Я знаю, перебила Марта голос. Это я сделала их.
Я знаю. Марта Чанг, вирусолог, создатель вышеупомянутых «Солнечных пятен», возвращалась к этому изображению тридцать пять раз за последние несколько часов.
Они были моими детьми, а теперь они мертвы.
Не дети, поправил голос, это всего лишь осуществленные идеи, но не дети.
«Как будто машина может знать», подумала Марта, поежившись.
Откуда машина может знать о десяти годах кропотливых исследований, о десяти годах практически выброшенной жизни? Как и у большинства вундеркиндов, у Марты не было нормального детства и была странная, искалеченная молодость. Она не приобрела абсолютно никаких жизненных навыков, всецело посвятив себя науке. Что может знать об этом компьютерная программа?
Запрос: Субботние самоубийства.
Голос внутри шлема Марты отозвался:
Поиск. Субботние самоубийства.
Поправка: только вчерашние и сегодняшние самоубийства.
Субботние Самоубийства, предыдущие сорок восемь часов. Воспроизведение.
Возникшая перед глазами Марты Чанг картинка показала последние мгновения «ВириВака». Повсюду вспыхивали красные аварийные огни, а громкий рев клаксонов предупреждал о том, что экстренное отключение всех систем предприятия идет полным ходом. Установленные по периметру территории «ВириВака» громкоговорители объявили:
Состояние Красной Тревоги. Всем облачиться в защитные костюмы и приготовиться к эвакуации.
Виртуальная точка обозрения, из которой Марта вела наблюдение за происходящим в «ВириВаке», находилась в мониторе, установленном на вершине водонапорной башни, близ взлетно-посадочной площадки. Это был один из нескольких пунктов мониторинга, к которым Ред Бартлетт подключился незадолго до своей смерти. Составленная им программа фиксировала аудио- и видеоинформацию на протяжении периода со среды на первой неделе великого поста вплоть до взрыва плотины на заходе солнца в Страстную Пятницу.
Объектив контрольного монитора сканировал зону затопления внизу, где в густой красной грязи загорались небольшие голубые огоньки, охватываемые затем дымчато-красноватыми отсветами.
Марта сжала кисть правой руки в кулак. Видоискатель изменил масштаб изображения, увеличивая его, и Марта увидела, что каждый голубой огонек означает человеческое существо, а каждый красноватый отсвет это вскипающая живая ткань. Летчики на посадочной площадке стреляли друг в друга, едва завидев, как у того или иного из них прорывались из-под костюма языки голубого пламени. Храня до последней минуты верность «ВириВаку», они предпочитали убить своих же товарищей, но не допустить загоревшихся к самолетам. Если бы они не делали этого, подумала Марта, я и ребята тоже погибли бы там.
Марта Чанг сняла с головы прозрачный шлем, стянула с рук киберперчатки и потерла пальцами воспаленные глаза. У локтя ее, будто по волшебству, появилась очередная чашка с горячим кофе.
Спасибо, Шольц, поблагодарила Марта, не оборачиваясь. Чем больше я смотрю на все это, тем больше убеждаюсь в том, что Даджадже Мишве гений. Злой, но гений.
Был гений, да весь вышел, тихо отозвалась неслышно подошедшая к пульту Рена Шольц. Он мертв.
Да, но эти его насекомые, они-то живы, мрачно произнесла Марта.
Взбодритесь, Марта, сказала Шольц. Мы тоже живы.
Пока, буркнула Марта. Пока живы. Но я не уверена, что мы выживем, если будем оставаться здесь, взаперти.
Каждое путешествие начинается с первого шага, сказала майор Шольц после секундной паузы. Мы выпустили вас из изоляторов, чтобы облегчить вам работу. Скоро, я думаю, нам разрешат покинуть этот пакгауз.
Марта откинула, мотнув головой, нависающие на глаза черные волосы и потянулась к шлему, но Шольц мягко остановила ее, положив ладонь ей на руку. Подтащив еще одно кресло к пульту, майор села рядом с Мартой, пролив при этом немного кофе себе на ногу. Нахмурившись, она носовым платком промокнула пятно на форменных брюках.
Когда вы спали в последний раз? спросили обе женщины одновременно.
И обе невесело рассмеялись.
Пару часов в пятницу ночью, в изоляторе, сказала Марта. И пару часов сегодня. А вы?
Шольц покачала головой, и Марта не смогла понять по этому жесту, спала ли Рена вообще или уже забыла, когда спала, или это не имело для нее никакого значения. Марта решила, что, скорее всего, последнее.
Рико неважно себя чувствует, заявила вдруг Шольц.
Марте не хотелось тратить время на бессодержательные разговоры. Каждая потерянная секунда означала, что где-то там, во внешнем мире, инфицируется еще один человек, впрочем, скоро это будет не «где-то там», а «везде», если сидеть здесь и ничего не предпринимать Вздохнув, Марта мысленно предоставила Рене пару минут на «пустой разговор».
Да, его основательно помяло во время наводнения, сказала она. Но я думала, что медики его подлатали.
Рена Шольц пожала плечами, и Марта прочла в ее глазах беспокойство, не столько профессионального, сколько личного характера.
Снаружи-то они его подлатали, сказала Шольц, но, похоже, он получил в «ВириВаке» нечто большее, чем исцарапанную колючей проволокой задницу.
Мы все получим «нечто большее», если вы не предоставите в мое распоряжение приличную лабораторию! воскликнула Марта. Я не могу позволить себе роскошь волноваться за одного-единственного человека.
Толедо рисковал своей жизнью, спасая вас, мисс Чанг, укоризненно произнесла Рена. Вы у него в долгу.
Не давите мне на совесть, Шольц. Если уж на то пошло, то и Толедо, и вы все я имею в виду ваше УРО в значительной степени виновны в происходящем. Вы ведь мирились с существованием «ВириВака», хотя наверняка догадывались, чем там занимаются. Кого мне жалко на самом деле, так это ни в чем не повинных людей, пораженных вирусом и сгорающих заживо. Ну, и себя я тоже, конечно, жалею.
Шольц недоуменно воззрилась на Марту, явно ошеломленная таким обвинением со стороны вирусолога, которая и сама удивилась своей тираде. Марта была, в сущности, права, но произнесла все это таким злобным тоном, которого никогда от себя не ожидала.
Извините, Рена, нервы стали ни к черту, пробормотала Марта, затем добавила: Мы не должны хранить это в тайне. Если бы мне удалось сообщить о нашей проблеме хотя бы нескольким квалифицированным вирусологам
Об этом пока не может быть и речи, твердо сказала Шольц.
Но почему? Имей я возможность посоветоваться с десятком классных специалистов, дело пошло бы гораздо быстрее. Объединив наши усилия, мы в течение, скажем, сорока восьми часов, нашли бы по меньшей мере сотню разновидностей антител, способных нейтрализовать губительное воздействие ИВА на человеческий организм.
Нет, слишком велик риск. Мы не можем допустить, чтобы кто-либо еще узнал о том, как производить этих насекомых.
Марта откинулась на спинку кресла, намотав на пальцы пряди черных волос, и горестно вздохнула.
Стало быть, вы никогда не выпустите меня отсюда, не так ли? спросила она. Я исчезну где-нибудь вместе с ребятами, верно?
С чего вы взяли?
Как это «с чего»? Вы не можете рисковать, оставляя меня в живых после того, что я узнала.
Не в моей власти решать вашу судьбу, Марта, но я обещаю вам, как уже пообещала Гарри и Соне, что никому не позволю причинить вам вред.
А если вы получите приказ убить меня?
Шольц протянула руку, приложила палец к щеке Марты и повернула голову так, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
Я не подчинюсь этому приказу. Тема закрыта, окей?
Марта выдержала взгляд Рены и, кивнув, улыбнулась ей.
Ладно, майор, сказала она со вздохом. Давайте поговорим о полковнике Толедо. На протяжении ряда лет «ВириВак» внедрял в его организм Искусственных Вирусных Агентов; это нам известно из блока данных, оставленного Редом Бартлеттом. Но для того, чтобы определить, какие именно разновидности ИВА функционируют, где они прячутся и как они взаимодействуют друг с другом, мне нужно множество образцов и хорошее оборудование. Без этого я вряд ли смогу найти способ их нейтрализации. Понимаете?
Понимаю, невозмутимо кивнула Шольц. Я не пойму только одного: если вы вознамерились спасти все человечество, почему бы вам не начать с Рико Толедо, который умирает в соседнем здании?