Ну, я вполне представляю тебя в роли банкира, рассеяно улыбнулся я.
А сам-то ты что думаешь? Уже определился со своим выбором?
Мне осталось лишь задумчиво закусить губу и промычать что-то нечленораздельное.
Все еще не попрощавшись в душе со своей мечтой о космосе, я уже обрел прагматичное понимание того, что мои мечты довольно далеки от реальности. Корпорация «Аэроспейс», на грант которой я мог поступить в Королевскую воздушную академию, не оправдывала моих надежд и в этом году не проявляла высокой рекрутинговой активности. Хэдхантеры авиакосмического гиганта активно искали лишь талантливых IT-волшебников, к которым я определенно не принадлежалв плане технологической продвинутости я был не более, чем невзрачным середнячком.
Логически я понимал, что пора бы всерьез задумывался о другой профессии, но морально еще не был к этому готов и малодушно откладывал этот выбор «на потом», сосредоточившись на текущем учебном процессе.
Между тем, время не стояло на месте. Каждый второкурсник представлял собой весьма ценный материал, который вот-вот сойдет с конвейера, и поэтому к нам было приковано пристальное внимание будущих работодателей. Если перед первокурсниками гости выступали преимущественно в качестве лекторов, то со второкурсниками предпочитали встречаться в формате различных семинаров, мастер-классов, тренингов и встреч. На этих мероприятиях будущие выпускники чувствовали себя под микроскопом опытных рекрутеров. Общаясь с учениками в менее формальной обстановке, представители корпораций имели возможность составить о каждом личное впечатление и расставить галочки в своих анкетах, определяя наиболее перспективных кандидатов на получение грантов.
Ученики, уже определившиеся со своими приоритетами, из кожи вон лезли, чтобы произвести впечатление на нужных людей. Я же, напротив, предпочитал держаться в сторонке.
Пора бы тебе уже определиться, посоветовал мне Ральф. Так, глядишь, останешься вовсе без гранта.
Те ученики, которые за время нахождения в интернате не заинтересовали ни одну из корпораций-спонсоров, получали назначение в вуз по квоте муниципалитета Сиднея. Этот вариант казался большинству вознесенцев не самым привлекательным, так как не сулил блестящей карьеры и больших заработков. Например, по муниципальной квоте можно было попасть в педагогический институт с перспективой работы учителем в одной из муниципальных школ. Еще одним популярным вариантом была Академия муниципального управления, выпускникам которой, в основном, предстояла скучная канцелярская работа во всевозможных городских учреждениях. Составление однотипных ответов на схожие запросы, выдача разрешительных документов по установленной процедуре, сбор и анализ мало кому интересных статистических данныхдалеко не предел мечтаний для амбициозных семнадцатилетних юношей и девушек. Особенно если за это платят от силы шестнадцать тысяч фунтов в год (против сорока и более, с которых можно было стартовать в корпорациях, и это ведь только начало!).
Как-нибудь все образуется, махнул рукой я.
Слышал бы это Поль, ухмыльнулся Хосе.
На последнем «разборе полетов» с куратором Паоло Торричелли прямо заявил, что считает меня слишком легкомысленным и пассивным для старосты. В качестве одного из аргументов он привел как раз отсутствие прогресса в выборе профессии. Кито своими ядовитыми замечаниями подлил в огонь еще немного масла, ожидая, что я начну защищаться. Но я поспорил с ними очень вяло, лишь для виду, и быстро сдался, признав свое несовершенство. У меня не было никакого желания вступать в противоборство с человеком, которого я столь искренне презирал.
Слушай, может тебе в полицейскую академию податься? вдруг хлопнул себя по лбу Хосе. А что? Ты здоровый вон какой. И люди тебя слушают. Был бы отличным копом.
Ну вот еще, засмеялся я, но затем посерьезнел и пожал плечами. Не знаю. Как-то я об этом не думал.
Подумай лучше. А то все решится без тебя, посоветовал Ральф.
3 ноября 2078 г., четверг. 512-ый день.
Не успел я как следует обдумать неожиданную идею, как интерес к моей персоне последовал с еще более неожиданной стороны, о которой я тем более не задумывался.
Равняйсь! Смирно. Держите осанку прямо! прикрикнул на нас куратор во время дневного построения на «малом плацу». Торричелли, ты слышал? С вами сейчас будет говорить настоящий военный офицер. Генерал! Он специально приехал в интернат, чтобы посмотреть на вас. Если опозорите меняпеняйте на себя!
После слова «генерал» я ожидал увидеть благообразного седого человека в накрахмаленном мундире с орденами и медалями, который выйдет к нам строевым шагом и произнесет напыщенную речь о гражданском долге и обороне Содружества.
Как же я ошибся!
Поприветствуйте генерала Чхона! гаркнул Кито.
З-Д-Р-А-В-С-Т-В-У-Й-Т-Е, С-Э-Р! прогрохотал строй.
Походка генерала Чхона, которой он вышел к строю, не имела ничего общего со строевым шагом. Он шел вразвалочку, словно старый моряк, привыкший к корабельной качке, но при этом как-то удивительно ловко и проворно. А самое главноеего поступь была тяжелой. Не нарочито, естественно, каждый свой шаг он совершал с такой решительностью и твердостью, что асфальт, казалось, прогибался под подошвами его сапог.
Никакого накрахмаленного мундира и орденов я не увидел. На нем была серая камуфляжная униформа без погон и знаков различия. В отличие от работников корпораций, которых нам представляли с перечислением всех их регалий и полным названием подразделения, в котором каждый из них работал, Чхона отрекомендовали просто «генералом». Я так и не понял, кого он здесь представляет. Но от этого его личность не становилась менее весомой.
Чхон был огромным накачанным мужчиной с лицом опытного и хладнокровного убийцы. Увидев один раз в жизни, такое лицо невозможно забыть, особенно если глазахолодные, как стальостановились на тебе. В этих глазах можно было с легкостью различить готовность лишить человека жизнираздавить, как таракана, не испытывая никаких угрызений совести.
С первого же взгляда Чхон произвел на меня неизгладимое впечатление. Железная воля, исходящая от этого человека, тяжелым прессом давила на всех окружающих. Покосившись в тот момент на куратора Кито, я с удивлением заметил, что наш сварливый тиран скромно примостился в сторонке и замолк, как будто старался стать совершенно незаметным.
Остановившись перед строем учеников, Чхон медленно осмотрел их испытывающим взглядом, долбящим людей, словно перфоратор. Я оказался одними из немногих, кто не успел опустить глаза вниз, и мне этого взгляда досталось сполна. Кожа невольно покрылась мурашками от ощущения изучающего меня ледяного взора. А когда по лицу этого жуткого человека, никак не желающего отвести от меня взгляд, расползлась кривая усмешкамне стало и вовсе не по себе.
Я ожидал, когда военный произнесет громким басом суровую и пламенную речь, но этого так и не произошло. Он долго не сводил глаз с меня, а затем поманил к себе пальцем куратора Кито и бросил ему несколько слов, указав на меня пальцем.
«Вот дерьмо», подумалось мне. «Какого дьявола его мог заинтересовать именно я?!»
Куратор сразу же закивал, но генерал его подобострастных жестов даже не заметилего широкая спина уже удалялась. Ученики удивленно переглядывались, недоумевая, для чего их всех здесь собрали, и что это был за генерал, не пожелавший сказать им ни слова. Кито пресек все вопросы и приказал всем разойтись. Всем, кроме меня. Без удивления, но не без содрогания я узнал, что генерал приказал выделить ему десять минут на беседу со мной «с глазу на глаз»
Он из армии? спросил я у куратора.
Он расскажет тебе все, что тебе надо знать! оставшись наедине со мной, Кито вновь обрел всю свою властность и язвительность. Давай-ка, пошевеливайся!
Генерал ждал меня у лавочки сбоку от здания приемной комиссии. Отсюда были видны ворота, за которыми заканчивалась территория интерната и начинался внешний мир. У ворот, помимо обычных интернатовских машин, были припаркованы два темных седана с тонированными стеклами. Неподалеку бродили подтянутые люди в темных костюмах и солнцезащитных очкахпрямо как в кино.