Гарри, я сожалею о том выстреле но я должен был сделать это. Я не мог допустить, чтобы ты вернулся туда
Я понимаю, папа, сказал Гарри. Будь у меня пистолет, я сделал бы то же самое. Не казнись.
Мама твоя в полном порядке. И Нэнси.
Да, мы недавно говорили с ними. Они обе благодарят тебя за то, что ты спас меня и Соню
Полковник, встрял Соларис, нас ждут неотложные дела.
Да-да, сэр, сказал Рино. Сейчас заканчиваем. Поговорим позже, сынок.
Окей, кивнул Гарри. Крепись, папа. Я тебя люблю.
Я тоже люблю тебя, сын, прошептал Рино уже погасшему экрану.
Сидячее положение оказалось пока что неприемлемым для полковника Толедо невыносимо заболела израненная задница, на которую медики наложили с десяток швов, поэтому он лег на живот и приготовился ждать затребованного у Солариса священника, почти не сомневаясь, кто это будет.
Полковник Толедо и отец Фри познакомились много лет назад, в Академии УРО, когда отец Фри вел там курс этики, а Рино и Соларис были одними из лучших, многообещающих курсантов. Отец Фри испытывал симпатию к Рино, а вот Трентона Солариса, этого тяготевшего к административной работе альбиноса, недолюбливал. Сам же отец Фри, будучи добропорядочным иезуитом, считался также превосходным офицером разведки. Официально числящийся в штате Академии капелланом, он имел чин капитана и обучил профессии «рыцарей плаща и кинжала» многих людей, превосходящих его по званию. С легкой руки Рино отец Фри получил в Академии прозвище Спук, то есть «шпион».
Не прошло и десяти минут после ухода Солариса, как в пакгауз вошел Спук, и Толедо понял, что Соларис вызвал отца Фри заранее. Осознание этого факта обеспокоило Рино. Полковнику Толедо не нравилось, когда кто-либо предугадывал его следующий шаг. Впрочем, Соларис наверняка знал, что отец Фри имеет обширные связи среди герильясов, хотя Спук давно уже оставил Управление и служил простым приходским священником в беднейших странах Центральной Америки.
Отец Фри приблизился к изолятору, и Толедо отметил, что Спук выглядит не лучшим образом под запавшими глазами залегли темные тени, одет в какие-то грязные джинсы и выцветшую рабочую рубаху. В руке отец Фри держал неизменный саквояжик со всем необходимым для отправления обрядов.
Привет, Спук, прокаркал Рино. Ну и видуха же у вас!
Благодарю вас, полковник, ответствовал отец Фри. Вы тоже выглядите отменно.
Полковник кивнул на саквояж священника.
Ожидаете самого худшего?
Бледные губы отца Фри тронула легкая улыбка.
Когда дело касается вас, полковник, я всегда ожидаю самого худшего. Однако отпевать вас вроде бы пока что рановато, и я не входил в круг вашего общения вот уже несколько лет. Чем могу быть вам полезен?
Полковник повернулся к сержанту Клайду:
Сержант, вы католик?
Клайд, читавший на своем «Лайтспиде» новый гипер-роман, нарочно хохотнул.
Нет, полковник, я демократ.
Я хочу исповедоваться отцу Фри, сказал Рино. Вы имеете представление о том, что это означает?
Да, сэр, осклабился Клайд. Думаю да, сэр. Это означает, что священник должен держать это в тайне, и даже суд не вправе заставить его огласить содержание исповеди.
Совершенно верно, подтвердил Рино. А еще это означает, что я не хочу, чтобы меня подслушивали, поскольку сказанное мною может подвергнуть опасности жизни близких мне людей. Полагаю, я здесь полностью под колпаком?
Верно, полковник, сказал Клайд. Но взгляните-ка вот сюда.
Огромный негр встал из-за терминала, протиснулся мимо койки полковника и указал на несколько кабелей и проводов, змеившихся сквозь плексигласовую стену изолятора наружу.
У святого отца есть «Сайдкик», у вас киберперчатка. Он подключает к наружному выводу свой «Сайдкик», вы свою киберперчатку, вот здесь. Вы соединитесь с ним напрямую, и никто не засечет, что вы будете передавать, если воспользуетесь знаковым языком.
Подключите нас, сержант, если вам не трудно.
Охотно, сэр.
Менее чем через минуту полковник Толедо начал печатать:
«Хочу покаяться перед вами, святой отец, поскольку я погряз в грехах. Я уж и забыл, когда исповедовался в последний раз. Вы знаете, почему я выбрал тот путь, по которому иду. Я всецело доверяю вам и рассчитываю на то, что все услышанное вами от меня не будет предано огласке».
Это я вам гарантирую, полковник, сказал отец Фри. Господь возвращает своих заблудших овец в лоно церкви поистине неисповедимыми путями.
Полковник Толедо проинструктировал отца Фри, чтобы тот связался с Йоландой Рубиа, которой, в свою очередь, следовало задействовать ее людей в Мехико и найти склад Садоводов, куда доставили груз, упомянутый Соларисом.
«Скажите ей, что это очень опасный препарат, печатал Рино. Скажите ей, что одна шальная пуля, выпущенная сегодня в Мехико-сити, может погубить нас всех в течение недели. Нужно во что бы то ни стало предотвратить дальнейшее распространение груза. Как только люди Йоланды обнаружат, где он содержится, им гарантирована всесторонняя поддержка со стороны Соединенных Штатов и приличное денежное вознаграждение. У меня все».
Я не услыхал от вас никакого раскаяния, полковник, произнес отец Фри с укоризной. Исповедь предназначена для отпущения грехов, а не для конфиденциальной деловой беседы. Покайтесь в совершенных вами богопротивных поступках, тогда я смогу отпустить вам грехи и наш разговор станет настоящей исповедью.
Рино заколебался, потом вспомнил, как хорошо он себя чувствовал, будучи молодым, когда выходил из исповедальни с надеждой на то, какая новая красивая жизнь у него впереди.
«А почему бы и нет, черт побери?» подумал он и решительно отпечатал:
«Я слишком много пил на протяжении последних пятнадцати лет. Прелюбодеяниям своим я уж и счет потерял. И я бил свою жену и своего ребенка».
При последних словах пальцы его в киберперчатке затряслись, и Рино едва нашел в себе силы, чтобы унять дрожь.
Сожалеете ли вы о совершенных вами грехах? осведомился отец Фри. И достанет ли у вас решимости встать на путь истинный и не грешить впредь?
«Сожалею, отпечатал полковник Толедо, и обещаю встать на путь истинный».
И Рино с удовлетворением поймал себя на том, что он не кривит душой. У него появился шанс начать жизнь заново, как совершенно другому человеку; тот, прежний Рино Толедо умер в «ВириВаке», и возврата к прошлому нет.
Я налагаю на тебя епитимью, сын мой, тебе надлежит принести извинения своей жене и сыну и попросить у них прощения. Неважно, простят они тебя или нет, но попросить ты должен, покайся перед Господом нашим Иисусом Христом, живи в мире и согласии с окружающими и не греши более.
Полковник Толедо обнаружил, к удивлению своему, что даже прослезился, когда начал отпечатывать полузабытую покаянную молитву.
«Прости меня, Господи, за то, что я оскорбил Тебя»
По другую сторону стеклянной стены отец Фри пробормотал свое отпущение грехов, благословил исповедовавшегося крестным знамением и тщательно стер все, что полковник передал на его «Сайдкик». Хлынувшие из глаз полковника Толедо слезы как огнем обожгли рваные раны на щеках; Рино спрятал лицо в ладонях и не увидел, как отец Фри заторопился к выходу, дабы поскорее передать Йоланде сообщение, от которого, возможно, зависело существование всего человечества.
Глава 15
Марта Чанг вновь и вновь прокручивала на своем «Лайтспиде» запись бедствия в «ВириВаке», словно ожидая того момента, когда во время очередного просмотра она смогла бы указать на что-то на экране и сказать самой себе:
Эй, гляди-ка, это всего лишь плод твоего богатого воображения.
Марта вывела аппарат в режим покадрового замедленного воспроизведения и увеличила изображение широкой полосы геля, венчающей гребень грязевой стены. Полоса геля начала прорываться в нескольких местах и смешиваться с мусором и обломками, увлекаемыми потоками мутной воды. Марта коснулась голографического изображения геля, мерцающего перед нею в воздухе. Искусственный интеллект посольства наполнил ее шлем литанией псевдочеловеческого смоделированного голоса.
Биостатус вирометаллический. Наименование торговой марки «Солнечные пятна»