«Придется остаться, понял Сауруг. Спорить с другом Торкелом, когда он начинает разговаривать подобным тоном, означает биться головой об стену. Теперь надо подумать, как обезопасить жилье. Воинство леса лишилось части ежей и одного прыгскока, но, судя по рассказам Лары, ресурсы его еще не исчерпаны».
Несмотря ни на какие заговоры и запирающие заклятия, твари посильнее без особого труда смогут при желании пробраться внутрь. Поэтому он лишь недовольно хмыкнул, отмечая этим, что опять ему предпочли любимчика Айслина. Впрочем, крошка Луола подобравшаяся к нему сзади и дернувшая за ухо, тут же прогнала его мрачные мысли.
* * *
Ночь прошла спокойно, если не считать тоскливого воя, раздававшегося время от времени вдалеке.
Ночевали в конюшне на охапках сена, не рискуя оставлять коней без присмотра.
Айслин заявил, что нет нужды бодрствовать ночью, когда можно полностью положиться на заклинание Лары, в действенности которого у него нет никаких сомнений.
Торкел не споря, вручил ему его мешок и сказал, что тогда он может спокойно переночевать на полянке перед домом, так как в конюшне душно и присутствует очень неприятный лошадиный запах.
Айслин почесал в затылке и, зевнув растерянно, сказал.
Нет, ну не до такой же степени! Заклинание хорошее, но!..
Или дежурь как все или отправляйся спать наружу! отрезал Торкел.
Сауруг шуршал всю ночь, вырезая из полена обещанную малышке куклу. Под утро он показал ее Торкелу и тот решительно ему посоветовал не показывать свое произведение никому, даже Айслину.
Утром после восхода солнца начали собираться в путь.
Коней после недолгого обсуждения решили оставить здесь. Скотина в поселке давно перевелась, и запасы кормов оказались достаточными. Пусть животные отъедятся и отдохнут перед дорогой.
В заплечные мешки сложили трёхдневный запас пищи, в последний раз проверили остроту мечей, и стали прощаться.
Торкел подошёл к Луоле, потрепал её по волосам, затем отвёл Лару в сторону и, опустив глаза, спросил:
Я ещё вчера хотел спросить, но как-то не до того было.
Лара нахмурила брови.
Может, я ошибаюсь, но хотелось бы знать. Луола так похожа на одного человека. Не было ли у вас еще дочери или младшей сестры по имени Аин?
Женщина удивлённо взглянула на него, и в глазах её вдруг заблестели слёзы.
Была до того, как мы переехали сюда. Но Аинэто имя придуманное, не настоящее. Отец назвал ее Виолой, но ей это имя не очень нравилось, и она стала называть себя Аинтак зовут злого духа в тех местах, откуда я родом. Она так и называла себя АинБесенок и все играла в мальчишеские игры.
Мы же мальчишку хотели, добавила она, едва справляясь с мукой исказившей ее лицо, вот отец и воспитывал ее как сына. Очень давно она ушла и не вернулась. Мы искали её, но, тут она посмотрела прямо в глаза рыцарю:Вы вы встречали её?
Да. Судя по всему, с ней всё в порядке. Но об этом, когда вернёмся! быстро добавил он, видя, что Лара вот-вот обрушит на него лавину вопросов.
«Росла АинБесенкомвыросла в АинБестию», вертелось у него на языке, но он промолчал.
Затем он повернулся к понурившемуся орку:
Сауруг. Мы вернемся, как только сможем!
Не надо было бы нам расставаться. Мой меч может понадобиться там внизу, произнёс в ответ воин Пустоши.
Твоему мечу, скорее всего, придется поработать здесь. Нельзя их оставлять одних иначе для чего это все, все, что мы затеяли, если приходится бросать людей в беде.
Да осветит нам путь Великий Творец! закончил Айслин, и они двинулись в путь.
Лара довольно подробно описала дорогу к Пещере и Торкел, сверяясь с ориентирами, уверенно шагал по толстому мху.
Лес встретил их сонной тишиной и сыростью корни деревьев расползлись по поверхности земли и очень походили на дремлющих змей в удалении кто-то пропрыгал, словно гигантский заяцТоркел вложил в паз арбалета стрелу, но все обошлось.
Потом, немного позже, Айслин обратил внимание на птиц, а точнее на воробьев, сидящих на ветвях. Воробьи, как воробьи. Не зубастые, не атакуют. Ничего в них необычногокроме их количества. Их было очень много! Они усеивали все ветви гроздьями серых тушек, словно диковинные плоды
и они не чирикали и не вспархивали при их приближении
просто сидели и только смотрели на них, поворачивая свои маленькие головки.
Торкел поднял ветку с земли, собираясь вспугнуть их, но Айслин удержал его.
После двухчасового блуждания по буреломам они вышли на открытое место. Нет, не на поляну«поляной» это назвать нельзя было при всём желании. Ведь на поляне должно хоть что-то должно расти.
Это же больше походило на выжженный круг земли с нагромождёнными в центре глыбами камней.
Приглядевшись к камням, Торк увидел пещеру.
И оттуда веяло холодомно не тем, от которого мёрзнет плоть и коченеют пальцы
нет, от него леденела душа.
МИЦУЗУ
Даже в преданиях о великих полководцах есть легкомысленно сказанные слова. Но не следует относиться к этим словам так же легкомысленно.
Они долго стояли у входа в подземелье. Оно выглядело очень похоже на открытый, в ожидании пищи, голодный зев чудовищапасть удава, например.
Черные глыбы камней покрытых темнозеленым мхом и чем-то склизким на взглядбудто улитки наползали.
А внутриугрюмый мрак вечной ночи, начинающийся, словно завеса, сразу же у природного порога.
Как ни присматривались люди, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь внутри лаза, они так ничего и не разглядели. Видать очень давно туда не заглядывал свет, словно боясь узреть, ЧТО именно свило себе гнездо в недрах Подземелий после того, как Лисандрия оказалась лишённой возможности греться под лучами дневного света. Если только это была Лиссандрия.
Воробьи, густо усеивали ветви ближайших деревьев
Посмотри на птиц, тихо сказал Айслин.
Воробьи, словно зачарованный ответил Торкел.
Деревья, словно шкурой покрытые ими, образовывали идеальноправильную окружность радиусом примерно в два десятка шагов и центром этой окружности был именно вход в Подземелье. Воробьи, неподвижные словно чучела, цеплялись в ветви крохотными лапками и они они ничего не делали.
Птички, поблескивая бусинками глаз, только глядели на них, беззвучно открывая клювики.
Что это с ними? осторожно прокашлявшись, спросил Торкел.
Айслин пожал плечами.
Мне кажется, они ждут не знаю уж чего или кого.
Вопреки своему же недавнему замечанию он не удержалсяподнял ветку и бросил. Она не долетела. Ни один из воробьев не шелохнулся.
Были бы это хищники, словно сам с собой разговаривая, сказал Торкел.
Что?
Я говорю, были бы это хищникибыло бы понятно.
Ничего не понятно было бымы уже сталкивались с такими же безобидными существами или ты забыл о бабочках?!!
Да, бабочки не приведи всевышний! Я думаю лучше не трогать этих. Если они все набросятся на нас заклевать не заклюют, но приятного будет мало.
Что будем делать дальше? Вот вход в Подземелье вот мы, и там где-то внутри наш Камень.
Ты собираешься спускаться?
А то, как же?! в глазах Торкела теперь горела решимость игрока, что, познав сладость победы, вошёл в азарт, уже не имея ни сил, ни желания остановиться. Похоже, он нашел для себя достойную замену сражениям с тварями Разлома. Что им какие-то там воробьи!
Ведь там находится то, что мы ищем!
И, не ожидая возражений, он решительно ступил во мрак, разгоняя тени огнём факела.
Вот это-то меня и беспокоит! сам себе сказал Айслин.
Таким тоном обычно выражают соболезнования родственникам безвременно ушедших.
Маг сделал для себя вывод, что товарищ его, сиречь доблестный рыцарь Торкел, просто не мог ощущать себя удовлетворенным без всяких там напряжений и схваток. Он даже сподобился на скорую руку сделать научное предположение, что все дело в некоей внутренней секреции, выделяемой воинами в моменты битв, и подчиняющих себе тело и мозг солдат до такой степени, что они уподобляются несчастным нюхальщикам Рубинового Лотоса.
Однако в данный момент Айслина больше волновала собственная судьба, поскольку усталость его возросла в последнее время настолько, что даже постоянный голод ученого, обычно толкавший его на поиски приключений, сейчас угас и ничто больше не подпитывало энергией его жажду познания нового.