И я, конечно, тут же зачитал её вслух, не без гордости за содеянное и не без тайного трепета и ощущения, столь присущего всем начинающим графоманам, предверия славы.
Думаю, настала пора твоему муженьку переквалифицироваться в писатели, заявил я довольно, я бы сказал, самоуверенно жёнушке. Поэзия, в конце концов, тоже ремесло. Буду зарабатывать на жизнь, рифмуя весло, унесло и число. Тройная польза: заработаю денег, потешу самолюбие и выпущу пар из истомившейся невысказываемым и невысказанном трепетной души.
И я прочитал ей всё.
Про Уорхола мало, заметила Астрая, густо намазывая рот губной помадой. Старик может запросто обидеться.
Да хрен с ним. С этим Уорхолом, сказал я, может быть, несколько грубовато в отношении своего начальства. Главное про нас не забыл. Пусть мы войдём в историю и антологии. А оннет.
Астрая продолжала всё так же скептически красить губы.
И про нас, запищали ни с того, ни с сего из щелей эльмопейцы, очень уж мрачновато. Через чур мы бы сказали суровато. Немного б самую малость юмора. Изящного, лёгкого, непринуждённого. Например, такгмгмгм эльмопейцы прилетели, трёх землян с горчицей съели вот потеха! Хе-хе!
В чем же здесь юмор? вполне сдержанно поинтересовался я.
В том, что пострадал кто-то другой, а не мы, ответили эльмопейцы. Ведь мы, эльмопейцы всегда веселимся, если страдает кто-то другой.
Мда-а, только и протянул я с горькой укоризной.
Хотя в глубине души, видит Бог, я был совершенно солидарен с этими маленькими ублюдками. Действительно, гораздо легче на душе, если неприятность случается не с тобой. И это печально.
Но, как бы там ни было, я не собирался всенародно объявлять, что маленькие твари правы. А поспешил перевести разговор на тему далёкую от только что затронутой, тему независимости в литературе.
Да, что я вам по заказу писать должен?! взвился я, брякнув кулаком в стенку. Я свободный поэт и пишу, как бог на душу положит. Я рванул на груди ворот. Где вы видели, чтоб свободный человек занимался коньюктурщиной? Поэт, как известно, существо хлипкое, но и он жеглас, рупор общественности, ее горлопан, главарь, если уж на то пошло Оголенный провод человечества.
Нерв, поправила Астрая.
А не хотите слушать других, пишите сами, обиделся я. Нечего вам сачковать и дурачками прикидываться.
И плюнув, в принципе, на поэзию, а также на своё тёпленькое местечко в ней, я в клочки разорвал поэму.
А клочки развеял по рубке.
А потом я забился в кладовку, где эльмопейцы хранили своё варенье и соленья и принялся безбожно храпеть.
Эльмопейцы же в своих вполне комфортабельных, как я узнал позже и благоустроенных щелях попритихли, поняв, что с критикой перегнули. И, что сейчас лучше всего поэта, то есть меня, не трогать.
Хорошо, что ты передумал стать поэтом, сказала Астрая, как только я выспавшийся и хорошо отдохнувший, вновь появился в рубке.
Это почему? насторожился я.
Видишь ли, дорогой, сказала жёнушка. В наше время ни для кого не является секретом, что поэты, все без исключениябессребреники. Для них, ведь, главное что? Выразить себя, кандидатуру, так сказать, на гениальность, свой взгляд на мир, а не накапливать богатства. Будь ты таким поэтом, это оказалось бы для нас серьезным препятствием на пути к получению твоего наследства, а значит иобогащению. Ведь, если тебе наплевать на все миллиарды, разве станешь ты добиваться их?
Как всегда, Астрая была права. И ещё я понял, со своей поэзией я был на волосок от гибели. Я мог погубить в себе нувориша, олигарха, конечно.
Ну ладно, буркнул я примирительно. Одно другому не мешает. Может быть, всё обстоит именно так, как ты себе представляешь. Но будь я поэтом, я смог бы писать свои поэмы и сонеты в свободное время, а в основноеворовать э-э я хотел сказать заниматься бизнесом. Должен же современный интеллигентный поэт, етить твою налево, в конце концов, на что-то покупать горючее для своей ракеты.
Астрая снисходительно улыбнулась.
Все эти поэты неисправимые бунтари и не от сего мира романтики. Обычно они идут в разрез с общественным мнением и потому общество держит их впроголодь. Пишут и карябают поэты по причине своей неуживчивости, нищенствуя и вознося из чувства уязвленного самолюбия принцип аскетического бытия до небес. А потом горько сожалеют об этом. Может быть.
Ну, если так, то я не жалею, что порвал с гиблым поэтическим прошлым во имя сытого непоэтического будущего, признался я. Я думаю глупо идти вразрез с собственной моралью, которая направлена на достижение благ, как результата неустанного процесса самообогащения. Уж лучше переплюнуть общество в этом направлении, чем не доплюнуть. Я криво и как-то глупо усмехнулся. В крайнем случае, общество полезнее ободрать, как липку, чем ублажать слух общества тщательно подобранной рифмой ценой бессонных ночей Кстати, где эти несносные эльмопейцы? заволновался я. Что-то их не слыхать в последнее время.
Пока ты куксился в кладовке, они откланялись и велели передать тебе бо-о-ольшой привет. В общем, улетели твои эльмопейцы на маленьком, размером со среднюю калошу, звездолётике. Ну, помнишь, тот самый, который ты принял вначале за пепельницу и все пытался сунуть в него свой окурок?
Но я же их почти арестовал!!!
Глава XXXV
Почти арестовал, почти не арестовал Какая разница. Ребята мне понравилось. Я дала им провианта: хлебных крошек и пипетку с водицей. До следующей галактики хватит.
Ну, ты, мать, даешь! Нет предела твоей щедрости! прокомментировал я великодушный, но неосмотрительный поступок меценатствующей женушки. А, если они нас покорить захотят? Ты об этом хоть подумала? Представить страшно, что может случиться, если они оккупируют нашу галактику. Вообрази себе: везде ползают эти противные и несносные эльмопеешки. Эльмопеешки в шкафу, на кухне, в раковине и под диваном. Везде эти неистовые, неутомимые иногалактиане. Они во всех кастрюлях. Они в серванте, в вилках и ножах. И даже барахтаются в супу пытаясь выйти с нами на связь и установить контакт. Они же не потому хотят завоевать нашу Галактику, что она нужна им. А только из-за своей врождённой вредности. Из-за этой идиотской и тривиальной вредности они будут специально залазить в нашу еду и подыхать там. И, в конце концов, дорогая, подытожил я, они истребят человечество вызыванием у последнего чувства отвращения. Человечество вымрет от брезгливости.
Короче, тогда я не на шутку рассердился, высказывая своё недовольство непродуманными инициативами женушки. А это в свою очередь послужило поводом для нашей с Астраей многочасовой размолвки.
В основном дулась Астрая, а я лишь мудро похаживал по рубке, глубокомысленно покряхтывая и визуально фиксируя показания приборов.
Зато рано утром, лишь только первые лучи кварцевой лампы чуть забрезжили в дальнем углу и воздух огласился робкими, переливчатыми скрипами проснувшихся механизмов, а ветерок дунувший из кондиционера, донёс до обоняния нежные запахи застаревшей машинной смазки, я выглянул в северный иллюминатор я увидел надвигавшуюся на нас планету.
Поначалу я принял планету за астероид. Этакий большой космический астероид. Но вглядевшись в телескоп, я обнаружил характерные для большинства обитаемых миров детали: заградительное противотанковые рвы, глубокие воронки, а также тысячи и тысячи километров колючей проволоки пересекавшей целые континенты.
И над всеми этими проявлениями планетарной жизнедеятельности густо кучерявились облачка зенитных разрывов.
Ещё там были спутники. Вооружённые всевозможными лазерами, вакуумными пушками и дезинтеграторами они крутились по орбитам вокруг планеты. О своем открытии я сообщил Астрае.
Чем современнее оружие, тем более отсталая цивилизация, изрекла общеизвестную в нашей галактике истину Астрая и прилепилась лбом к иллюминатору.
Пора определиться, милая, сказал я, От банды Уорхола мы удрали. Но следует наметить цель путешествия. Раз уж летим куда-то.
Не знаю, что собиралась ответить мне боевая подруга, но только в следующей миг всё переменилось, так как сама цель выбрала нас, а не мы её.