Ливень заливал салон. Алекс моментально промок до нитки, но в такой ситуации на сырость внимание обращать не хотелось. Ветер свистел в окнах, и трепал волосы Василисы, которую высвечивало вспышками молний. Алекс заметил на сидении рядом с собой блеск металлического медальона, но не стал в деталях разглядывать его. Что-то с черепахой и птицами, возможно из платины даже. Алекс сунул медальон в карман, и через окно вылез на улицу, поранив ладони об осколки стекол в раме и повалившись на сырую землю. Когда Алекс встал, китель его потяжелел от воды и комьев грязи.
Дальше всё было как в дурно снятом фильме ужасов.
Вспышка молнииАлекс вытаскивал Василису через окно, затем вытащил и Линда с Данни, оттащив их подальше от машины, которая только за счет брони не превратилась в кусок искореженного железа.
Броня спасла им жизни. Почти всем. Если бы не бронелистывсе кончилось бы совсем по-другому.
Вспышка молниилицо Василисы в свете, тени на искаженных болью чертах, оскаленные зубы. Василиса с криками выдернула осколок из плеча, кровь брызнула на землю, кровавые пятна размыло дождем.
Алекс оказал Василисе первую помощь, вколов обезболивающее, а затем сделал укол медицинским инъектором, но ампула с целебным раствором была пуста. Он вытек через трещину. Плохо. Плохо дело.
Сука! прошипела Василиса сквозь стиснутые зубы. Нога!
Идти Василиса могла лишь прихрамывая.
Благодаря действию обезболивающего она могла не обращать внимания на боль, потому она потащила Линду под руки к пещере, что зияла в огромной отвесной скале. Там удалось скрыть пострадавших и укрыться самим. Алекс притащил Данни следом.
Что за место? Василиса с непониманием осматривалась, доставая из сумки аптечку. Откуда тут взялась гора? Откуда взялась пещера?
Как ты? Алекс бросился к Василисе, с напряжением глядя на ее кровоточащее плечо. Грязь к форме налипла комьями. Рану нужно было продезинфицировать, промыть, и зашить. Иначе высока вероятность заражения крови, загноения, или еще какой-нибудь страшной вещи, которая до добра не доведет.
Я о себе позабочусь, сказала Василиса, зубами разрывая бинт, вынутый из аптечки. И о других. Иди, сходи на разведку. Посмотри, чтобы вокруг все было чисто.
Алекс рванул из пещеры, и выскочил наружу, скрывшись в стене холодного ливня. В отдалении от скалы сразу стало ясно, что это была не скала вовсе, а отвес огромной тектонической плиты, которую выбило на поверхность какой-то ужасающей силой.
Только Грозовой гигант был на такое способен. Алекс вскарабкался на отвес, и увидел то, что ввергло его в состояние шока.
Вдали, между выдавленными на поверхность пластами растрескавшейся земли, лежало громадное щупальце. Черное, выделявшееся при вспышках молний пугающей тенью. Щупальце примыкало к громадному телу спрута, от которого во все стороны тянулось еще семь щупалец.
Что это спрут, Алекс понял по огромному клюву, который у Земных тварей похожей разновидности располагался в основании туловища.
Большая часть тела спрута находилась над облаками, и была скрыта ими, но даже видимой части туловища хватало, чтобы осознать колоссальные размеры монстра. Тварь могла без проблем проглотить небольшой город.
Алекс понял, что именно это чудовище обрушило на землю щупальце, а ударной волной военную машину опрокинуло. Размером тварь была примерно равна Грозовому гиганту, а может даже превосходила его, и это, честно сказать, пугало Алекса до дрожи.
Звуковики облепили тело спрута как пчелы пчелиное гнездо. На всех щупальцах тут и там светились красные глаза, и мелькали белые маски.
«Точно пришли по мою душу, решил Алекс без тени сомнений. Я это нутром чую».
И действительно чуял. Интуиция очень настойчиво подсказывала ему, что, невзирая на слепоту, звуковики отлично чувствовали Алекса. Причем не столько его самого, а сколько чужое и очень сильное у него внутри. Нечто, что превращало его в Белого гиганта. Оно было незримо для него, а вот звуковики воспринимали это как физическую величину, осязаемую, доступную для прикосновений.
Долго ждать не пришлось.
Звуковики взлетели с щупальца, и огромным черным облаком поплыли в сторону Алекса.
Алекс стоял под холодным дождем, и понимал, что если твари настигнут его, то настигнут и Василису с остальными.
Ему сделалось страшно, но не за себя. За свою жизнь крепкое мальчишеское сердце уже давно не дрожало. Ненависть сменилась ответственностью. Теперь звуковиков надо было уничтожить не ради утоления внутренней злобы за тех, кого не смог когда-то защитить, а ради тех, кто сейчас нуждался в защите.
И если есть в человеке сила защитить других, то он должен и обязан это сделать.
Спрут был эпицентром бесстрашия для звуковиков, и если его уничтожить, то звуковики в ужасе разлетятся. После гибели Грозового гиганта именно так и произошло.
В данном случае действовало правило «Устранения лидера». Когда имеешь дело с группой враждебных лиц, и понимаешь, что бежать некуда, и драка неизбежнауничтожать нужно самого активного и разговорчивого.
Лидера. Нужно уничтожать лидера.
Это серьезно деморализует противника, или вообще заставит его отступить.
Алекс закрыл глаза, чувствуя, как капли дождя скатывались с бровных дуг и катились по щекам.
Старая боль, терзавшая тело из воспоминаний призывала Его. Того, кому облака по пояс, и для кого земля мала и незначительна. Алекс вспомнил эту боль из прошлого. Боль, которую доставил ему Валериан, прожигая ладонь лучом солнца через линзу. В душе обжигающе вспыхнул гнев, сердце заколотилось с огромной, неестественной для человека скоростью, и Алекс распахнул глаза. Глаза его были белы и сияли, как звезда на просторах космоса, и источали пугающую животную свирепость.
Алекс закричал, надрывая горло, и вены на шее вспухли. Невероятная сила переполнила тело, и трепала ему волосы, стремясь вырваться из-под кожи, чтобы обрести колоссальный и пугающий облик.
Алекс вспыхнул огромным языком ослепительного белого пламени, и стоял в нем угрожающей тенью. Пламя с ревом устремилось в небо, полыхнуло на десятки километров вокруг, но ничего не обожгло, а лишь остановило ливень.
Капли дождя застыли в воздухе вместе со временем.
Алекс в один прыжок преодолел десяток километров, оставляя за собой громадный огненный шлейф белого цвета. Время в лесах и полях, над которыми Алекс проносился, так же застывало вместе с дождем.
Алекс хотел превратиться подальше от Василисы и остальных, чтобы никому не навредить. Он слышал мелодию, когда прыгал, и даже ветер, бивший в лицо, не мог заглушить ее. Она играла в разуме, в сердце, и не была похожа ни на что, из того что Алекс раньше слышал. Странная мелодия, стеклянная, будто звук ее ритмично извлекался из алмазов. Мелодия звучала далеко не так, как музыка Земли, но казалась Алексу намного ближе и приятнее любой человеческой песни.
Это была песнь Белого гиганта. Песнь чистоты и чего-то доброго, но неумолимого в яростном желании уберечь тех, кто дорог ему.
В белом пламени появился огромный скелет, вбирая в себя частички огня, как строительный фундамент. Пламя пылало гневом Алекса, пылало его потребностью защитить любовь и друзей, которым угрожала смертельная опасность. Было в этом гневе что-то еще. Что-то чужое, и очень тяжелое, бесконечно грустное. Тоска. Тоска по миллионам и миллионам тех, кого Алекс совсем не знал, но жалел до слез о том, что их не было рядом. И речь шла не о людях с Демьяна, а о ком-то еще. О ком-то непонятном, далеком от восприятия, но очень родном. О том, кого уже давным-давно в живых не было.
Он был готов умереть. Ему было плевать на себя, и он поглотился желанием не дать погибнуть тем, кто нуждался в нем.
На скелет, порождаемые языками пламени, нарастали мускулы. Огромные волокна ножных мышц сплетались друг с другом на костях, бицепсы на руках, и лицевые мышцы на лице.
Затем, из остатков огня, появилась белоснежная кожа, и белое пламя погасло. Алекс стал Белым гигантом, колоссом возвысившись над облаками, и зарычал так громко, что задрожала земля.
Он увидел вторую половину туловища спрута над облаками, и спрут устремил на него два огромных глаза. В этих глазах было пустое и бессмысленное выражение вечного голода. Совсем не такой взгляд, какой был у Грозового гиганта. Взгляд Грозового гиганта выражал вполне сознательную ярость и желание уничтожить, человеческое желание, а спрут казался обычным животным.