Хотя для него-то охранник вряд ли хоть что-то значил.
После выступления бродячих актеров виделись каждый день. Он сократил ее имя до «Сай», маленький лесной цветок. Так сразу и так просто, будто им обоим было не больше десяти лет хотя ее и в десять уже учили быть маленькой барышней. Теперь же рядом с нейвоплощенная жизнь, даже не сметающая все барьерыпросто не замечающая их. Смешно Минору уже думает про них невесть что, хоть пока и позволяет видеться; а Энори к ней прикоснулся только в день, когда помог выбраться из ручья и отвез домой. И не то чтобы Сайэнн большего не хотела, но не самой же делать шаги навстречу, она и так Хотя на него только смотретьи то счастье.
И разговоры у них на редкость невинные, хоть и не совсем подобающие достойной молодой женщине; она даже не думала, что может с таким азартом спорить о чем-то. Ей вообще спорить не полагалось, только смеяться и щебетать.
А слуги домашние наверняка болтают вовсю, но они ее не выдадут, они побоятся господина.
Девушка глянула на яркое небо, защищая рукой глаза. Хорошо здесь, в горах, на воле; журчит вода, словно поет
Спутник был в трех шагах; даже если отвернуться, его присутствие ощущалоськак солнечное тепло.
Иди сюда! позвал, склонившись над углублением в ручье: чаша, словно выложенная плоскими камнями. Девушка с любопытством глянула через его плечо.
В воде носились маленькие темно-серебряные стрелкимальки. Она немного знала про рыбу от отца. Верно, икринки отложены осенью, перезимовали в пруду, а сейчас вместе с ручьем устремились вниз.
Не удержалась, присела, опустила палец, пытаясь тронуть крохотную рыбку; не удалось, мальки рассыпались в стороны. А вода была совсем не такой холодной, как недавно, поймав Сайэнн в ловушку. Правда, до той речушки они сейчас не доехали
Энори обернулся и с улыбкой посмотрел на спутницу.
Здесь им трудно будет вырасти большими, придется плыть вниз, метнув лукавый взгляд, теперь и он опустил руку в лужицусеребряные стрелки снова метнулись врассыпную. Но он поднял ладоньна ней лежала рыбка.
Отпусти, попросила девушка, и он тут же повиновался.
Вот так во всем будто бы для нее. Видимость только, но в эту видимость веришь, как если бы умирающий от жажды встретил мираж-озеро, и напился изнего, и нашел силы продолжить путь.
Не хочу быть, как мальки в луже, думала Сайэнн, пока поднималась, расправляла накидку. Им некуда плыть а эти спасутся, если успеют, пока летом не пересохнет ручей.
Пора, госпожа, охранник приблизилсяот валуна, что ли, отлепился? и Сайэнн будто очнулась. Мне велено привезти вас не позднее
Едем.
Не хочу возвращаться, думала девушка. Там снова запоры и стены, пусть и незримые, снова быть готовой в любой момент играть роль благодарной беспечной дурочки. А сейчас поворот, и охранник ненадолго выпустит их из виду, и можно еще немного побыть наедине. Ведь кто знает, когда кончится терпение Минору?
Охранник отсталотчего-то замешкался, а спутник, словно прочитав ее мысли, оказался рядом, совсем рядом, и
Малька она попросила отпустить, а вот еенапротив, лучше бы никогда не надо.
Минору была не суровойвстревоженной, и в этот вечер, и на следующий день. Бродила по дому, переставляя разные мелочисовсем на нее не похоже.
Вы отказались уже от двух настоятельных просьб приехать.
И что же? Здесь мне лучше. Уверена, он поймет.
Госпожа, все это плохо кончится.
Что ты такое говоришь, глаза Сайэнн блестели. В конце концов, могу я позволить себе небольшое развлечение.
Я на все смотрела сквозь пальцы. Как вы попираете всяческое уважение к господину Таниера. Но честно ответьте себедля вас этот человек все еще маленькая прихоть, недолгое приключение? Вам простилась бы даже неверность. Но что вы будете делать с глубоким чувством?
Ты начинаешь меня раздражать. Разве кто-то просил тебя об этой заботе?
Ваша мать. И моя искренняя привязанность к вам. Вы готовы перечеркнуть всю свою жизнь?
Да, готова. Ты это хотела услышать?
А он этого хочет? Что ему нужно от вас, помимо красивой оболочки?
Мужчины, которых в женщине интересует только тело, иначе себя ведут.
Так что же его интересует? Ваша душа, которую он бросает в водоворот?
Тебе не понять. Это первый человек, который она запнулась. Ну как объяснить? Он с интересом слушает, что я говорю, и не усмехается снисходительно, видя лишь ту самую «красивую оболочку»! Говорит со мной, как с равным, без скидок на «она женщина, она не поймет, а я знаю лучше, что нужно ей». А, и это не всё. Я рядом с ним живу, понимаешь? Я порой как будто и не было этих двух лет, и у меня еще все впереди.
Слова эти Минору не успокоили.
Служанкабудто по ногам ее ударилибросилась на пол, ухватилась за юбку Сайэнн.
Госпожа, поезжайте в крепость. Все забудется
Забудется? Ведь меня с детства растили как товар, и сбыли подходящему человеку.
Отец устраивал ваше будущее
Прекрасное будущее! Нет, я не протестовала, потому что не знала, что можно как-то иначе. Я даже была почти благодарна. Но меня никто никогда не спрашивал, чего я хочу на самом деле, если, конечно, не считать платьев и украшенийих у меня полно!
И чего же вы хотите?
Счастья, чего же еще.
Он вам сумеети главное пожелает его дать?
Я не знаю но это уже неважно.
Думаете, он в вас влюблен?
Я же не полная дура.
А если однаждыили даже вскореон просто уедет, может, и не простившись?
Я буду с радостью вспоминать, что он был.
Не думала, что можно так быстро начать доверять человеку, будто они выросли вместе, или вдвоем прошли через трудные испытания. Может, просто устала одна хотя ее-то одной никто не навал бы.
В юностида и порой здесь, в горахмечтала не о таком, как он: ей рисовался кто-то сильнее, значительней, богаче. Что ж, значительность и богатство были у командира Сосновой. Он даже был на свой лад недурен. Сайэнн думала, соглашаясь, что этого хватит
Но Энорикак и сказала служанкеказался ей самой жизнью.
Минору умела писать. Она вообще много чего умела, но сейчас не могла самого важногоуберечь собственную воспитанницу. Сайэнн была упрямой, но упрямство это всегда казалось сродни утренней росеесть, а через четверть часа уже высохла. Но сейчас молодая хозяйка уперлась всерьез, и как помешать ей?
Запирать ее служанка права не имела, да и не сделать бы хуже. А потакатьнавлечь на всех них беду.
Вздыхая, она выводила кистью довольно ровные знакипочерк, достойный дочки какого-нибудь состоятельного торговца. И слова ложились гладко, не зря всю ночь обдумывала их.
Госпожа приболела, но не хочет тревожить известием. Только она сильно скучает, вся извелась, да и лучше ей быть рядом с любящим человеком. Поэтому недостойная служанка берет на себя смелость уведомить
Скачи, женщина передала письмо охраннику Сайэнн. Передашь в собственные руки господину. Только попробуй замешкаться!
На небе еще висели звезды, по-утреннему блеклые. После полудня должны явиться провожатые. Доставят упрямицу в крепость со всем почетом. А там уж никаких похождений.
Минору немного не рассчиталапосланцы прибыли ближе к вечеру, когда солнце уже постепенно тускнело. С собой у них были носилки: раз приболела молодая госпожа, не верхом же ей скакать по горам.
Сайэнн при виде их ощутила такой ужас, словно ее собирались заживо замуровать в крепостной стене. Сбежать теперь точно не выйдет, и не уговорить задержаться. Мелькнула даже мысль умереть, но она была мимолетнойне до смерти сейчас, когда только поняла, что значит дышать полной грудью.
Проще сбежать из крепости.
Если он если не покинет село, пока здесь не будет Сайэнн. Вот тогда и придет пора думать, что дальше.
С обреченной решимостью она начала собираться. В Сосновой у нее было все нужное и даже много сверх того, но ей доставляло удовольствие перевозить с собой некоторые вещи. А теперькогда еще выпустят.
Так и думала«выпустят», словно узницу, а не любимицу, которой позволено почти всё. Почти, самого-то главного не получить.
На Минору не рассердилась: что с нее взять, если женщина выбрала служить другому человеку, а не своей подопечной. Жаль, что больше нельзя на нее полагаться, и только.