В противном случае все грани дозволенного окажутся стёртыми и кто тогда поручится, что в следующий раз я не прихлопну какого-нибудь Homo Sapiens, сгоряча приняв его за макаку?
Я не хотел. Я нечаянно, отчаянно сказал я, пытаясь оправдаться в первую очередь перед самим собой.
И возможно, обладая определенной сноровкой в таком деле, мне бы и удалось, начихав на совесть, выгородить себя. Но тут, вмешался его величество случай воспетый в мифах и легендахпроизошло чудо исцеления, случаи которого всё ещё происходят в нашем мире.
Ни с того, ни с сего таракан зашевелил лапками, чихнул, а динамики переводной системы имплатированные в его золоченое брюшко пропищали:
Галактический бог!.. Не успеешь выползти из спальной щели родного корабля, как тебя тут же стараются размазать по отсеку.
И я облегчённо вздохнул, поняв, что эльмопеец и не собирался помирать. А всего лишь был контужен мною на краткое время.
Ну, братец! сказал я и тут же пояснил. Я имею в виду братец по разуму, конечно. Ну, братец, видать, ты в своей эльмопейской галактике в рубашке родился. Твоя иногалактическая мамочка пусть ставит вашему эльмопейскому богу свечку. Не иначе ваш бог сохранил тебя. Ведь, ручка у меня ох как тяжела!
Да уж не подарок, потёр шею эльмопеец, поглядывая на меня с некоторой опаской. Что за планета, посетовал он. Сила тяжестивсех наших сорок же будет. Птиц невпроворот. Так и норовят клюнуть в самые незащищённые места. Вы, что, их здесь не кормите, лодыри? ткнул он гневно в меня лапкой. Ну и хомо сапиенс!.. Что за хомо сапиенс? Глупее птиц. Чуть чтотравят инсектицидами. Будто больше заняться нечем.
И эльмопеец, взобравшись на мой рукав, принялся бегать взад и вперёд по руке в большом волнении.
И много ещё ваших здесь? На корабле я имею ввиду? с опаской поинтересовался я.
И мои опасения, скажу вам, были не напрасны. Судите сами: ходить по галактолёту, когда у тебя под ногами рыскают целые стаи разумных существ и ты здорово рискуешь, отдавив лапку одному из них, вызвать межгалактический конфликт, знаете ли, занятие не из приятных.
Сейчас пересчитаем, с уже затихающим недовольством буркнул эльмопеец и деловито свистнул.
Тут же из всех щелей, которых я раньше и не замечал, полезли приятели эльмопейца. Все эти бравые ребята с усами, лапками, судя по их виду, были не менее разумны, чем уже знакомый мне представитель их роду-племени.
Эльмопеешки очень шумно вели себя. Спорили, галдели, доказывали друг другу кто разумнее. А в качестве неоспоримого аргумента в пользу неотразимости личного ума, каждый предлагал измерить объём его мозга. Для этой цели, как оказалось, они даже носили с собой специальные маленькие, под стать своим пропорциям, линеечки.
Но я не стал возиться с антропометрическими исследованиями, а только попросил своего знакомца, судя по всему здесь главного, чтобы маленько унял не на шутку разошедшихся козявок.
Заставь их вести себя поприличнее, сказал я. Если уж на то пошло, мой мозг для вас являет собой целую гору серого вещества, не без гордости заметил я. Тем не менее, я не в пример вам скромен и конгруэнтен.
Эльмопеешка лишь головой качнул.
Восемнадцать, сказал он.
Чего восемнадцать? не понял я.
Нас восемнадцать, пояснил он.
Пол баллончика аэрозоли, скорее машинально, чем из чувства неприязни к иногалактическим гостям прикинул я.
И тут же устыдился своих мыслей.
Постыдись, Сэм! укорил себя я мысленно. Они же доверились тебе!
Ага, возразил я тут же. Причём исключительно самому себе. После того как сервоАстрая разнесла их резидента в клочья.
А как бы ты поступил на их месте?
Я бы не сдался.
Вот видишь?
Вижу. Но, если бы мы не задали этим брюхоногим чёсу, они его задали бы нам. Теперь, конечно, будут хорошими и покладистыми. Хоть в угол ставь вместо образов. Раз не сумели ни победить, ни смыться, как положено.
В общем, я только успевал в голове чесать, выслушивая непрекращающийся гомон своих внутренних я. Возразить мне всем этим «я» было нечего. Как первому из них, так и четвёртому.
Эти эльмопейцы, заядлые шпионы и диверсанты, вторглись в пределы нашей галактики без стука и приглашения. А потому по всем канонам космической этики должны понести заслуженное наказание.
Внезапно и совершенно неожиданно для меня во мне пробудился страж закона, этакий полевой агент Лиги, доселе безответственно дремавший на закорках совести.
Наверное, только потому я вытащил из кармана револьвер, сгрёб покучнее эльмопеешек и направил в самую их гущу ствол.
Другой рукой я раскрыл и бросил на пол спичечный коробок.
А ну полезайте в тюрьму. Да проворнее! Шпионы проклятые! приказал я дрожащим от обиды и возмущения голосом.
Предводитель эльмопейской кодлы сунул голову в ствол, а потом юркнул в этот ствол сам и через некоторое время высунулся наружу.
38-ой калибр. Смит-и-Вессон, доложил он звонким голосом на удивление осведомленно. Мы изучали марки вашего оружия, уважительно заметил он.
Невозмутимость и наглость насекомого, с которыми оно проявило познания в святая святыхнашем оружии, просто ошеломили меня. Я с трудом сдерживался, чтобы не выйти из себя, так как знал, что зайти потом назад будет значительно труднее.
Ах ты подлый иногалактианин, резидентурный диссидент! взревел я. Бунтовать вздумал в моей галактике? Вот я тебе!
И я поднял револьвер, истово вытряхивая из ствола не на шутку струхнувшего братца по разуму, который теперь и не знал, куда ему деваться.
От того, что я дёргал револьвером, эльмопеец вывалился и, надо же, упал на щеку Астраи, которая будучи мне верной боевой подругой, оказалась в эти минуты рядом.
Глава XXXIV
Астрая взвыла, постаравшись сбить, бегущего по лицу, эльмопейца. Потом она принялась метаться по отсеку. Пока затравленно не затаилась в его дальнем уголке.
Поняв, что жизнь их в опасности и последний оплот защиты в лице их прежней спасительницы Астраи безнадёжно по их же вине утерян, эльмопейцы начали спасаться, как только могли.
А я всё больше рычал, топая ногами и размахивая револьвером.
Раздавлю! Прихлопну ботинком вкупе с вашей долбанной галактикой! не унимался я пока они заползали в свои щели.
И я даже попытался настигнуть одного. Но у меня ничего не вышло.
Где мой старый, проверенный ДДТ? риторически вопил я. На кого вы покусились?
Долго Хитрый Лис ещё бушевал, меча громы и молнии. Пока весь запал из него не вышел. Но как только он поостыл маленько, то взял в руки карандаш, бумагу и принялся составлять план по дезактивации подлых вторженцев.
И была готова уже добрая половина так удачно начавшегося плана, когда я уловил рифму между словами план и таракан.
Каюсь, не равнодушен к рифме.
Нюхом всегда чую предверие хорошего стиха. Это у меня в крови. Хотя по гороскопу я, конечно, не поэт. Тем не менее, занимаясь сугубо военным, а значит и прагматичным делом, я незаметно как-то для себя съехал на поэзию.
О, поэзия!.. О, все эти розы-морозы-грезы!..
Может быть, вы не поверите, но я без ума от них и сопутствующих подобному антуражу загадочности и таинственности.
Да, признаю, стихосочинение не моя стезя.
Здесь я кроме своей несчастной любви к стихоплётству ничего существенного публике предложить не могу.
Но потому здесь и говорилось, что стихосложение моя слабость. Не сила, заметьте. Слабость. И выражается она, слабость, конечно же, в абсолютном, совершенном неумении писать стихи. Но судить об этом вам.
Вот, что накрапал я в те минуты, когда дух вдохновенного поэтического безумия посетил меня.
Итак, слушайте!..
Мы с Астраечкой вдвоём
Вам частушки пропоём.
Здрасте, дамы, господа!
Вы откуда и куда?
Ты куда прёшь, таракан,
Эльмопейский хулиган?
Защищает Лига нас
Без вранья и без прикрас.
Сэмбесстрашный офицер,
Лиговцам прямой пример
Вас прикончить всех готов.
Ваш навеки, граф Орлов.
Как нарушите закон,
Будет вам большой урон
И всё в таком же духе аж на 64-х листах.
Короче, не успела моя суженая обновить свой макияж, как в небе заоблачного Парнаса зажглась новая ослепительная звезда. А поэма была написана в рекордно короткий срок.