Глава двадцать четвертая
Утоплый труп мертвого человека смиренно лежал на леднике, выпучив стеклянные глаза и распахнув малозубый рот. Вид у него был, как для трупа, весьма свежий, даже, в общем-то, цветущий, если не считать бурой тины, налипшей на пегие волосы. Лет покойнику около пятидесяти, одежда не бедная, купец или приказчик, но явно не простой горожанин. Шутейник озаботился добыть именно то, что я просил.
Утонул? спросил я деловито.
Гаер тряхнул вихрастой головой.
Пырнули под лопатку и скинули в реку, сказал буднично. Страдальцы, вероятно, расстарались, эти могут, либо Печальники Хотя нет, Печальники обычно проламывают голову Простое дело. Убили-ограбили и в реку.
Угу, поддакнул я. Дело-то простое, житейское. В какой-то мере ему повезло Шутейник воздел рыжеватые брови, и я пояснил:Завтра он будет творить историю. Ты все помнишь?
Мой соратник кивнул.
И помню, и сделаю все как надо. Переоденем в ладное да чистое, загримируеммаманя родная не узнает.
С утра у меня прием, будь он трижды неладен. Потом я выдвинусь к вам, повторил я то, что говорил Шутейнику не менее десяти раз. Труп должен быть на виду уже к восьми часам утра, чтобы весть о нем успела переполошить всю округу и достигла окраин Норатора.
Сделаем, мастер Волк, все будет в лучшем виде!
Кольчугу надень под куртку.
Только после вас! Тиу! Только после вас!
Я заверил его, что надену. Я и правда понял, что без кольчужной безрукавки под одеждой мне лучше не показываться в публичных местах.
Помни: ничего не начинать без меня. Покойника чтобы никто не смел касаться, передвигать, убирать, за такое сразу по рукам! Однако твои студенты должны исправно разносить слухи
Он насмешливо сощурилсямол, не учите ученого, соображаем, как дело делается:
Тиу! У меня уже двадцать человек! И семь хоггов. Трое актеров пропащих пасут Мариокка, старого плешивца.
Что Мариокк?
Тише воды Сидит в дупле, старый сыч, да разобьет его вскорости паралич. Никуда, вроде как, не совался. Еду ему дважды в день приносят с кухонь Варлойна, представляю, как служкам это геморройно. В парк к святому соваться
Некисло устроился.
Тиу!
* * *
В Варлойн из Дирока мы вернулись уже в сумерках. Пока я разбирался с покойником, а Амара обустраивала Великую Мать, выделив ей персональные покои в крыле дворца, примыкающему к ротонде, прикатили кареты с Аджендой. Части из них, доколе я не открыл свои карты Адоре и Рендору, надлежало оставаться в Варлойне, пережидать. Первым делом я переговорил с Дирестом Роурихом наедине. Рассказал о сыне. Граф схватился за бороду.
Мой мальчик! Но ведь война!!! О Свет Ашара! Что же он наделал!
Мальчик, угу. По мальчику по всем средневековым понятиям виселица плачетименно она, виселица, позорная казнь для дворянина, отнюдь не отрубание головы, потому как с предателямитолько так. Никаких им поблажек и скидок с оглядкой на благородное происхождение.
Я вручил ему заполненные бумаги.
Полное помилование вам и сыну, восстановление фамилии в правах, как и обещал. Граф Мортур Сегвен, вступивший с вашим отпрыском в коллаборацию, также будет помилован, но ему нужно будет явиться самому и принести мне вассальную клятву. Вамя верю безоговорочно. Если вам не удастся уговорить сына помочь родине в тяжкую годину, что ж Даже в этом случае я жду вас в Варлойне. В близящейся войне мне нужны будут сведущие в военном деле и, главное, честные люди.
На глазах его заблестели слезы.
Господин архканцлер!
Он был раздавлен и смятоднако раздавлен и смятприятно. Я прибег к простым психологическим манипуляциям, надавил на эго, признательность и чувство патриотизма, и надеялся, что они сработают. Я в цейтноте, нет у меня времени действовать тоньшеработаю грубо, но отнюдь не топорно. Если Роурих-старший уговорит младшегопрекрасно, нетя ничего не теряю. Однако один шанс решить дело миром и приобрести союзниковлучше, чем если бы шанса не было вовсе.
Я отеческим, слегка покровительственным жестом взял его за локоть:
Я отведу вас к карете. К полуночи вы уже сможете увидеть сына.
Граф спешно отбыл в свои земли. Я посмотрел ему вслед и мысленно потер руки. У входа в ротонду меня нагнал человек Бришералейтенант Ричентер, я встречал уже его у дверей сожженной редакции Бантруо Рейла. Ричентер напоминал клона Бришерабыл, правда, помоложе, и менее громоздок, но так же огненно рыж и беспощадно свиреп.
Готово! доложил кратко. Это значило, что Бришер с золотом отбыл к горам Шантрама. Это передовая партия. Еще две отправятся в путь спустя три и пять часов соответственно. Все золото затем свезут в клан Бришера, откуда оно перекочует в другие кланы, формируя значительную часть моей армии.
Я выдал Ричентеру инструкции на завтра, он кивнулуже слышал все от Бришера, готов исполнять и бьет копытом.
Выдвигаюсь по раннему утру, уточнил.
Чем раньшетем лучше. Малыми партиямипо тридцать человек. Я переживу прием и отправлюсь следом. Запомните: никто из ваших солдат пока не должен знать, с какой целью их перемещают в Норатор.
Он козырнул, по крайней мере, жест этот напоминал земной салют, затем прищелкнул пальцами и скинул со спины плетеную торбу, в которой покоился бочонок литров на десять.
Забыл. Подарок капитана. Лично от него! В знак э-э этой, особой признательности!
Капитан был истинным шотландцем. Третий бочонокдля меня!
Бернхотт, за которым отправил посыльного к казармам, явился почти следом за Ричентером. Ему я выдал примерно те же инструкции: четыреста солдат необходимо переместить в Норатор малыми партиями. Начинатьуже сейчас, перемещать в течение ночи.
Затем я взял в оборот адмирала Кроттербоуна. Ворвался в выделенные ему покои, спросил с места:
Отдыхили битва?
Кроттербоун вскинул взгляд к расписному потолку и вздохнул. В правой руке у адмирала была хорошо прожаренная утиная нога, в левойсеребряный кубок с вином.
Поесть-то можно?
И поедите, и помоетесь на месте. Сможете там даже побриться. Едем недалеко.
Куда же направимся, ваше сиятельство?
Недалеко. К стоянке флота.
Он издал скрип несмазанного тележного колеса.
У Санкструма еще остался флот?
В том-то и дело, что нет. Но о флоте я позабочусь завтра. Вы же потребны мне для другого дела. Отправляемся немедленно. В карете я все вам расскажу.
Карету подогнали под ротонду, мы выехали через эспланаду, через центральные ворота в направлении Норатора, однако, бодро прокатив около километра, свернули под деревья и остановились в месте, с дороги совершенно незаметном.
Вылезайте, адмирал, пересадка. Быстрей!
Сивая поросль на лице адмирала дрогнула:
Что это? Зачем?
Меры предосторожности. За архканцлером достаточно плотно следят.
Он был умен, и дальше ему пояснять не пришлось. Мы выбрались наружу, в теплые влажные сумерки, и пересели в точно такую же карету, что ждала неподалеку. В первую карету (мы с адмиралом смотрели через открытую дверцу) тут же забрался мой двойникзагримированный студент из агентуры Шутейника. В сумерках его было не отличить от меня. Карета отъехала в направлении Варлойна.
Мое alibi, произнес я. И кратко пояснил адмиралу значение этого словасовершенно неизвестного в Санкструме. Затем сказал:Мой двойник проедется по Норатору, покажется там и тут, выпьет, сидя на подножке, может даже, поблюет с перепоя, ему привезут доступную женщину или даже двух. В общем, он отработает сегодня ночью мое реноме трусливого выпивохи, который испугался и готовится драпать, а пока пустился во все тяжкие; он будет на виду у тех, кто за мною следит. Мы же тем временем Нет, пока не едем. Ждите!
Не успел утихнуть вдали перестук копыт и стук колес кареты, как по булыжнику дороги зацокали копыта моих соглядатаев. Я уже навострился определять на слух, и прикинул, что наружка у меняне менее трех-четырех человек, о чем и поведал адмиралу. Кроттербоун покачал головой.
Пятеро, сказал со значением. А вас плотно обсели, господин архканцлер, ваше сиятельство.
Мы подождали несколько минут, чтобы убедится, что слежка не ведется несколькими партиями, затем тихонько выехали на дорогу, и, спустя еще минуту, своротили в сторону корабельного могильника. Пока ехали, я очень кратко посвятил адмирала в свои планысегодняшние и завтрашние.