Простые уничтожили Дремлина Крау и проредили Великих, Умеренных они тоже здорово потоптали. Если навскидкуПростых на эспланаде примерно шестьдесят процентов, примерно тридцатьУмеренных, и десятьВеликих.
«А сегодня, о, сегодня большая победа. Отряды Маорая и Крауразгромлены. Наша фракция теперьсильнее всех».
Аджи хвастал передо мной тогда, в палатке неподалеку от Леса Костей. Местный Кромвель. Сейчас он ждет меня в Коронном совете, чтобы окончательно уничтожить. А что случится потом?
Дворяне промолвил Бришер с оттенком презрительной ненависти. Все дворяне, голубчики, сынки да папаши Высокие птахи Попробуй не пусти их в Варлойн. А с собой тянут друзей, да вон монахов тянутзаметили? Монашкиони ребята ушлые, воевать обучены складно. Да!
Он словно извинялся.
Ко мне устремился какой-то человек, молодой, блондинистый, чеканно-смазливый, пышущий энергией и предбоевым возбуждением. Шпаги он не обнажал, так что я велел его пропустить, а рука тем временем нащупала в кармане кастет.
Он приблизился осторожно, и, прежде чем отвесить поклон, метнул взгляд за спину. К груди его был приколот собранный из зеленых муаровых лент бант.
Ваше сиятельство! ЯЛонго Месафир, первый ключник Великих. Наша фракция собрала нынче в Варлойне триста клинков. Этого немного, но все мыс вами, имп архканцлер, ваше сиятельство!
«Имп»? То естьимператор? Надеюсь, не импотентом меня хотел обозвать? Оговорка по Фрейду? Триста клинков это ничтожно мало Но внезапная помощь может пригодиться.
Я кивнул милостиво и сказал как можно более обтекаемо и нейтрально:
Мы следуем в Коронный совет. Почему бы вам и вашим клинкам не сопроводить нас по дороге и не обождать снаружи, пока заседание не завершится?
Я отпустил его мановением руки. Он ушел, отвесив еще один поклон. Мы начали свой путь к корпусу Коронного совета, и по мере нашего продвижения вся масса народу на площади начала смещаться и тихо двигаться следом в абсолютном почти молчании, и это было страшно, по-настоящему страшно. Достаточно черкнуть спичкой, искорки достаточно, чтобы вспыхнуло чтобы хаос пошел сперва по Варлойну, а затем и по Санкструму Все проблемы свернулись в гордиев узел, я дергаю его туда сюдано ведь проще разрубить. За каждой фракцией тянется такой шлейф связей и заговоров, что Разрубить узелэто окунуть страну в кровь, разрубитьпойти на открытый конфликт. Я категорически не хочу этого. Договориться не получится а вот переиграть перехитрить только перехитрить!
Бришер пыхтел, сопел, косил на меня верблюжьим глазом, нервно выдергивал волоски из ноздрей пальцами-сосисками, наконец, не выдержал, промолвил:
Эмп Эгм Х-х-хе-е-е Парнишка не просто так оговорился!
А то я не понимаю.
Да, я услышал. Я не знаю, к чему он это сказал.
Эмп Если Великие решатся на переворот заради вас, или попробуют отбить от Коронного совета Я буду препятствовать! Да, буду! Я присягал Растару и Империи!
Я постарался развить цепочку его умозаключений:
И если Растар невменяем либо мертва архканцлер отставлен от должностиКоронный совет единственный законный орган власти, которому обязаны повиноваться Алые крылья. И ежели архканцлеротставленный с поставозжаждет совершить переворот, он для Крыльев будет вне закона.
Чертовски точно, Торнхелл! Э ваше сиятельство! Я уже говорил сие в ротонде и сейчас повторю: против закона мы не пойдем!
Значит, ваше задание, Бришер, от пока еще верховной власти в моем лице: блюсти закон точно. Вы слышите? Если Великие начнут что-либо делать без моего приказаостановите их, даже ценой крови. Я с вами, капитан. Уверен, фракция Великих затеяла против меня какую-то провокацию А яя не помышляю о закрепленной на десятки лет единоличной власти либо же о том, чтобы стать новым императором, уверяю вас от всего сердца!
Он пыхнул в бороду, как морж, отдулся, утер пот.
Верю вам, вот вамверю!
И я верю вам, Бришер. Иначе я не взял бы вас с собой. Я уверен в вашей преданности имперской фамилии, и, надеюсь, вы и впредь будете нести службу по охране Растаров и Варлойна что бы ни случилось, вы слышите? Что бы ни случилось, вы останетесь преданы Империи.
Эмп
Я с вами, капитан. Пока не могу понять, какую игру мне хотят навязать Великие Но мысли об имперской короне, повторяю, меня не преследуют. Возможно, Великие затеяли провокацию именно для того, чтобы нас рассорить.
Это возможно! Это я понимаю! Это хорошо, что не преследуют! Вас!
Мне передали сегодня: император мертв уже несколько суток.
Свет Ашара! Это значит
Это значит, что император мертв и борьба за трон уже началась.
Мы прошли мимо окон Архива. Они были распахнуты, земля у подножия обильно усыпана горелой бумагой. Из окна Архива вылетела пачка листов, живо напомнив мне американскую традицию выбрасывать из окон негодные документы во время парадов. Только на местных документах, конечно, виднелись подпалины. Следом за бумагами из окна высунулся сенешаль Грокон. Лицо его было перепачкано золой и пеплом. Нездорово блестящие глаза сенешаля сопроводили меня до самого угла.
Что же они там так яростно ищут? Выбрасывают горелый мусор из окон и ищут ищут
Трехэтажное широкое здание Коронного совета стояло отдельно на северо-западной оконечности Варлойна. Две острые башенки, крытые белой черепицей, напоминали издалека волчьи клыки. Между ними громоздился крытый малиновой черепицей купол.
Ветераны и дезертиры из лимеса уже заполнили близлежащую площадь, я оценил бы их число примерно в шестьсот-семьсот человек. Неплохое подспорье, хорошее психическое давление на Коронный совет. Общее положение дел я им не описывал. Они просто ждали, когда же Коронный совет поставит визу на моих указах о помиловании и повторном принятии на армейскую службу. Они пришли, ибо поверили в меня, а я я не мог их подвести. По бокам здания и дальшевиднеются посты Алых. Еще один мой козырь.
Оглянулся. Толпа дворян и боевых монахов колыхалась метрах в ста позади, солома, перчатки и зеленые бутоньерки перемешались до времени.
Внутри холла лежала тьма, плавала пыль, под ногами хрустала осыпавшаяся с потолка штукатурка. Здание Коронного совета выглядело изнутри темным и дряхлым, изношенным сердцем империи.
Это ничего, сердце всегда можно оздоровить.
Мы поднялись по гулкой, пустынной лестнице, и остановились перед высокими, в потолок, двустворчатыми обшарпанными дверьми.
Тик-так, шшшух-шух
Я широко распахнул обе створки.
Глава тридцать четвертая
Тик так
Время застыло.
Я ступил в зал.
Передо мной возник амфитеатр, деревянные трибуны которого возносились расширяющимися ярусами. На высоте третьего этажа под самой крышей нависали над трибунами деревянные же балкончики. И трибуны, и балконызаполнены народом. Люди и хогги стоят даже в проходах между трибун и у стен. Вязкий кисельный воздух колышется в амфитеатре, как в великанской кастрюле. В своде крыши прорезаны окна; они дают много света, но не воздуха, ибо приоткрыты только частично, как глаза сонного забулдыги.
Мы вошли с Бришером и десятком Алых. Прочих оставили у дверейнести караул. Прислужники захлопнули двери. У меня возникло скверное ощущение, что я попал в ловушку.
Собственно, так оно и было.
Некстати вспомнилось, как Юлий Цезарь отказался встать перед сенатом, что предопределило его убийство. Интересный был дядька: перед тем, как стать диктатором, задвигал проникновенные речи о нуждах простого народа, а потом, как водится, все забыл.
Никогда не знаешь, чего ждать от человека. Голова еготемна и мысли смутны.
Шум в зале смолк лишь на мгновение. Человек на центральной малой трибуне, восседавший подле Таренкса Аджи, запнувшись, мазнул по мне взглядом и продолжил читать:
о всеобщем крестьян закабалении. Всякий крестьянин должен быть приписан к своему господину, каковое обстоятельство давно назрело и оправдано всеобщим разгулом всяческих свобод и крестьянскими бунтами от сих свобод проистекающими
Читает, очевидно, повестку дня, игнорируя его сиятельство архканцлера, верховную власть Санкструма. Ну-ну