«Капитан» громоздкой плоскодонки, отдаленно напоминавший большой плот, расслаблено трепался с рыбаками, привалившись к стене сарая, увидев осматривающих вверенное ему судно пассажиров, он вмиг переменился в лице, погрустнел и нехотя подошел к пришвартованному парому.
На другой берег? прохрипел лодочник.
Было бы не плохо, ответил Рихард.
Ждите тогда, буркнул паромщик и скрылся в сарае, у которого только что стоял.
Из широко распахнутых ворот вышли, подгоняемые своим капитаном, шестеро матросов. Видок у них был тот еще, встретишь на улице, пьянчуги-пьянчугами. Неуверенной походкой они подошли к парому, выудили из-под нагромождения сетей трехметровые весла и начали крепить их в уключинах.
Паромщик с важным видом отвязал низкий борт, вместо сходней перекинул на причал две широкие доски и жестом пригласил на борт. Лошади, фырча, неохотно поцокали на паром, затем двое матросов отвязали швартовые и, оттолкнув посудину баграми от причала, вернулись к остальным и взялись за весла, синхронно поднимая и опуская их при каждом гребке. К слову, оплату безымянный капитан стряс сразу же, как паром отошел от берега.
Переправа заняла полчаса. На противоположной стороне началась суета, видимо, торговец, огромный детина, начал гонять грузчиков и извозчиков.
Из длинной палатки вышло и построилось отделение солдат в зеленых шинелях с красным отворотом на правом лацкане. Разобрав со стойки устаревшие пятизарядные гладкоствольные винтовки, которые последние пятьдесят лет штампуют подреченские оружейники, они выстроились в колонну с правой стороны дороги, ведущей от пирса.
Представление с почетным караулом оказалось не более чем показухой. Офицер, командовавший отделением, смерил сошедших на берег наемников суровым недовольным взглядом, молча дождался пока они сядут в седло и покинут пристань, после этого небрежно махнул рукой, и солдаты из его отделения разошлось по палаткам.
Как-то легко мы проскочили, отъехав от переправы, сказала Касия.
Не до нас было, или приказ пока никого не трогать.
Хоть здесь повезло, а то в последнее дни «капризная дама» к нам больше спиной.
Все когда-нибудь заканчивается, и неудачи тоже, улыбнулся Рихард.
Поворот не прозевай
Поворот в новую жизнь, расхохотался наемник и пришпорил коня.
XXVI
Извилистая тропа вывела к галечному берегу озера. Когда-то его берега были застроены домами, от которых сейчас остались поглощенные наступающим лесом руины. Иосиф подошел к росшим совсем рядом с водой кустам, и, кряхтя, вытолкал из них лодку.
Что встал как столб, помоги, смахнув рукавом выступившие капли пота, сказал он.
Иван бросил пожитки на землю и, ухватившись за брошенный ему канат, подобно бурлаку, потащил лоханку к воде. Спустив посудину на воду, Иосиф подхватил вещи и кинул их Ивану, уже занявшему место на корме, следом сам перевалился через борт и взялся за весла.
Лодка легко скользила по блестящей на солнце водной глади. Легкий теплый ветерок поднимал мелкую рябь. Впервые за долгое время на душе у Ивана стало спокойно, ощущалась неописуемая легкость и пьянившее едва уловимое чувство свободы, будто бы изможденного каторжника выпустили на свежий воздух после года проведенного в заточении.
О чем задумался? спросил Иосиф, неустанно продолжавший работать веслами.
Спокойно тут, глядя на одинокие тощие облачка ответил Иван.
Что есть, то есть. Если бы не опасность подцепить оспу, я бы здесь и остался. Зверья в лесу полно, есть источники, тишина и спокойствие, рыбалка хорошая, мечтательно произнес доктор.
Тут что, не закончив фразу, судорожно потянулся к противогазу Иван.
Да не суетись, рассмеялся Иосиф.
Риск заболеть есть, но, соблюдая простые правила, он невысок.
Правила?
Угу, могильники не раскапывай, в города не ходи, и на северо-западе, доктор показал в сторону холмов, гарнизон стоял, там был развернут полевой госпиталь, вот туда даже под страхом смерти не суйся. В остальном здесь безопаснее, чем с другой стороны.
Под дном заскрежетали камушки, Иосиф выпрыгнул в воду и вытянул лодку на противоположный берег. Пятнадцать минут ушло на то, чтобы укрыть лодку. Ивана терзали сомнения на этот счет, прятать лодку, когда вокруг никого нет, казалось глупостью. Озвучить свои сомнения он не решился, молча помогая затаскивать ее на берег. Закончив набрасывать сверху ветки, нарубленные здесь же, Иосиф подхватил тюк с вещами и углубился в лес. Переход по густо заросшему оврагу, поросшему плотно растущими кустарниками и деревьями, которые порой образовывали «зеленые стены», давался непросто. Больше часа ушло для того, чтобы преодолеть участок длиной в пару километров.
Лес кончился неожиданно, будто кто-то взял и обрезал кусок одного мира и пришил на его место кусок от другого. На открывшемся залитом светом лугу стоял добротный дом. Первый этаж был построен из камня, а второй из потемневших от времени бревен. В пыльных окнах отражались лучи дневного солнца, скатная крыша поросла ровным слоем мха. Чуть в стороне виднелись остатки рухнувшего навеса и остатки железных труб, торчащих из земли.
Мы пришли, объявил доктор и, подминая высокую траву, направился к двери. Миниатюрный ключ висел над дверью, Иосиф сорвал его с гвоздя и удивительно легко провернул в замке. Толкнув дверь, он вошел внутрь и осмотрелся. «С прошло визита ничего не изменилось», подумал доктор и, оставляя следы на пыльном полу, прошел в середину большой комнаты.
Не стой в проходе, заходи!
Чей это дом? немного растерявшись, спросил Иван.
Мой, теперь мой. Тихая гавань, где я встречу старость, понизив голос и перейдя практически на шепот, ответил доктор.
Интерьер комнаты был необычным: странной формы тахта, низкий стол, стоявший перед ней, имел стеклянную поверхность. Чашки, картины, часы на стене, все выглядело странно, не говоря уже про все остальное.
Необычное место, раскрыв рот, оглядывался по сторонам Иван.
Это уж точно. Наши предки имели такие технологии, что тебе и не снилось. Располагайся, теперь это наш дом минимум на пару недель, пока все не уляжется.
А что потом?
Потом вернемся назад, наймем корабль и переправимся через южное море.
Зачем?
Что за глупый вопрос? Скрыться от Общества.
Скроемся, а что дальше-то? Я последние месяцы только и делаю, что убегаю и прячусь.
Такова жизнь, зато ты цел и практически невредим, а не разложен по органам в стеклянные банки с формалином.
С чем?
Не важно, выброси из головы.
Хотел бы, да вот не могу. Ответ на один вопрос, порождает два новых и так без конца. Голова пухнет.
А как ты хотел? Из народа почти столетие вытравливали знания.
В каком смысле вытравливали?
В прямом, собирали остатки технологий, разграбляли библиотеки, талантливые самородки или пропадали, или начинали работать на Общество. Искатели древностей, те, кто не одумался, скоропостижно скончались. А для новых авантюристов придумали дурные и проклятые места, чтобы даже в мыслях не было лезть, куда не положено.
Но ведь все равно лезли.
Лезли, и там остались. Тотальный контроль за технологиями и развитием позволил небольшой группке людей подчинить себе большую часть обжитых земель.
А как же Епископ и ему подобные, люди за горами на востоке и за южным морем?
Епископ! Ха! Он пешка в чужой игре, его люди не уничтожены, потому что не представляют опасности. Весь отработанный материал, чудом выживший после зачисток, как ты, Рихард и другие ребята из «отеля», рано или поздно оказываются в его поселении. Все успешно вербуются и потом с пеной у рта борются с диктатурой Общества, в рамках дозволенного, конечно.
Епископ работает на Общество?
В какой-то мере. Возможно, в глубине души даже осознает это.
Осколки стекла со звоном разлетелись по комнате. Иосиф инстинктивно упал на пол и потянул за собой Ивана. Следом в окно влетело несколько пуль. Воспользовавшись секундной заминкой, Иосиф, пригнувшись, перебежал к двери и провернул ключ в замке.
Иоган! Сюда! крикнул доктор, вбегая по лестнице наверх.
После короткой паузы преследователи открыли шквальный огонь, разом были выбиты все окна. Рикошетившие от каменных стен пули чудом не залетали на небольшой пяточек площадки между лестничными пролетами.