Монсеньор, это долгая история.
Долгая история, говоришь? До воскресной мессы я свободен. Епископ подошел и уселся в кресле. Слуга принес ему две подушки, а под ноги поставил скамеечку. Ну, рассказывай, сказал епископ. За что барон заплатил тебе семь цехинов?
Глава первая
А где мост? спросил солдат.
Так нету, ответил мужик вежливо и с недоумением, мол: «Что ж вы, господин, не видите, что моста нет?»
Был. Я три года назад здесь проезжал.
Так был. Да, был. Только вот дожди с февраля месяца как пошли, так и идут. А в апреле его и смыло. И севернее мост тоже смыло.
А лодка где-нибудь тут есть?
А как же! Есть лодка, есть. У местного мельника. Только маленькая она, вас перевезет, а коня не перевезет.
Солдат посмотрел в воду. Течение было очень быстрым, переплыть с конем нереально.
И мост строить никто не собирается?
Никто не собирается, заверил мужик, связывая мокрый хворост в пучок. А кому собираться? Старый граф еще зимой помер. Да, схоронили. А молодому графу не до этого.
Воюет?
Не-е, паскудствует празднует, гуляет.
Понятно, солдат немного помолчал, а там, за рекой, какой-то город был.
Почему был? Есть. Байренгоф. Стоит город, стоит. Только вам туда ехать не надо.
А что?
А чума там.
Чума?
Ага, мрут людишки, полгорода осталось от былого.
Неужто столько померло?
Кто помер, кто разбежался. Язваодно слово.
Язваэто беда, согласился солдат.
Язваэто полбеды.
А что ж еще?
Дезертиры.
Вот как?
Ага, ага, лютуют. Мы на тот берег даже не суемся. И хорошо, что мосты паводком смыло, и вы, господин, подумайте хорошенько, прежде чем туда лезть. А вам куда нужно?
В Лютцоф.
В Лютцоф? Мужик задумался. Это я не знаю, где такое.
А что ж дезертиров никто не ловит?
Я ж вам говорю, старый граф помер, а молодому только пятнадцать годов, не до того ему.
Ясно, а все-таки как мне попасть на тот берег?
Три мили вверх по реке пороги. Вода там быстрая, но конь у вас добрый, пройдет. Только вот убьют вас там.
Думаешь?
Ага, думаю. Обязательно убьют. Меч у вас дорогой, конь у вас дорогой, что ж не убить-то? Там и за простого мужицкого конька убивают. А за вашего красавца и подавно убьют. Да что там конь, за один ваш плащ с мехом убьют или за сапоги.
Какие мрачные перспективы.
Чего? не понял мужик.
Ничего, ответил солдат. Страшно, но мне нужно в Лютцоф. Придется ехать.
Ну, храни вас Бог.
И тебя, друг.
Дождь, дождь, дождь. Некогда мелкая рекаполноводна. Даже на порогах вода доходила коню почти до брюха. Медленно, с трудом солдат перебрался на другой берег и повернул на север. Ехать в чумной город не было резона, тем более встречаться с дезертирами. Уж кто-кто, а солдат прекрасно знал, что из себя представляют эти парни.
Дорога сразу за рекой ушла в лес. Стена деревьев справа и справа, а сама дорога больше походила на обмелевшее русло небольшой реки. И дождь.
Добрый плащ, который он захватил как-то после одного небольшого сражения в обозе побежденных, полностью промок. С капюшона за шиворот то и дело скатывались капли. Спина и плечи стали зябнуть, рукастарая его больначала ныть. Но ни крова, ни тепла даже не предвиделось.
Эх, найти бы хоть что-нибудь дотемна, сам себе сказал солдат.
Ему очень не хотелось ночевать в мокром лесу.
Тут можно сгинуть, брат, сказал он коню. Исчезнуть, как будто и не было. Два-три дезертира с арбалетоми все. Даже костей не найдут. Да и кто искать-то будет?
Конь не отвечал, шел шагом спокойным.
Всякое мы повидали, а в такой глуши не были: сколько уже едем, ни единого человека, ни дома, ни следов от копыт или колес, ни кострищ, только лужи.
А день потихоньку полз к закату. Настроение портилось, а тут вдруг конь тихонько всхрапнул. Солдат сразу осадил его и остановился.
Ну, чего ты? Что почуял?
Конь покорно стоял, шевеля ушами. Солдат послушал, вгляделся вдаль, даже стянул с головы мокрый капюшонничего, только мокрый лес и дождь. Пустил коня шагом вперед. Он знал, что тот просто так храпеть не будет, это был добрый боевой конь. И тут до солдата долетел едва уловимый запах. Это был дым, тяжелый дым от сырых дров. Где-то неподалеку были люди. Только что это были за люди?
Солдат решил не спешить и, несмотря на непрекращающийся дождь, капюшон не надевал. В нем было плохо слышно. Проехав еще немного, он уже не сомневался, что кто-то хотел согреться в этом сыром лесу. А еще он почувствовал сладковатый и тошнотворный запах. Запах войны, который не сулил ничего хорошего. Поэтому солдат снял с луки седла шлем с подшлемником, надел его, затем вытащил меч и опустил его вниз, к ноге, под плащ. Он похлопал коня по шее и тихо сказал:
Поехали тихонечко, и не вздумай храпеть. Если что, вернемся к порогам.
Но, проехав немного и приглядевшись, он понял, что возвращаться не придется. На развилке дороги стояла виселица с двумя повешенными, а в десяти шагах от нее дымил костер. У костра сидели два солдата. Нанизав на палки большие морковки, они их жарили. Именно этот сладкий запах жареной моркови солдат перепутал с вонью разлагающихся трупов.
Рядом, на треноге из палок, висел щит с гербом. Белое поле из верхнего угла в нижнийширокая голубая полоса. На полосе черная орлиная лапа. Солдат помнил сотню гербов и еще пару сотен мог узнать, но этого он никогда не видел. Герб успокоил его. Гербэто всегда порядок. Не останавливая коня, он вложил меч в ножны и снял шлем. Солдат был уверен, что перед ним не дезертиры и не мародеры. Ни те, ни другие никогда не будут носить чьих-либо гербов.
Увидев его, люди вскочили с земли, похватали копья, надели шлемы и двинулись к нему. Это были простые, немолодые уже стражники какого-нибудь мелкого дворянина в поношенных, засаленных стеганках и старых сапогах. Шлемы и наконечники копий они давно не чистили.
Стой, дальше хода нет, сурово сказал один из них. Он был повыше и, наверное, поэтому был старшим. Именем барона фон Рютте я запрещаю вам ехать дальше.
Это почему еще? спросил солдат.
Далее земли барона фон Рютте, и он велел никого не пускать.
А ты знаешь, что говорит дорожное уложение Фердинанда Святого о прохождении через владения?
Нет, честно признался стражник.
А сказано там так: «А кто препятствовать будет проходу через земли свои купцу, монаху или другому доброму человеку или требовать мзду за проход через земли свои у купца, монаха или другого доброго человекатого считать разбойником, несмотря на титул». У тебя есть титул?
Нет у меня никакого титула, и про уложения я ничего не знаю. Только вот с юга чумные сюда прут да дезертиры. Вон. Он кивнул на виселицу. Эти тоже без разрешения пройти хотели.
Так это ты их повесил?
Коннетабль приказал, мы повесили.
Не похожи они на дезертиров. Обыкновенные мужики.
Не знаю, мы их схватили, приехал коннетабль и приказал повесить для наглядности. Мы и повесили.
Суровый у вас коннетабль.
Суровый, так что мы вас не пустим.
Неужели? Солдат посмотрел на него пристально. Перед ним встала дилемма: повздорить с местным бароном либо в ночи возвращаться к реке. Ну уж нет, сказал он, извини, брат-солдат.
Быстрым движением он схватил копье ближайшего, а каблуком сапога ударил его точно в лоб. Тот выпустил оружие и плашмя упал в мокрую траву, а солдат ловко перевернул копье древком вверх и с размаху врезал им по шлему второго стражника так, что аж древко треснуло. Второй охнул и сел рядом со своим старшим.
Поеду посмотрю на вашего коннетабля, сказал он, отбрасывая сломанное копье в сторону и пришпоривая коня.
Мы ему обо всем доложим! заорал вслед старший солдат.
Лес сменился болотом, а дороганеглубокой канавой. Умный конь не хотел идти в воду, аккуратно шел по обочине, и вскоре в дымке мелкого дождя появилось поселение. А еще дальше за нимпочти размытый, сливающийся с серым небом замок. «Может, зря я отлупил этих олухов, подумал солдат, барон может взбеситься, а с другой стороны, что мне еще оставалось делать, не возвращаться же, в самом деле, к порогам. Надо проскочить быстренько его земли, переночевать где-нибудь в тихом месте у любого мужика, отогреться, высушиться, а на рассвете ехать дальше». Но он понимал, что такое вряд ли возможно. В таких забытых богом медвежьих углах даже торговец нитками будет событием.