В тебе говорит горе. Но мудрость Эру
Где, где она, эта мудрость?! Покажи мне ее! Мудродопустить Диссонанс в самом начале? Мудропозволить собственному порождению нарушить свой замысел говорят, благой замысел, так? Мудропустить Мелькора и этих тварей в Арду?!
Не нам судить о промысле Эру. Он выше и больше
Величие Эру, недоступное нам, простым эльдарам! Да, конечно, он великтолько, сдается мне, Моргот тогда, в Начале, просто одолел его, а все высокие слова о свободе и пути Ардылишь для сокрытия страшной для Светлых истины!
Ты не причисляешь себя к Светлым?
Мы прокляты. Тебе это должно быть известно.
И вы гордитесь этим?
Келегорм его не услышал:
Наш отец первым заговорил о бессилии Валар. Стихии Мира не рискнули встать на нашем пути потому, что просто испугались нас. Испугались Пламени.
Ты действительно считаешь, что Валары испугались твоего отца?
Так же как Эру был бессилен перед Мелькором!
Белег покачал головой, не зная, как ему отвечать на такое. Заговорил с осторожностью:
Келегорм. Я невовремя завел этот разговор. Ты измученбоем, целительством, потерей друга. Ты
Хм. Хочешь сказать, я не соображаю, что говорю? Мы можем продолжить наш спор об Эру когда угодно. Я скажу тебе то же самое. Всё, что я видел с рождения, убедило меня: Эру или далеко не благ, или вовсе не всемогущ. Или говорят, что всё свершается к его славе и любое зло рано или поздно обернется добром. Если такнам незачем корить себя за Альквалондэ: даже Резня послужит добру. И славе Эру.
Перворожденный спросил с печалью в голосе:
И ты сейчас говоришь не в сердцах?
Нисколько.
Мне страшно, Келегорм. Страшнее, чем перед тварью. Сможешь ли ты одолеть то Искажение, что живет в тебе самом?
Искажение,зло усмехнулся тот.Скажи мне это кто другой, я бы назвал его беспомощным ягненком в стаде, которое пастух гонитто ли на пастбище, то ли на бойню.
Он посмотрел на Белега и добавил примирительно:
Что отвечать тебея не знаю.
Перворожденный улыбнулся:
Ничего не отвечай. Просто выслушай. Я не буду даже пытаться опровергнуть твои речив спорах ты искуснее моего. Я просто хочу тебе рассказать, как видим Эру мы, не имеющие отца и матери.
Келегорм молча кивнул.
Представь: ты стоишь в поле в солнечный полдень. Ты щуришь глаза: на солнце смотреть слишком больно. Но и зажмурившись, ты точно знаешь, где именно сейчас солнце.
Я понял тебя,согласился сын Феанора.Но, видно, я стою в этом поле в пасмурный день. Или в безлунную ночь.
Видение третье. Аглон
И вели нас дороги, дороги,
Что казались темней и темней.
Мы пьянели не только от крови
И теряли не только коней.
А Химлад заметно поскучнел за последние годы,сказал Келегорм, садясь у костра и беря из рук Дирнаура рог с вином.Тут уже не поохотишься. Здешние синдары перестали ожидать беды каждый день.
Я давно хотел спросить тебя,заговорил Белег,зачем тебе всё это? Ради заботы о синдарах? не верю.
А я и не стану убеждать тебя. Просто понимаешь, я давно смотрю на Химлад как на свою землю. Это не значит, что я здесь повелеваю всем и всеми. Это другое: я не допущу, чтобы по ней разгуливали враги.
Он осушил рог.
И только?прищурился дориатец.Или ты уже и Нан-Дунгортеб счел своей землей?
Келегорм покачал головой:
Нет, конечно. Просто отец научил нас всех вечно состязаться с самими собой. Вечно пытаться превзойти себя. Ставить недостижимую цель, достигать ееи снова, снова Ни на миг не позволять себе покоя.
И ты скорее умрешь, чем остановишься?улыбнулся Белег.
Разумеется.
Так куда же Келегорм Неистовый помчится дальше? Какие еще чудища окажутся жертвою его состязаний с самим собой?
Нолдор усмехнулся:
Ты удивишься: сейчас я возвращаюсь в Аглон.
Что случилось?
Ничего, решительно ничего. Просто иногда надо бывать дома.
Он помолчал и спросил:
Поедешь со мной? Я был бы рад такому гостю.
Белег на миг задумался, потом кивнул:
Когда приглашает лорднеучтиво отказываться.
Келегорм прищурился:
А если приглашает не лорд, а друг?
Тогда тем более. Я только предупрежу своих.
Послушай,вдруг нахмурился Неистовый.А Тингол не
Тингол запретил впускать вас в Дориат, а не нам общаться с вами.
Белег, скажи честно: Тингол не разгневается на тебя? Если дане езди в Аглон, я всё пойму и не обижусь. Лишь пожалею, что опрометчиво позвал.
Мы с Элу как-нибудь договоримся,улыбнулся перворожденный.
Отряд уже довольно долго ехал по предгорьям. Холмы становились всё выше, появлялись первые выступы скальных пород. Могучая гора, будто страж, высилась у дороги.
Это Аглон?спросил синдар.
Аглон? Что ты Аглон выше.
Дорога резко пошла вверх. Вдоль нее прятались в зелени жилища многих эльдар, пришедших под защиту могучей крепости.
Обернувшись, Белег увидел долину, нисходящую на десятки лиг к югу, до самого Келона или даже дальше. Покатые гряды зеленых, серых и бледно-голубых холмов, тающих в мареве. Где-то серели косые струи дождя. Где-то, напротив, ярко выделялись солнечные пятна. От бескрайних просторов юга захватывало дух.
Слева синел массив Дортониона. Впереди и справа зоркий глаз эльдара мог различить белые снега Химринга.
Но где же крепость?
Она выше в горах. Нам по тропе,показал Неистовый.А если захочешь добраться на Химрингпо дороге. Но сам Морозный отсюда не виден; эти белые вершинытолько предгорья.
Ну и предгорья у вас
Нолдор засмеялся:
Мы родились и выросли на Туне. По сравнению с ней Аглонпологие холмы, а Химрингскальный отрог, не более.
А как же снега? Сколь я знаю от Элу, в Амане снег только на Ойлоссэ.
К снегам мы привыкли в Форменосе.
Отшумел пир в честь возвращения лорда, и двое друзей ушли бродить по аглонским горам.
Усевшись на горном склоне, Белег подолгу, не отрываясь, смотрел на бескрайние дали юга и островерхую красавицу-скалу на противоположном краю ущелья.
Неоглядный простор тишина, только отчаянные кузнечики стрекочут в редких горных травах. Ипокой, нисходящий в душу, покой, ничуть не похожий на светлую грезу Дориата. Спокойствие Аглона было сродни сну могучего зверя, дышащего мерно и ровно, усталого после долгой охотыи в любой миг готового пробудиться и одним ударом лапы сокрушить обидчика.
Не безмятежность, а сила.
Хорошо у тебявыдохнул Куталион.
Ты никогда прежде не бывал здесь?спросил Неистовый.Я думалвы прошли этими горами во время Великого Похода.
Нет, наш путь был южнее. Мы избегали гор из-за орков и не только. Но, даже если бы я и побывал здесь века назадя не увидел бы этих гор такими. Ониочень ваши, очень нолдорские. Вы их любите, и они меняются вместе с вами. Разве ты этого не замечал?
Пожалуй. Во всех горах мы ищем или Тирион, или Форменос. Не очертания городових дух.
Да, я понимаю.
Келегорм неожиданно спросил:
Хочешь, я покажу тебе Тирион?
Белег молча кивнули спустя мгновение они оба стремительно ушли в память Келегорма, подобно тому, как два пловца прыгают со скалы в море.
Тихо журчала водато скатываясь по беломраморным ступеням, то собираясь в чаши, то низливаясь широким потоком, то тонкими струйками. Можно было долго-долго идти вдоль каскада внизот самого королевского дворца на Коре до зеленых склонов подножия Туны. Темнели сады, где круглый год цвели цветы, сменяя друг друга поочередно. Устремлялись вверх островерхие арки беседок молочно-белого, розового, серо-голубоватого камня. Точеные резные перила изображали переплетенные между собою листья и травы.
У Белега было ощущение, что его ведут по бесконечной лестнице вверх, вдоль каскада, туда, где в матовом свечении мрамора и блеске хрусталя высился дворец.
Обернись,сказал незримый спутник, в котором с трудом угадывался Келегорм. Юный мечтатель, так не похожий на неистового охотника.
Белег оборачивается. Перед нимБлагой Край, на сотни лиг. Это было воплощенным счастьем, других слов перворожденный найти не мог. Земля, не ведающая усталости. Мир, которому не нужен отдых, потому что труд и творчество тамрадость.