Ну, не то чтобы спектакль, рассмеялся Эйи. Так, пару сценок.
Глядя на заинтересованное лицо собеседника, Эйи продолжил:
Смотри, представь, что есть некое племя. Там есть вождь, есть жрец, есть воины, и есть божество, которому они поклоняются. Кем бы ты хотел быть?
Жрецом, недолго думая, ответил Глен. А что он делает?
Эйи снова засмеялся.
Интересный ты. Ну, жрецэто как бы посредник между божеством и племенем; он руководит различными ритуалами, но не толькоон ещё старший среди воинов и в случае войны ведёт их в бой.
А зачем тогда вождь?
Ты всё правильно понял, вождь не нужен. Жрец вполне заменяет его; к тому же, это даёт людям возможность подчиняться непосредственно воле божества, а не прихотям какого-то человека.
Но ведь жрецтоже человек.
Верно, Эйи улыбнулся, но если он исказит пожелания божества ради собственной выгоды, то ему потом придётся плохо. Так что в его интересах проявлять дипломатические качества.
Ясно.
Но я не хочу, чтобы ты просто сыграл жреца, Эйи посмотрел на Глена с искорками веселья в глазах. Мне нужен конфликт, неразрешимое противоречие между волей божества и волей жреца.
Глен глянул на того с удивлением.
Но как такое может возникнуть?
Очень просто. Когда у жреца появляется иллюзия свободы воли.
То есть какие-то собственные желания?
Да, мало того, что собственные, так еще и неправильные.
Я не смогу это сыграть. Мне не очень понятно про свободу воли, а если она должна быть еще и неправильной
Ты-то не сможешь? Эйи заглянул ему в глаза.
Погоди Глен посмотрел в сторону.
А теперь послушай внимательно, Эйи пододвинулся к нему поближе, положив свою руку на его, мне нужно, чтобы ты сыграл именно свободу воли. Не насущную потребность, которая не даёт тебе жить, а вполне осознанное желание. Пусть и неправильное, но твоё, собственное, то, которое ты можешь сам себе объяснить и которое возникло в твоём личном сознании, которому нет предпосылок
Я попробую, Глен сверкнул глазами. Но это будет сложно.
Я знаю, ты любил играть в шахматы. Уж извини, предоставить тебе это не могу но могу провести аналогию. Ты ведь во время партии проявляешь собственную волю, да? Хотя она и диктуется условиями, но, насколько я знаю, у тебя всегда есть несколько вариантов. А твой соперникон может быть кем угодно; это для тебя не имеет значения, ты просто выбираешь ходы, которые наиболее верно приведут тебя к победе.
Подожди, кажется, я немного понял А в нашем случае, получается чего может захотеть жрец? Ну разве чтосамому стать божеством?
Прекрасно.
А зачем?..
Да в том-то и дело, что неизвестно, зачем! Главноеэто его воля, она не зависит от внешних обстоятельств, и он может себе её объяснить, ну там, к примеру, какими-то своими выдающимися качествами, возможностями, которыми другие не обладают, и так далее, и тому подобное; да что угодно! Прояви фантазию.
Глаза Глена блестели инициативой.
Знаешь, это звучит замечательно!
Ну что ж, сказал Эйи, тогда я буду тем самым божеством. И не переживай, если у тебя вдруг сразу что-то не будет получатьсяэто к тому же своеобразная импровизация выйдетя буду направлять твои действия и слова, тебе останется только войти в роль и не выходить из неё до конца; это должна быть крайняя степень сосредоточенностиотнесись к этому серьёзно.
Хорошо. Я понял.
Играли едва не до рассвета. Поначалу Глен и правда чувствовал неуверенность: он всё никак не мог синхронизировать свою роль и собственный разум, отсюда было ощущение, будто он всё делает неестественно. Эйи это понимал; именно поэтому до самой кульминации они воспроизвели несколько «ознакомительных» сценок для того, чтобы Глен адаптировался. Да Эйи и самому, по правде говоря, сложно было без предварительной подготовки войти в роль.
Теперь, когда оба немного попривыкли, самым важным было не просто отождествить себя с персонажем на уровне сознания, но и не упустить этого, продержаться так до конца. Это не было бы необходимо, находись они в простом театре, где сценарий расписан и выучен заранее; но в данном случае это было обязательным условием. Основной целью, с которой Эйи всё это задумал, было заставить Глена почувствовать свободу, причем аж двойную: не просто свободу игры, освобождение от личного «я», но и ту самую свободу воли внутри этой игры, подразумеваемую сценарием. Для этогоЭйи понималГлену нужно было проделать значительные усилия.
На самом моменте прямого проявления конфликта у Глена поначалу возникли проблемы: из-за умственных усилий, направленных на осознание понятия «свобода воли», он не мог должным образом сконцентрироваться на роли. Он озвучил то, что должен был сказать, но как-то машинально; Эйи показалось, что синхронизация в этот момент была упущена. Тогда он решил немного помочь, проявив неожиданно сильные эмоции; в совокупности с ними слова, которые они сопровождали, вернули Глена в роль отступившего от правил жреца. И в ответ на эти слова, уже вполне искренне, с каким-то экзальтированным взглядом, Глен прокричал:
Потому, что я так считаю нужным!!!
Эйи не мог не прикрыть глаза с удовлетворением.
Развязку доиграли с меньшим жаром, но всё с той же сосредоточенностью; больше Глен её не терял.
В конце, когда они уже возвращались в шале, он сказал:
А знаешь, я ведь в тот момент действительно почувствовал, что значит «свобода воли»У меня были такие сильные эмоции. И такие необычные. Правда, сейчас я вряд ли смогу это описать
Это нормально, улыбнулся Эйи. Поверь, большую часть времени твоё сознание живет отдельно от тебя и выносит свои уроки; главное, не запускать его совсем. Даже человек, уподобившийся животному, имеет ценность, пока в нём продолжает гореть этот огонь: по крайней мере, у него есть надежда на дальнейшее освобождение, если он предпримет усилия; но даже если нет, то у него хотя бы есть шанс прожить более-менее наполненную смыслом жизнь.
«И всё-таки Вы были не совсем правы, когда сказали, что все его увлечения служат исключительно для того, чтобы отвлечься»подумал Эйи затем.
Глен обдумывал его слова. Затем сказал:
Спасибо тебе ещё раз огромное за всё.
Эйи поравнялся с ним и взял его за руку.
Ты не боишься?
Чего бояться Просто необычно, что рази всё Кстати, только сейчас поняля ведь не думал об убийстве тогда, когда полностью входил в роль и даже сейчас, когда ты говорил это всё.
Что ж, Глен, это прекрасно. Но сейчас, конечно же, опять думаешь
Куда деваться.
Хвала богам, тебе есть куда. Простоесли будет страшно, или ещё чтоты не стесняйся, говори. Я поддержу, как смогу.
Да я, если честно, не осознаю это как-то За всё время моей жизни я уже настолько отождествил себя со своим желанием, что оно меня вытеснило, и окончательную смерть я могу рассматривать только в качестве освобождения. Хотя, в последнее время я и правда смог почувствовать, как этобыть чем-то большим, чем просто непрекращающийся инстинкт.
Вот поэтому я и предупредил тебя о том, что может быть страшнотакие есть минусы у обладания личностью, Эйи слегка рассмеялся. Но это ничего не значит. Всем рано или поздно приходится через это проходить; просто обычно это происходит с людьми осознанно и после тщательной подготовки (тут он вздохнул: ему-то ещё работать и работать), а у тебя случится чуть раньше в силу экстренных обстоятельств.
«И в силу того, что кое-кто всё-таки должен исправить свою ошибку, которая и так уже настрадалась»подумал Эйи после этих слов.
***
Когда глава организации увидела Глена, она, как ни странно, не смогла его сразу узнать. Это был человек, глаза которого светились мыслью; и более тогочто-то ещё в них было, то, чего она не замечала ранее, тогда, ещё до периода полнейшей дикости. Сама того не осознавая, она ощутила подобие стыда.
А это его спокойствие и смирение. «Ну Эйи тебя так скоро в статусе повышать можно будет, только вот непонятно, до степени кого. Хотя, наверное, то, что вы с ним, считай, на одной линии, многое объясняет».
***
После смерти Глена Эйи ходил сам не свой. Поначалу он даже ни с кем не разговаривал; просто не видел никого вокруг, шатался по улицам, или висел на верёвках под потолком своего небольшого дома. Когда он, по прошествии примерно недели, стал чуть более коммуникабельным, Лоренс не отходил от него ни на шаг. Это было довольно необычнораньше похожие состояния, или «кризисы», он проводил исключительно с главой организации. В этот раз, по вполне понятным причинам, он предпочёл провести это время в одиночестве, ну а позже не совсем.