И все же одна женщина в его квартире поселилась, причем сразу с детьми. Оксана, коренастая девка с глупыми коровьими глазами жила в соседнем доме с мужем и двумя едва переставшими ходить пешком под стол мальчишками-погодками. Обычная вырвавшаяся в город молодая сельская семья. Там он был одним из первых парней, а она едва ли не единственной, кого не перетрепали на сеновале все холостые мужики, и при этом не состояла в паре, то есть была вполне готова для соитий и незапланированной беременности.
Он ее бил, из ревности. Она скрывала под одеждой синяки и убегала по ночам вместе с детьми на улицу, отсиживаться в соседних дворах. Возвращались под утро, дрожа от холода, шатаясь от усталости и недосыпа.
Женя никогда не задумывался, были ли основания у этой слепой ревности. Могла ли туповатая не обласканная вниманием сельская девчонка поддаться на настойчивые ухаживания искушенного городского мужчины? Запросто. Вряд ли ее учили разборчивости. Задрал мужик юбкуне кричи особо. Глядишь, замуж возьмет. А то и залетишь, что сделает долгожданный поход в ЗАГС совсем уж близкой и неизбежной перспективой.
Как-то подошел к ним, пережидающим ночной гнев отца в соседнем дворе, принес пледы для детей и гору бутербродов.
Что ты не уйдешь-то от него, дурочка?
Спрашивать не стеснялся. Оксана не вызывала особенного пиетета.
А куда? Зарплата семь тыщ. А еще этих,кивнула на уплетающих бутерброды мальчишек,Кормить надо.
Так, к родителям.
Ага. Отец сказал, убьет, если надумаю вернуться.
С чего? Ты что, виновата?
Так муж же. Если выгнал, значит плохая жена. Значит, виновата.
Да хватит! Что же он родную дочь и внуков в дом не пустит?
Ну, да если и пустит. Этот приедет и дом сожжет.
Кто?!
Кто-кто
Когда совсем захолодало, Женя позвал Оксану с детьми к себе в дом, погреться и переждать. С утра, выслушав справедливые опасения: «Теперь же точно убьет»предложил остаться, а по дороге с работы купил перцовый баллончик и подобрал обрезок арматуры.
Ощущения от совершенного поступка будоражили сильнее, чем алкоголь и все любимые фильмы вместе взятые.
* * *
А это что еще за Робин Гуды?
Дорогу перегородил ствол поваленного дерева. За ним два человека с оружием. Токарь мимолетно скосил взгляд на безопасника и начал выжимать тормоз.
Стигмат дотянулся до рации, перевел ее в режим внешнего вещания и из динамиков на крыше прозвучало:
У вас ровно три минуты, чтобы убраться с дороги и оттащить ствол. Потому что через пять минут вы сдохнете.
Резон в словах безопасника был. Прострелить стекло кабины можно только разве что из крупнокалиберной винтовки, да и тоне факт. Внешники никогда не делились оружием, а вот средства защитыпожалуйста. Особенно для автомобилей, на которых для них возят столь важный товар.
Грузовик, на котором ехали Токарь и Стигмат, можно было только остановить, прострелив двигатель или колеса, а вот чтобы нанести вред людям в кабине или пробить рефрижератор нужно очень серьезное вооружение.
Про пять минут Стигмат тоже не врал. Стоит нажать кнопку тревоги и с базы поднимется пара вертолетов караула. Безопасник до сих пор этого не сделал из-за банальных понтов. Одно дело вызвать «тревожку» и уничтожить группу залетных придурков, совсем другоезаставить их убраться и убрать преграду одним только словом. Об этом будут говорить на базе еще не одну неделю, преумножая и без того немалый авторитет главы службы безопасности.
Одного выстрела оказалось достаточно, чтобы нарушить планы Стигмата. Пуля, калибром никак не больше 7.62 пробила сверхбронированное стекло, оставив аккуратную дырочку и небольшую сеточку трещин вокруг. На заднюю стенку кабины энергии ей не хватило, но и пробитого лобового стекла было достаточно, чтобы люди в автомобиле поняли, кто в данную минуту на дороге папочка. Стрелявший боец, казалось, ни на секунду не сомневался в успехе и теперь призывно махал рукой, выходите, мол, есть разговор.
Стигмат с интересом взглянул на отверстие в стекле, поискал срикошетившую от задней стенки пулю, но, поняв, что та закатилась глубоко под сиденья, кивнул на тревожную кнопку:
Я выхожу. Если хоть пальцем шевельнутут же жми.
А почему не сейчас?
Безопасник, как ни странно, снизошел до объяснений.
Сразу не убили, значит, хотят поговорить. Надо узнать, кто такие, и что у них на уме. Если у них в руках такое мощное оружие, дело может быть связано с внешниками. Может быть, не с этими, с другими. Надо выяснить. Сенсоры выключи. Мал еще, взрослые разговоры слушать.
Водитель спешно ткнул нужный тумблер, и звуки извне перестали проникать внутрь кабины. Стигмат выбрался наружу и подошел к бойцам.
Поездка Токарю нравилась все меньше и меньше. Казалось бы, что может быть проще? Завести мотор, выехать за ворота, прокатиться по заранее очищенному от мутантов маршруту, заехать на базу и встать на разгрузку. Так нет. Сначала неожиданный разговор со Стигматом. Теперь, вот эти. Кто они, интересно?
Рассматривать было некогда. Безопасник сказалчуть пальцем шевельнетвызывать подмогу. Токарь старался выполнять приказ всеми силами, уперся взглядом только на руки Стигмата и упустил момент, когда незнакомцы осели в траву, словно им по головам ударили пудовым молотом. Ни движения, ни вскрика.
Стигмат подошел к кабине и позвал:
Пошли, уберем. Этих дебилов всего двое. Сказочные идиоты. Зачем только их из больницы выпустили?
Спрашивать, как безопасник вырубил противников, не стоило. Во-первых, это и так все знали. Один из даров Стигмата позволял одновременно «отключать» как минимум трех человек. Во-вторых Вообще не стоит у кого-нибудь спрашивать про его дары. Дольше проживешь.
Токарь спрыгнул со своей стороны кабины.
А кто они? Не от внешников?
Много будешь знать, скоро состаришься. Ширни их, быстренько раскрои и расфасуй по боксам. Опаздываем.
Разделку тел производили, как правило, хирурги. но в их отсутствие подобный приказ обязан был выполнить любой боец. Токарю еще это делать не приходилось, чему он был, в общем-то, безмерно рад. Он, однако, не дрогнул.
Связал пленникам, от греха, руки и ноги. Вернулся к грузовику, открыл холодильник, достал несколько боксов, сложил возле тел, выудил из собственных запасов шприц с парализующим препаратом.
Наркотик парализовывал нервную систему иммунного, блокируя малейшие попытки мышц сократиться и помешать тонкой операции по извлечению внутренних органов. Мгновенное действие позволяло резать тело сразу же после укола.
Присев над телом, Токарь засуетился, успокаивая неожиданную дрожь в руках.
Что ты дергаешься, коли.
Водитель приложил ладонь к лицу и глубоко задышал.
Да, да, сейчас. Я в первый раз просто. Сейчас.
Токарь придвинулся ближе к Стигмату, нацеливаясь на оголенную шею лежавшего без сознания тела.
Коли. Не тупи.
Да, я уже,Токарь опустил шприц и покачнулся, словно потерял равновесие.
Иголка вошла точно между бортиком ботинка и язычком. Единственное место, в кевларовом костюме Стигмата, которое можно было проткнуть шприцем. Токарь ойкнул, все еще продолжая играть бестолкового бойца, который случайно уколол не того, и не туда, а потому успел вдавить поршень шприца и выпустить весь наркотик в тело безопасника до того, как он воспользовался своим даром.
* * *
Муж не пришел на разборки ни в первый день, ни потом. Видимо, только и ждал повода вернуться к свободному холостяцкому существованию.
Женя же с Оксаной семьей так и не стали, ни морально, ни физически. Продукты на разных полках. Отдельные телевизоры. Свое мыло, полотенца и шампуни. Евгений, конечно, помогал: и деньгами, и продуктами, и даже одежду мальчишкам покупал, но все же держался отстраненно.
Девушка поначалу загорелась идеей соблазнить молодого бобыля налаженным бытом и собственным телом. Кормила разносолами, приходила по ночам, дарила незамысловатые ласки. Женя чувствовал, что удовольствие это ей не приносит. Был он для нее слишком робким и ласковым, гладил и целовал не там, где стоило, не мял, по-звериному, груди и ягодицы, не тискал губами губы, не кусался, не оставлял засосы, не говорил грубости и пошлости, двигался медленно, осторожно, без должного напора и страсти.