- Оставим их пока в покое, - сказала она. - Пусть зима пройдет спокойно. Рыцари узнают, что мы здесь, когда я буду готова.
Время от времени, поскольку он не был известен здешним рыцарям или жителям деревни, она посылала Байеля узнать новости. Он посещал таверны, Кузницы на речных переправах, где люди приходили и разговаривали, он ходил среди фермеров, как они обычно делали в долинах, охотник приходил с щедростью за стол в обмен на местные сплетни и ночь у костра. Таким образом Кериан узнала, что Палач Ченс все еще размещает своих рыцарей в тавернах, что он не забыл разбойничью Деву Кериансерай и что он продолжает охотиться на Каганести, которых теперь уже не так часто можно было увидеть в этой части королевства.
Кериан узнала, что далеко в высоком лесу осталось только одно упрямое племя, и Бриар сказала ей, что это Дар и его Белая Скопа.
Она также узнала, что король хорошо себя чувствует в своем дворце. Упоминание его имени пробудило в ней страстное желание увидеть его, снова почувствовать его объятия. Эти желания она держала при себе и превращала в мечты. Она узнала, что Королева-Мать по-прежнему здорова и что лорды и Леди Сената ничем не отличаются от прежних времен года. Удивительно мало что изменилось в политике Квалинести. Высокородные эльфы играли в игру с небольшими потерями, считая каждый день, когда они не теряли все, как выигрыш. Сейчас это была совсем не трудная игра, потому что сэр Эамутт Тагол держал себя, своих рыцарей и драконидов в восточной части королевства, где снег падал густо и мало кто путешествовал по дорогам или даже собирался в тавернах. В холодное время года после его унижения о Рыцаре Черепа почти ничего не было слышно.
Кериан бросила толстую связку зайцев на землю, стараясь держать ее подальше от кровавого снега и четырех мертвых эльфов. Она перекинула свой длинный лук через плечо и склонилась над самым большим из разбросанных трупов-человеком в доспехах, из горла которого торчало шесть стрел. Ее дыхание повисло в ледяном воздухе, серые перья плыли над резней, сплетаясь вокруг древков стрел с белым оперением. Зимние стрелы дикого зверя.
Должно быть, рыцарь достался Кагонести, - сказал Джератт. Она не подняла глаз и не признала очевидного, и он добавил: - Дикий Род не получил остальных.
Остальных, трех эльфов, одетых в шкуры и меха охотников, зарубили мечом. Это были люди, живущие зимой за счет своего ума, не деревенские жители, не фермеры, а эльфы, которые снабжали таверны и столы богатых. На этот раз им не повезло. Один из них истек кровью из пульсирующей артерии, перерезанной, когда ему отрубили левую ногу. Теперь она свисала с его плоти темной толстой нитью, натянутой, чтобы распутать чью-то жизнь. Вокруг него снег был покрыт замерзшим слоем ярко-красной крови. Еще один охотник умер от перерезанного горла. Третий был затоптан подкованными сталью копытами, его шея была сломана, а череп раздроблен.
Рыцарь, который убил их... губы Кериан скривились в волчьей улыбке. Его заставим заплатить кровавый сбор.
Ты плохо выглядишь, Кериансерай.
- Кериан указал на застывшее пятно крови. - Рыцари убивают эльфов по всем холмам, Джератт. Квалинести и Кагонести. Насколько милым должно быть мое выражение лица?
Джератт ничего на это не ответил. Он взял ее лук и протянул ей.
Она долго смотрела на него, и в тишине между ними шептались призраки прошлых разговоров, споров о политике, об оккупации, о рыцарских оскорблениях, подобных тому, что было до них, и даже хуже. Дань дракона, тонко замаскированная под налоги, обескровливала богатое королевство, как болезнь. Зимой, холодными ночами и сверкающими льдом днями, все они говорили о древних надеждах, об истории эльфийских королей вплоть до самого Сильваноса, который объединил всех эльфов в Сильванести. Они говорили о древней славе и древних войнах. Это были эльфы, и хотя они жили вне закона, некоторые из них десятилетиями, они знали свою историю.
Их сердца и воображение были очарованы древними сказками. Одно оставалось неизвестным. Будут ли все разбойники сражаться с темными рыцарями, когда она попросит их об этом? Поднимут ли они мечи за короля, которого презирают? Или же они настолько привыкли жить вне закона, что в конце концов не заботились ни о чем, кроме собственного выживания?
"Рассчитывай на них", - говорил ей Джаррет каждый раз, когда она задавалась этим вопросом.
Кериан схватила связку жирных зайцев. - Да ладно тебе, Джератт. Ты хочешь отдать их вдове, или я пойду одна?
Кериан начала спускаться с холма, Джератт быстро последовал за ней. Бодрящий ветер дул им в лицо, заставляя дыхание вырываться клочьями позади них. Он обдувал их лица до тех пор, пока их щеки не засияли красным светом. У их ног снег превратился в маленьких танцующих белых дьяволов. Они шли решительно и быстро, каждый знал дорогу по заснеженной земле. Они знали метки, которые не имели ничего общего с тонкими тропинками, с определенным изгибом дерева, с валуном, где-если бы была земля, чтобы видеть-тропинка разделилась бы. У этого валуна они повернули на запад и побежали под заснеженными ветвями сосен, пока не показалось, что они идут по туннелю, так низко висели деревья со своей ношей. На краю ее, в том месте, где уходили вниз высокие деревья, они остановились и стали смотреть вниз, в долину, где стоял огромный каменный дом. Когда-то это был дом преуспевающего фермера и его семьи. Теперь фермер был мертв. Он и его сын погибли во время несчастного случая на охоте много лет назад, оставив только Фелис, вдову, которая не хотела отказываться от своей усадьбы.
Ну, знаешь ли, - сказал Джератт однажды в начале зимы, когда Кериан спросила его, как получилось, что Джератт, такой сильный охотник, часто возвращается в лагерь с гораздо меньшим количеством жертв, чем можно было ожидать, - я знал сына и знал отца. Я не собираюсь смотреть, как вдова Фелис умирает с голоду.
Из ближайшей к фасаду дома трубы поднимался дым. Цыплята мелко копошились в грязи у дверей двора, низко пригибаясь, чтобы найти остатки кукурузы от утренней кормежки. Хозяйственные постройки-каменный сарай и деревянный стог сена-располагались на краю поляны к северу от дома. Ничто не двигалось рядом с ними, и, казалось, внутри никого не было.
Кериан поискала другие признаки присутствия и не увидела их. Она прислушалась, нет ли коровы, которая наверняка уже была в коровнике, потому что Фелис не любила поздно уходить на дойку в это время года, когда ночь наступала быстро и внезапно. О корове они ничего не слышали. Джератт подошел ближе, его теплое дыхание коснулось щеки Кериана.
- Там слишком тихо.
Это было. Мышцы между ее плечами напряглись. Кериан опустила одно плечо, и ее натянутый лук упал в руку. Длинный нож Джератта со свистом выскользнул из ножен и снова прошептал "домой", проверенный на прочность. В его собственной руке с быстротой давно ушедшей магии прыгнул его собственный лук.
Ветер переменился, слегка развернувшись и подойдя к ним сзади из леса. В этом дуновении ветра чувствовался резкий запах сосны и внезапный мускусный запах оленя. Кериан подняла голову, думая, что уловила густой запах лошади. Ветер стих, а потом и вовсе утих. Она ничего не почувствовала. Небо потемнело от шумного карканья ворон, а внизу в окне у входной двери вспыхнул огонек.
Хорошо, - сказал Джератт на выдохе.
Кериан услышала, что с ней все в порядке, но спрятала улыбку, когда он отступил назад. Джератт рванулся вперед. Длинные ноги быстро несли его вниз по склону холма. Полуэльф, его человеческое происхождение состарило его намного раньше, чем эльфа, который носил те же самые годы. В последних лучах солнца его серебристая борода сияла, а нетерпение придавало молодость лицу, обветренному лесом и сменой времен года. Кериан последовала за ними, внимательно следя за их окружением. Она принюхалась к ветру, снова уловила запах оленя, но никакого запаха конюшни.
Она также не уловила запаха стряпни, супа, тушеного мяса или жареного мяса, которые любая фермерская жена приготовила бы на медленном огне в этот мрачный час.
Кериан замерла, прислушиваясь. Вороны уже давно пролетели над ними; небо снова опустело от угасающего света, она не заметила ни звука дойной коровы Фелис, ни уютного мычания.
Джератт - позвала она тихо.