Разумеется, никуда я не пошёл меня бы и палкой не заставили так поступить. Стражник был уже достаточно близко, и окликать девицу я не рискнул. Вместо этого нащупал под ногами несколько булыжников побольше и, прицелившись, метнул их за спину стражнику, один за другим. Так, чтобы, когда те поочерёдно ударились о землю, это вполне могло бы сойти за чьи-нибудь шаги. К моему облегчению стражник повёлся. Оглянулся через плечо и, поразмыслив с миг-другой, двинулся на звук, хотя пёсель его рвался дальше. Когда он удалился, я шепотком окликнул девицу, но та не расслышала. Тогда я раздобыл ещё пару камешков поменьше и бросил в неё. Один угодил в кусты, другой, очевидно, стукнулся о сапог. Как только её глаза чёрные на чёрном, и лишь полумесяц в них отражался сверкающей точкой, воззрились на меня, я поманил её за собой. К чести этой девицы и моей вящей радости, она подчинилась беспрекословно.
Вместе мы прокрались через сквер, нашли подходящее дерево и, забравшись на него, преодолели треклятую стену. Помогали друг другу, но не обмолвились и словом. Как только стена оказалась позади, что она, что я, припустили в узкий проулок, и только там уже позволили себе затихариться и отдохнуть. Хотя «затихариться», это не самое подходящее здесь слово, ибо я хрипел как конь, пытаясь продышаться; не веря, что мне всё-таки удалось сбежать! Да и девушка вымоталась: волосы её прилипли к лицу, а грудь тяжко вздымалась и опадала. К тому же на её поясе обнаружилась внушительная сума, в которой таилось нечто увесистое, а бежать и лазать с таким затея так ещё скверная.
Меж тем, стяжка на суме не то лопнула, не то просто расстегнулась, и то, что таилось под ней, показалось мне смутно знакомым. Я протянул руку, отвёл ткань чуть в сторону, и узнал отпечаток своих собственных зубов на книжном корешке. Тотчас же девушка отпрянула, прижав суму с «Драконьей Династией» к груди так, будто это её дитя.
Это, ляпнул я, не подумавши, вообще-то называется воровство.
Девушка улыбнулась. Хоть и сложно мне было рассмотреть её лицо в темноте, но она, похоже, была весьма недурна собой. Вот только в следующее мгновение лик её вновь переменился; она отклонилась назад и, прежде, чем я успел хоть что-то понять, наотмашь шарахнула меня этой самой сумой прямо по лицу. С такой прытью, что я даже моргнуть не успел, и с такой силищей, что кубарем покатился по земле. Удивлению моему не было предела; я даже боли не почувствовал. Только кисловатый вкус ржавой жести теплом проступил на верхней губе.
Когда же я, ошарашенный, всё-таки додумался оглядеться, девичьи пятки уже сверкали в конце проулка. И сверкали они там, ясное дело, недолго. Гнаться за ней у меня не было никакого резона, и я, утерев кровь с лица, тихой сапой направился в сторону собора. А по дороге клялся и божился сам себе, что никогда и никому даже словом не обмолвлюсь обо всём произошедшем. Да и сам об этом вспоминать, пожалуй, не стану.
Глава втораяПеро из чистого серебра
Нож хоть и оказался туповат, но в деревянные полы крыльца вонзился вполне исправно. Как только он перестал дрожать, вслед за ним последовал второй, а затем и третий. Лезвия каждого из них погружались в доски на глубину фаланги, но дело тут отнюдь не в подгнившей древесине, просто далеко не каждому под силу так хорошо метать ножи; тем более, настолько тупые. Бросив последний, четвёртый, Ричард подступил на шаг и недовольно воззрился на дело рук своих. На то, чтобы начать портить крыльцо теперь уже его собственного дома, нового пекаря Падымков толкнула та изначальная сила, которой испокон веков покорялись даже боги. Скука, мать её.
Чёрт меня раздери, недовольно буркнул он. Только приехал, и уже так тоскливо. Кто б меня о таком заранее предупредил что ли
Он выдрал ножи из досок и небрежно свалил их на тумбу у входа. Зашёл ненадолго в хату, а на крыльце появился уже с трубкой в руках. Облокотившись о перила, закурил.
Его новый дом стоял у самой дороги, чуть поодаль от остальной деревеньки. Рядом бежала река, чуть дальше разливалась запруда, а в полумили на запад брал свое начало густой лес. Тихое здесь местечко, весьма приятное, никакой суеты. Ричард приехал сюда сегодняшним ранним утром, наслаждаться, как это у них называлось, увольнительной за труды и заслуги. Останься он в городе, и жадные до деньжат и скорые на расправу дворфы наверняка разыскали бы его, а этого Ричард, ясное дело, намеревался избегать.
Дворфов он недолюбливал, и те, чаще всего, отвечали ему взаимностью.
Но причина-то была в другом. Так случилось, что неделей ранее Ричард выиграл в карты корабль одного бородача, доверху гружёный грибной брагой и пришвартованный где-то у причалов Валерпорта. Притом, выиграл более чем честно дворф оказался так пьян, что не разбирал колоды перед самым своим носом. Ричард даже названия игры не запомнил; звалась она то ли Тра-, то ли Гра-ханские пляски, или лязги или что-то типа того. Неважно. Он выиграл; пожалуй, впервые выиграл действительно честно. Банально и малейшего представления не имел, как в этой игре вообще мухлевать. И, тем не менее, на следующее утро, оклемавшись, премерзкий дворф заявил, что его, дескать, опоили и ограбили! «И ведь нашлись те, кто поверил! процедил Ричард сквозь зубы. Надо же».
Корабль какое-то там корыто, да и грибная брага то ещё поило, однако выигрыш есть выигрыш, и Ричард с ним расставаться не желал. Поступил он по давно отработанной схеме: сдал судно подельникам, те придумают, как его реализовать, а сам пустил слушок, что, дескать, на этом самом кораблике он уплывает в дальние края; куда-нибудь навроде Сан-Холо, что на Мейне, или в какое другое злачное местечко.
Ну а сам перебрался сюда, в Падымки.
И теперь опасаться ему было нечего. Дома, в Гринлаго, его не выдадут; тут не найдут. Ко всему прочему, в этой деревеньке не так давно ещё и пекарь преставился, а у Ричарда хлеб да кренделя всякие выпекать всегда славно получалось. Будет и тут при деле. Не даром ему и кликуху-то такую дали Пекарь. Правда, то совсем по иной причине.
Так или иначе, перекантоваться в Падымках пару-тройку месячишек было вполне хорошей идеей. Он поправит нервишки, даст отдых печени и кулакам, закатами там всякими полюбуется. Ну а по возвращении сможет рассчитывать на щедрый барыш
Конечно, это если чёртова скука его раньше не прикончит! По правде говоря, Ричарда и сам удивлялся своему состоянию. Он и не думал, что без ежедневной городской суеты сможет так быстро заскучать. Прямо сейчас его, в общем-то, кардинально не устраивало только одно его собственное отношение к этому местечку. Всё в Падымках было так ладно, что он просто не мог в это поверить. Не мог расслабиться!.. Да ещё этот дракон, что на горизонте недавно показывался. Драконов Ричард тоже не любил, хотя едва ли ящер припёрся сюда специально, чтоб его позлить. Это так совпадение. Тем не менее, его полёт всё же внёс свою лепту в скверное настроение Пекаря, и вот теперь он, крупный, плечистый мужик, коротко стриженый и выбритый начисто, стоял на крыльце, хмурый, как чёрт. Одень его в шелка, и барон получится!.. Радоваться бы, да вот что-то никак.
Не хочешь скучать верни корыто дворфу, процедил он тихонечко, хотя не имел привычки трепаться сам с собой. Привычку эту ему не иначе как надуло здешним морским ветерком, вот тогда-то жизнь точно заиграет новыми красками.
Он пыхнул трубкой. Нахмурился. Пожалуй, его проблема была в том, что он просто не умел отдыхать. Ну что ж, всё это, пожалуй, хороший повод научиться.
Ричард пустил ещё больше дыма, вынул мундштук изо рта, намереваясь пепел вытряхнуть из трубки, и только сейчас приметил, что около крыльца его дома в общем-то прямо напротив него самого стоит некто в странных одеждах. Этого ни то чаандийца, ни то кирианца он уже видел сегодня, правда лишь мельком и издалека; понятия не имел, проездом ли тот, или уже давно в деревне, но средь изб чужестранец ходил в компании того лысого сморчка-старосты, да и в целом выглядел как неприкаянный что ли.
И вот теперь он здесь. Глядит на него не двигаясь и, будто бы, даже не дыша.
Ричард под этим взглядом так и застыл.