Нет, останьтесь. Потом зеркало подержите. Один я не смогу. Я должен, но не смогу хотя бы попытаюсь не уронить лицо перед вами.
Тенгоку-но-Цуки тяжело вздохнул. Одной рукой он захватил небольшую прядь у головы, поднёс к ней кинжал и остановился. Его рука тряслась так, словно его колотил озноб. Янаги вдруг испугалась, что он умирает она даже схватила бога за плечи, боясь, что он упадёт на футон. Тенгоку-но-Цуки не осадил её. Он лишь опустил голову, занавесил лицо прядями. Из груди его донеслись странные звуки смех и плач одновременно.
О боги, какой кошмар я сейчас представил Аматерасу без волос это смешно. Смешно и жалко! Тенгоку-но-Цуки резко поднял голову и отнял кинжал. Боюсь представить, насколько я стану уродлив о, отец бы мне такую выходку не простил!..
Что вы собираетесь делать? спросила Янаги, в замешательстве глядя на воспалённые отчего-то глаза бога.
Я? Тенгоку-но-Цуки издал резкий, словно крик хищной птицы, смешок, от которого Янаги пробрал озноб. То, о чём мечтал первую не знаю сотню лет жизни? Я не могу жить с такими волосами. Мне рано или поздно придётся начать войну. Когда северяне взяли в плен моего деда, прадед затопил всю страну в крови. А ведь это было не ради солнца, а всего ради луны. Луны! Которая просто светит запоздалым путникам, и на этом её польза кончается! Без луны жить можно, не так ли? А вот без солнца
Вдруг прикосновение холодных пальцев бога обожгло запястье Янаги. Её ладонь почувствовала чуть шершавую кожу рукояти кинжала. Сначала она смотрела на тёплый блик на металле, на красные волосы бога и не понимала, чего от неё хотят. Тенгоку-но-Цуки молчал, но не по своей воле. Словно он собирался с силами, чтобы произнести что-то страшное.
Я я слаб. Я этого не вынесу. Режьте вы.
Я?!
Янаги выпустила кинжал из рук, но подняться с футона не посмела. Картинки гравюр с богами, увенчанными пышными чёрными волосами, вспыхнули перед её внутренним взором. В детстве Янаги всегда удивляло, как же так у катайханэ перья, как у птиц, а у их богов гривы, как у лошадей. Отец не отвечал. Тогда Янаги думала, что она просто слишком глупа для таких вещей. Но Оку знал не больше его маленькой дочери. Просто данность такая. У богов есть грива, волосы не важно, как это назвать. Потому что они боги. А сейчас живой бог хочет избавиться от того, что выдаёт в нём бога?
Я не могу, резко ответила Янаги. Я я не должна прикасаться к ним! Т-тенгоку-но-Цуки, это невозможно! Это всё равно что отрубить у вас палец. Или ногу. А если вам будет больно?..
Если я прикажу вы вгоните мне этот кинжал в сердце, распорите грудину, вынете лёгкие и сожжёте их на своём очаге, онна-бугэйся, ледяным тоном сказал Тенгоку-но-Цуки. Я устал от самурайских замашек, мне их по горло хватило. Режьте, пока я не вспомнил, что сделал мой прадед с тем самураем, что отрезал клок волос моего деда, чтобы украсить свой шлем!
как хотите, выдохнула Янаги.
Она схватила первую попавшуюся прядь и перерубила её.
Остаток волос, длиной не больше мизинца, свесился вниз с головы. Какая нелепость. Ни хохолок катайханэ, ни грива благородного коня. Так, клок шерсти обросшей собаки. В этом нет красоты, нет божественности, чего-то внеземного, прекрасного и чистого. Это попросту жалко. Волоски топорщились, все неровные, рваными лохмотьями висели Янаги захотелось саму себя приговорить к сотне палок. Что она наделала, какой бог может быть богом без волос?
Вам, катайханэ, проще, Тенгоку-но-Цуки фыркнул почти с облегчением, задумчиво потеребил короткую прядь. Что вам эти перья? Почистил раз в месяц? Два? И никакого ухода. А у нас нет, у нас ведь придумано, что Као-но-Сора должен носить причёску такую, чтобы никакая корона не повторила!.. Это всё прадед. Я уверен, это всё прадед. Всю жизнь не было денег, чтобы свои волосы содержать, а тут дорвался. Будь у него тело, я бы с ним поговорил
Под платок ваши волосы не спрячешь.
Поэтому их и нужно обрезать как можно короче. Не делайте вид, что вы меня не слышите. Поверьте, я и сам подвергаюсь страшному унижению, так что окажите услугу нам обоим и закончите побыстрее.
Янаги осеклась и захватила вторую прядь. Обрезать её получилось быстрее и легче. Первое оцепенение спало. Пряди, упавшие с головы своего носителя, выглядели ничем не лучше конского волоса после стрижки. Коней Янаги стричь приходилось. Можно сказать, она сейчас стрижёт самого норовистого и породистого жеребца во всей Тенгоку Янаги не сдержала смешок. Тенгоку-но-Цуки разочарованно вздохнул.
Знаете, с ними даже больно расставаться. Но это лучше, чем глупо выдать себя мятежникам. Надеюсь, что нас с отцом видели немногие катайханэ, а если и видели на лицо не смотрели. Интересно, эти огрызки сойдут за какой-нибудь пушок?
Сойдут, Янаги пожала плечами. Для тех, кто не видел ваши волосы, вполне сойдут. Надо быть безумцем, чтобы предположить, что перед тобой сам Тенгоку-но-Цуки.
Это вы себя так оправдываете? Тенгоку-но-Цуки тряхнул головой. Есть какие-нибудь ножницы? Слуги шептались о конюшне, и там должно что-то быть
Нет, коней стригли либо я с отцом, либо конюх, Янаги перебирала пряди дальше, стараясь закончить побыстрее. Ножниц для этого нет. Мы использовали старые кинжалы, но один их вид вас оскорбит. Мы же не думали, что придётся стричь бога этим ведь жрецы должны заниматься?
Мы с отцом волосы не стрижём, нехотя ответил Тенгоку-но-Цуки. Вернее, есть регламент, говорящий, какой длинны должны быть наши волосы, но мы с отцом их не трогаем, пока их можно терпеть. Я даже не вспомню, что конкретно там записано, но у отца волосы всегда были длиннее моих, но короче дедовых, когда дед был Императором. Вроде как это придумано, чтобы отличать Као-но-Сора по старшинству, но мне кажется, что это бред. Просто когда-то прадед так захотел, а дед его не осадил.
Наверное, у Мутеки-но-Тайо были свои причины.
Конечно, Тенгоку-но-Цуки усмехнулся. Например, он расплачивается за босоногую юность зачем я вам всё это говорю? Катайханэ потеряли веру в нашу с отцом власть. А я её ещё больше подрываю.
Власть должна строиться не на вере, а на чести, возразила Янаги и с облегчением отметила, что резать осталось немного. Не важно, кто во что верит. Есть бусидо. Оно говорит, что самурай должен быть верен господину, а Император хозяин всех господ.
А ещё бусидо говорит, что самурай должен умереть от голода, только бы не просить милостыню, и что растление учеников укрепляет их верность господину! со злобой ответил Тенгоку-но-Цуки. Кто его вообще соблюдает? Вы плохо знаете тех самураев, у которых есть достаточно денег и власти, чтобы о них заботиться. Они чтут только те постулаты, что выгодны им здесь и сейчас. Спросите про бессеребреничество столичных самураев или даймё с их замками и амбарами. Или про почтение мятежников они самураи! Северяне, если я правильно запомнил гербы. Трудно что-то разглядеть, когда летишь с крепостной стены
Значит, это не настоящие самураи. Истинный самурай никогда не станет бунтовать против своего господина.
Вот как Тенгоку-но-Цуки чуть повернул голову и посмотрел на Янаги снисходительно, словно она ребёнок, что совершает сотый раз одну и ту же ошибку. Удивите меня. Будьте первым настоящим самураем, которого я видел за четыре века.
Теперь Янаги поняла, как же Тенгоку-но-Цуки её злил? Выводил из себя? Без божественных волос он стал похож на обычного оннагату тощего и хрупкого, с прекрасными манерами и безупречной выучкой, но обозлённого на весь самурайский род. Таких ни её отец, ни в подражание ему Янаги не любили. Они цеплялись за жизнь и богатство, за все те иллюзии, которые бусидо учит отвергать. Но одно дело зарвавшийся катайханэ, что тщится оставить что-нибудь после себя. А когда это говорит бог, вечный, видящий намного больше, чем любой катайханэ Янаги прикусила внутреннюю сторону щеки и обрезала последнюю прядь. Сейчас она не хотела об этом думать. В мире, где солнце и луна скрылись с небес, надо верить во что-то вечное.
Тенгоку-но-Цуки поднял зеркало и посмотрел на своё отражение с такой ненавистью, что Янаги невольно пробрала дрожь. Или смех. Короткие пряди забавно топорщились. Тенгоку-но-Цуки пригладил их, одной рукой пытаясь удержать зеркало, но едва его не уронил. Пряди тут же выпрямились обратно. Никакой он не благородный конь так, кошка плешивая. Янаги видела таких на столичных улочках. Жалкое зрелище.