Только теперь, вернувшись в кровать и расслабившись, он смог осмотреться, хотя и это давалось с трудомглаза резала сильная боль. И правда, была ночь. Керосиновая лампа была тому подтверждением. Света от нее было не так много, но даже он слепил.
Все уже давно закончилось.
Как вы себя чувствуете?
Голова раскалывается, тошнит. Во всем теле слабость. И сильная светочувствительность.
Типичная картина.
Как моё состояние?
Сильных повреждений нет, но голова ещё долго будет болеть. Вам нужен отдых. Не напрягайтесь, чтобы не сделать себе хуже.
Мне уже что-то давали?
Обезболивающее.
Можно ещё?
Нет. Доза будет слишком большая. Следующий укол утром. Пока вам нужно поспать.
Сонпорой самое лучшее лекарство. Брэзен как врач это знал. Действительно, сейчас самое лучшее, что он мог сделать, это дать организму восстановиться.
Суетившийся до этого рядом врач уже отошёл к следующей койке, коих в палатке было много. Видимо, Брэзен пришёл в себя как раз во время вечернего осмотра.
Скажите, что со мной будет?
Врач остановился. Обернувшись, он бросил на Брэзена долгий, тяжёлый взгляд. По нему было ясно, что о выходке Брэзена он знает и, видимо, не он один.
Неизвестно. Об этом ещё не говорили. На днях к Вам придёт полковник Книр. Он вам все скажет.
Хорошо.
Сил ни на какие чувства не осталось. Брэзен был не в том состоянии. С трудом перевернувшись на другой бок, Брэзен попытался расслабиться. Запах спирта неприятно щекотал нос. Он закрыл глаза. Боль ужасно нервировала, то и дело вырывая из дремы. Однако общая усталость дала о себе знать, и уже через час Брэзен забылся беспокойным сном.
Проснулся он уже в обед следующего дня. Керосиновую лампу потушили, и все скудное освещение состояло из слабого полуденного солнца, едва ли проникающего внутрь. Но даже такой слабый свет отзывался дикой болью в глазах. Вначале зажмурившийся Брэзен стал постепенно привыкать к свету. Головная боль так и не прошла. Пульсируя, она разрывала черепную коробку. Мерзкий привкус тоже не спешил исчезать.
Первым порывом было отыскать врача или обезболивающее и сделать инъекцию самостоятельно, но слабость оказалась сильнее. Не найдя в себе сил, Брэзен остался лежать в ожидании. К счастью, оно не продлилось долго: уже минут через пятнадцать в палатку заглянул врач. Увидя, что Брэзен в сознании, тот направился прямиком к нему.
Как самочувствие?
Немного лучше. Уже не тошнит. Но голова все так же раскалывается, и светочувствительность не прошла.
Это не очень хорошо. Сотрясение сильное.
Похоже на то. Уже можно следующий укол обезболивающего?
Да, но Вам нужно поесть, Вы слишком ослабли.
Хорошо, это позже, а сейчас дайте уже это обезболивающее, прошу.
Хорошо-хорошо.
Укол не заставил себя ждать. Сделав все необходимое, врач перешел к другим больным, потом ушел совсем. Брэзен промучался еще полчаса, прежде чем обезболивающее начало действовать. Постепенно боль начала проходить и вскоре и вовсе исчезла. Но голова все равно была тяжелой, а в теле чувствовалась слабость, поэтому Брэзен решил остаться в палате. При сотрясении мозга основным лечением был покой. При легких формах симптомы быстро проходили, и уже через пару дней больной мог вернуться к привычным делам, но, основываясь на своем самочувствии, Брэзен понимал, что сотрясение довольно серьезное, поэтому, во избежание негативных последствий, ему придется пролежать в постели не менее недели, а то и двух. Только после этого он может вернуться к своей жизни, какой бы она ни была.
Спустя час привезли обед. Больные в палате были не способны идти куда-то, поэтому повара привозили ее сами. Свою порцию получил и Брэзен, но, несмотря на то что он был голоден, аппетита у него не было. Еда казалась, на удивление, аппетитной, но в горло не лезла. Единственное, что он смог съесть,это небольшой кусок хлеба.
Покончив с обедом, Брэзен решил поспать еще, но как бы он ни пытался, сон не шел. Однако поспать ему все равно бы не удалосьвскоре его навестил Книр.
Лейтенант Наивни, как самочувствие?
Приторно-заботливый тон полковника поднял в Брэзене новую волну тошноты, которую он с трудом подавил.
Не так плохо, как могло бы.
Хорошо, что Вы это понимаете.
На участливом лице полковника заиграла насмешливая улыбка, явно выдававшая, что все это доставляет ему громадное удовольствие. Раньше бы Брэзена это разозлило или возмутило, но сейчас уже было безразлично. Он помнил все, что случилось на днях. Традьютриза больше нет. Этот бой Брэзен проиграл. Он понимал, что все случилось не просто такКнир приложил к этому руку. Наверняка узнал, что Брэзен собирался делать, и избавился от пленных. Дойди Брэзен до канцелярии, Традьютриза могли освободить, а там начали бы вопросы задавать относительно пленных Кому это нужно? Меньше вопросовменьше проблем. Теперь это просто очередные несущественные данные в очередных затерявшихся документах.
Брэзен взглянул на улыбающееся лицо полковника. Он понимал, что перед ним стоит убийца, отправивший людей на расстрел, но гнева не было. Все, что Брэзен чувствовал,это свою глупость. Перед ним был человек, который убивал и раньше. Неизвестно, сколько человек. Десятью больше, десятью меньше. Это совсем несущественно для него. Книр не раскаивается и никогда не будет. Он всегда уверен, что поступает правильно. Этого Брэзену не изменить. Поэтому какой смысл злиться, кричать, ненавидеть? Его не было. Оставалось только сдаться. Брэзен так и сделал. Уже тогда, за секунду, как потерял сознание.
Что со мной будет?
Слащавая улыбка стала еще шире.
Ну Это вопрос сложный.
Давайте без фарса.
Ну что Вы, какой фарс. Вы даже не представляете, как мне было сложно после случившегося. Один из моих лучших людей творит такое
Даже такая откровенная ложь не раздражала. Чувства словно перегорели.
Демонстративно тяжко вздохнув, Книр присел на край койки.
Вечером ко мне пришел начальник госпиталя, был вне себя. Рвал и метал. Его вызвали на ковер по случаю инцидента. Сами понимаете. От меня требовалось дать характеристику.
И Вы дали.
Как бы ни прискорбно мне это говорить, но да. Я же не могу врать начальству. Мне пришлось все сообщить.
Вот как.
Да. Я старался все смягчить, но
Что было дальше?
Доложили начальнику штаба, подняли Ваше дело, собрали характеристики.
Что решили?
Мне жаль, но Вам больше не позволят работать врачом. Ваша лицензия аннулирована. Начальство полагает, что Вы не соответствуете Вашей должности, поэтому Вас переведут.
Куда?
Пока неизвестно. В связи с тем, что Вы брали заем на обучение, Вам придется его отработать. Вас припишут к какому-нибудь предприятию, вероятно, в столице. Но пока об этом думать рано. Документы о Вашем отстранении только отправили, необходимо дождаться подтверждения бюро. После этого мы получим дальнейшие инструкции. Пока их не получили, Вы будете помогать здесь в качестве санитара, но до этого еще далеко, сейчас Вам нужно отдыхать. Вас серьезно приложили.
На последней фразе Книр слегка усмехнулся, но Брэзен это проигнорировал. Итог был ожидаемый, но все равно слышать это было горько. Столько лет учиться в поте лица, чтобы теперь потерять лицензию. Годы на ветер. Но где-то в глубине души Брэзен все равно был рад: себе он не изменил. Несмотря на последствия, он осознавал, что поступил по совести. Предай он свои принципы, чувствовал бы себя намного хуже, чем сейчас.
Что ж Это все.
Да, не смею Вас больше задерживать, полковник Книр.
Не оставаясь сверх положенного времени, тот встал и вышел, улыбаясь каким-то своим, только ему понятным, мыслям.
Вот и все. Оставалось только ждать, когда одно бюро из бессчётного числа похожих, составляющих громоздкий бюрократический аппарат, вынесет свой, заранее известный, вердикт. Несмотря на слабость, Брэзен даже улыбнулся. Та самая бюрократическая волокита, которая так мешала ранее, теперь отсрочивает его последние дни, когда он имеет право именоваться врачом. Какова ирония.
Перевернувшись, Брэзен устроился поудобнее. Боль снова возвращалась новой волной, постепенно накатывая на и без того тяжелую голову. До следующего укола было далеко, поэтому, чтобы забыться, Брэзен решил вновь уснуть. Несмотря на то что еще недавно ему так этого и не удалость, теперь долго пытаться не пришлось. Не мешали даже уличные звуки послеобеденного лагеря. Громкие и раздражающие, теперь они были не более, чем фоновым шумом. Теплота убаюкивала. Еще пару минут лавируя на границе сознания, Брэзен провалился в сон. Кошмаров не было, только зияющая пустота.