К демонам юноша не хотел, а желал он другого.
Удивил, ничего не скажешь. Что явился, как обещал, хоть не мог надеяться на прощеньено это ладно, это сдержал словоно затем попросился в Срединную. Такой наглости от него точно не ожидали.
«Я бы тебя не взял», сказал тогда Рииши Нарано решал, похоже, его отец, никак не он сам. Потом добавил, что за Лиани горячо заступался мастер Шу, да и другие оружейники высказались.
А вот когда юноша вернулся в Срединную, мастер устроил ему разнос по первое число, хоть и не знал почти ничего о причинах недавних событий. Решилпросто нарушил некое повеление, самовольно отлучился надолго. Может, про ту красавицу думал, что наведывалась в крепость
Лиани сказал, что ездил выручать друга. Ложь, конечно, и все-таки не такая уж наглая.
А теперь нередко просыпался, готовый то ли бежать, то ли оборонятьсяснились и горы, и бесконечная скачка, и лицо Макори Нэйта. Снилось, что тот передумал, и отправил людей по следу. Энори не приснился ни разуЛиани ведь никогда и не видел его лица, но часто он был где-то рядом, в метели или невидимый в затененных расщелинах.
Но сныерунда, и прекратятся со временем. А он теперь все успеет. Услышит еще, как тростник шуршит у озеравечный их, неизменный шорох, увидит, как стрекозы летают, серебряные над темной заводью. Увидит родных хотя вот им пока непонятно, как на глаза показаться. Отправил письмо
И Лайэнэ написал, с горячей благодарностью. Вышло неловко, но как уж сумел Оставалось надеяться, она поймети что он всегда теперь готов отплатить, чем может.
От ворот, ведущих сюда, во внутренний двор, послышались возбужденные голоса. Лиани прислушался.
Господин Нара-старший, сказал Шу, безуспешно отряхивая уголь с рук и кожаного передника. Говорят, в оружейных мастерских Осорэи он и вовсе ночует, сюда все же сутки езды.
А говорили, болен
Сейчас всем достанется, проговорил один из кузнецов, черно-серая от угля головная повязка его была намотана кое-как. Опять не успели. Он хочет, чтобы мы за месяц исправили то, что сами они натворили.
Не заговаривайся, одернул его другой мастер.
Скажи, я неправ? Мы свою работу всегда выполняли. И где она? На сторону продали, или покидали в овраг? Не мы отвозим оружие, а убиваться, не отходя от горна он сплюнул, махнул рукой, отошел.
Нас обещали наградить, неуверенно произнес подмастерье, слишком хлипкий на вид для работы в кузне. Господин Нара всегда держит слово.
Станем калеками тут, нужна потом та награда, пробурчал кто-то.
Створки ворот распахнулись. Аори Нара, сильно хромая, появился во дворе, черный, как вездесущий уголь, и жесткий, как металл. Заговорил со старшиной, принялся обходить кузни. Тяжело двигался, в прошлый приезд Лиани запомнил его не таким. Сейчас Нара-старший еще бодрился, но видно было, как ему плохо. Но ведь не годы причиной, не так стар глава Дома.
Лиани думал, хоть кто-то из недовольных выскажется, но нетвсе молчали. И не из страха же, неробкие тут люди.
Вы хорошо потрудились, голос был сиплым и зыбким. К сожалению, придется еще. Но я повторю обещаниекаждый господин Нара не договорил, согнулся, закашлялся и повалился на бок.
**
Снег с ветвей сосен мягко падал на всадника и его коня, добавлял пушистости оторочке капюшона, оттенял черноту волос. Кайто ехал медленно, наслаждаясь тишиной зимнего лесанедолго ему осталось быть таким, скоро сугробы посереют и опадут, появятся проталины. Лицо юноши разрумянилось от мороза, он, нечасто любовавшийся природой, сейчас удивлялся, как красивы деревья зимой.
Поехал без сопровождающих; рассудилему, одному из лучших всадников провинции, проще будет добраться до нужного места и вернуться, никого не сажая себе на хвост. И не будет ненужных свидетелей.
Сорока взлетела, осыпалась снежная пыль с ветки. Кайто сперва вздрогнул, потом поглядел птице вслед: хороша она все-таки, особенно зимой, черно-белая, как снег и темные стволы, и немного зеленого и синего отливакак раз хвоя и тени. Но все-таки не хватает чего-то яркого, правы столичные модники, любящие по зиме носить красное. Хотя и его одежда хорошо смотрится в снежном лесу. Приосанился: жаль, не видит никто, а ведь картина достойна кисти художника: в глушивсадник на великолепном гнедом, голубая куртка поблескивает вышивкой
По правде сказать, никакая это не глушь, так, лесок в предместье, через который удобно срезать дорогу. Господин Кэраи Таэна никак не минует селения Сон, от него самый короткий путь к городским воротам, а к селению сходятся другие дороги. Судя по обрывку письма, он должен быть там сегодня-завтра. Если вдруг чудом уже уехал, Кайто нагонит в пути. Нетподождет.
Облачко закрыло солнце, будто огромный зверь лапой. Юноша опасливо оглянулся, неуютно стало. Все-таки впервые в лесу один. День, да но, возможно, он погорячился, не взяв ни одного провожатого. Как неприятно, будто следит кто из-за частокола сосновых стволов. Кайто завертел головой, затем осознал, что лошадь тоже испугана. Снова проглянуло солнце; страх не уходил. Но разбойников тут, в предместьях, не может быть. Люди Макори свое дело знают.
Лоб стал влажным, несмотря на морозец, сердце сдавило.
Пошел, чего ползешь! ударом направил коня в галоп. Прикинул, сколько еще ехать по лесу: по всему выходило, не больше четверти часа. Кто только прокладывал эту тропинку, не могли попрямее
Черное птичье тело разорвало воздух перед мордой коня, тот вскинулся на дыбы, заржал. Кайто почувствовал, что летит. «Ладно хоть стременем не зацепился», мелькнула мысль. Потом был снег, облепивший лицо, и острая боль.
Очнулся, спиной ощутив жесткое, видно, камни и корни. Снег в овражке спас его при падении, но очень болела нога. Попытался сесть, в голове и колене словно разлетелся на части куст чертополоха. Лошади видно не было, Кайто ей посвистел, но без толку. Приподнявшись на локте, все-таки осмотрелся. Все тихо и мирно, потемнели деревья, закатное золото в воздухе, синие и золотые полосы на снегу Провалялся тут не менее часа, спасибо, что не замерз. Крикнул раз, другой, третий, громче и громченебольшой ведь лесок, люди должны быть недалеко. Никто не отзывался на голос. К боли немного привык, начало наползать неприятное чувствои вправду один. Кричи, не кричи Снова страх потянулся тонкими прозрачными пальцами.
Конечно, Кайто найдут, всю провинцию поставят на уши, но холодно ведь. Если бы лето Скоро стемнеет, стволы придвинутся, протянут колючие лапы
Человек показался возле оврага. Сперва подумалохотник, если судить по одежде. Серая куртка, полоса серого меха на капюшоне. Юноша радостно вскрикнул, хоть и вышел какой-то писк: надорвал голос. Потом разглядел лицо; несмотря на мороз, бросило в жар.
Ты!
Человек наверху не ответил, он, похоже, решал, как лучше спуститься. Наспех прочитанная молитва не помоглане развеялся, не направился прочь. У Кайто плыли перед глазами разноцветные пятна, и мысли были такими же пятнами. Смотрел на фигуру у края напряженно, как на подползающую змею, подмечал мелочи. Этот, наверху, не походил на призрака или мертвеца. Убрал ветку со своего путита хрустнула, стряхнул опавшие на плечо снежные хлопья. Вот и капюшон соскользнул, выбилась на волю длинная прядь. Вспомнилосьслухи ходили, что Энори видели не то в Осорэи, не то в предместьях, как обычного смертного видели. Что же, все ложь? Но зачем? А, он всегда был мутным типом!
Эй! хрипло позвал Кайто. Все равно его уже заметили. Помоги же!
Энори, не отвечая, прошел к самому краю оврага, сел на выступающий корень, подогнув ногу, и молча смотрел на юношу.
Это ты? спросил тот с замиранием сердца.
Да, я.
Ты ведь
Нет, я живой.
Слава Заступнице острая боль вновь прострелила, едва шевельнулся. Послушай, мне больно!
Но бывший товарищ не двигался. Кайто не мог даже злитьсясил едва хватило, чтобы приподняться, вглядеться в сидящего.
Ну что мне, тебя умолять?
Нет помнишь, ты гордился тем, что мог перескочить через широкий овраг? Но не через все препятствия стоит пытаться прыгать.
Ты что, вспомнил про тот мой вызов? Нашел время счеты сводить! вскинулся Кайто. Но голос предательски дрогнул, и юноша, откинув гордость, вновь стал просить о помощи.