И надо всем царит ослепительно белый шпиль Ойлоссэ. А у его подножиядве светящиеся точки. Древа. Их видно отовсюду.
Серебряный свет становится ярче, всё белое кажется серебристым, а лестницы снова ведут вверх, мимо садов и зданий, и на широкой мраморной скамье сидит он, в длинных серебристых одеждах или они просто белые? Его длинные черные волосы не перехвачены ничемКоролю не пристало носить простой обруч, а корону он надевает лишь изредка. Он приветливо наклоняет голову, и
Чернота. Ледяные скалы вонзаются в черное небо, словно зубья. Безжалостный блеск звезд.
Силуэт: мрак чернее самой тьмы.
Игневный крик Короля:
Не смейте! Он мой!
Они оба очнулись. Аглон, вечер. Кузнечики трещат.
Белег молчал, закусив губу. Келегорм смахнул что-то со щеки мошка, наверное.
Прости. Как ни подумаю о немвсегда вспоминаю.
Перворожденный не ответил.
Нолдор взял его за плечи:
Прости. Хотел показать тебе Тирион, а вышло
Нет-нет,Белег уже овладел собой.Ты ни в чем не виноват. Н-не за что простить прощения. Я я всегда уважал его, хотя хотя наши пути были различны.
Синдар прошелся, стряхивая пережитой ужас.
Послушай, Келегорм. Я должен чем-то отдарить тебя. Что ты хотел бы увидеть? Скажи.
Тот пожал плечами:
Не знаю. Впрочем я не спрошу тебя ни о землях, ни о временах, ни об эльдарахпокажи мне то, что ты любишь так сильно, как я люблю навек оставленный нами Тирион.
Нет ничего проще. Гляди.
Серебристый туман Завесы. Для дориатца это не морок, а череда светлых видений: призрачные лица, деревья, аркады Шелест листвыуже реальной, зеленой. Буки и клены, могучие дубы и стройные ясени, серебристые осины и белоствольные березы. Дорога идет берегом Эсгалдуина, ивы склонились над рекой и полощут в ней свои косы.
Вдали высятся исполинские деревья. «Меллорны»,догадывается Келегорм, хотя он никогда прежде не видел их в Белерианде.
И вот перед ними холм, поросший лесом? замок? Где кончается скала, увитая плющом, и начинается рукотворная стена? Где зелень растет сама, а где ее искусно направили умелые руки? Здесь нет резьбы, нет орнаментов, без которых не мыслит красоты нолдоры,здесь лишь рисунок природных линий, но он ярче и выразительнее естественного.
И ещевлажная тишина, иначе не назовешь. Сон и дремота. Лориэн но не мир видений, а дивная греза наяву. Греза о том, что в мире нет войн и убийств, нет ненависти и вражды, нет ярости и гнева, а есть лишь счастье и покой, покой, поко
Я чуть не уснул в твоем Дориате,беззлобно усмехается Келегорм.Сразу видно, что тут королевамайэ Ирмо. Хотя ваша идея сделать лес естественнее самой природы мне понравилась. Надо будет братьям рассказать Но вот чего я не пойму: как ты живешь в этом сонном царстве?
Как живу?улыбается Белег.Вот, смотри, как я живу.
На развилке ветвей листва была гораздо гуще. По нижним веткам можно было легко взобратьсябудто по лестнице, а дальше ты оказывался в листве то есть в отверстии в полу.
Пол был сплетен из веток. Из живых, зеленых веток. Стены и потолокиз них же. Идешь по этому странному дому, и ноги по щиколотку утопают в зеленых побегах. Стены тоже густо поросли живым ковром.
В этом странном доместол, кресла, полки но только ни один из них нельзя подвинуть: всё это часть дерева. Всё сплетено из живых, зеленеющих ветвей.
И всё изрядно заросло за то время, что хозяин отсутствовал.
Ты сделал всё это сам?!
Ну да. Что в этом удивительного? Ваша стихиякамень, нашаживое дерево.
Конечно, понимаю. Но скажинеужели твой дом пустует, когда тебя нет?
Мне не на кого оставить его. Мои друзья выезжают за Завесу со мной.
У тебя нет ни жены, ни невесты?
Нет,Белег пожимает плечами.Может быть, я слишком люблю Дориат, чтобы в моем сердце осталось место и на одну-единственную.
Келегорм молча кивает.
Синдар вопросительно смотрит на него:
А ты? Почему не женишься ты?
Сейчас? Сам понимаешь: война.
Ну и что? Ручаюсь, в тебя влюблено немало девушек. Я видел твоих воительниц. Что, все до одной замужем? Не верю. А для них ты наверняка
Перестань. Откуда вдруг такая забота о моем браке?
Белег кладет свою ладонь поверх его:
Я объясню. Ипостарайся понять меня. Я всё-таки старше не только тебя, но и твоего отца.
Я слушаю.
Келегорм, много десятилетий мы охотимся вместе. Я сотни раз видел тебя в бою. Ты яростен, словно пытаешься освободиться от чего-тои не можешь. Ты не чудищ бьешьты рубишь и рубишь те узы, которыми опутан с детства. Ты сам говорил, что вырос в ненависти и боли,и именно это ты хочешь уничтожить. И не можешь, потому что не схваткой освободиться от ненависти. Ты ждешь любви. Ты ищешь ее. И если бы ты ответил да просто заметил бы чувство хоть одной из
Хорошо. Я объясню,Келегорм нахмурился.Белег, я не слепец. Я замечал притворялся, что ничего не вижу. Мне мало любви, перворожденный. Мне нужно большее. Я не хочу терпеть рядом с собой женщину просто потому, что она любит меня. Ради жены мне придется жертвовать своей свободойхотя бы частью ее, и я не согласен на это.
Он помолчал и добавил:
Разве только если бы она не просто любила меня. Если бы она любила свободу так же сильно, как я. Воительница или нетневажно, но не влюбленная и милая, а дерзкая и решительная. Такая, чтобы была готова пойти со мной хоть в пасть к Морготу Впрочем, соберись я в пасть к Морготу, я бы такую жену запер бы на три замка А она бы всё равно сбежала, чтобы быть рядом со мной, особенно в смертельном риске!
Он рассмеялся и договорил:
Я не встречал такой девы, Белег. Может быть, ее и на свете нет. Наверное, я влюблен в мечту
Дориатец нахмурился, размышляя. Да, столь решительной девы он не знал. Но та, о ком он сейчас думал, была похожа на птенца орлав яйце. Почти невозможно угадать, что таится под ровной и гладкой скорлупой. Милое дитяи не более. Еще не распустившийся цветок. Душа, еще не осознавшая саму себя. Но Перворожденный ощущал, что рано или поздно эта девочка разобьет скорлупу, и вот тогда
Белег отчетливо понял, что мечтает поженить лорда Аглона и принцессу Дориата. «Он бы помог этому птенцу войти в мир и расправить крылья. Она бы помогла Неистовому снова стать Благородным. Если есть во всей Арде пара, которую Единый предназначил друг другу, то этоКелегорм и Лучиэнь».
С уст Белега уже готово было сорваться «я знаю такую девушку, о которой ты говоришь»но дориатец вовремя представил себе свой грядущий разговор с Тинголом. «Сказать ему, что нолдор, сын Феанора, обагренный кровью тэлери,это подходящий жених для его дочери?! А если не спешить? Убедить Элу позволить Келегорму приехать ко мне не в Менегрот, а в мое гнездо? Дать ему увидеть Лучиэнь? Если я прав и если онипара, то им хватит и одного взгляда Да, но что потом? Тингол не простит Келегорму Альквалондэ, а Келегорм не простит ему этой гордости»
Белег молчал, с отчаяньем понимая, чтоне судьба. Брак Келегорма и Лучиэни невозможен.
А как хорошо бы было
Вечер. Пир. Песни.
Хозяин и гость сидели поодаль, не принимая участия в общем веселье. Друзьям хотелось наговориться впрокпока есть возможность.
А где Мегвен?спросил Белег, долго и безуспешно разглядывая собравшихся.
Она оставила нас,вздохнул лорд Аглона.
Погибла?!
Нет, нет. Просто забрала дочь и уехала куда-то на юг. Кажется, в Оссирианд. Я не знаю.
У них с Райво была дочь?
Да И Мегвен сказала, что потерять и отца и матьэто слишком для ребенка.
Понимаю.
Я я пытался ее удержать. Просил остаться в Аглоне. Говорил, что больше никогда не пущу на охоту. Но она
Дориатец кивнул, ответив не словами, а волной сочувствия.
А кто-то из воинов тем временем пел:
Под чужим недобрым небом
Нам цена невелика.
Вы ушли в такую небыль,
Что могилы не сыскать
Для меня всегда было загадкой, как воительница может печь хлеб,проговорил Белег позже.Но в ее лембасе было такое тепло Видно, она сильнее многих стремилась к мирной жизни.