотике, еще раз улыбнулся Берте и удалился.