Токарь. S-T-I-K-S
Глава 1
Видавшая виды подвеска грузовика натужено кряхтела,перекатываясь по колеям и выбоинам лесной грунтовки.
Стига, когда уже машины сменим? Семафорим всем мутантам вокруг, как будто специально на обед приглашаем.водитель, подкрепляя просьбу, ударил по рулю,За новой ехать всего сотню километров. Раз-два, и там!
Сидящий на пассажирском сиденье человек недовольно скривился, и водитель понял, как сильно оплошал. Называть Стигмата сокращенным именем мог только глава группировки и узкая группа приближенных. Рядовые же бойцы за это получали по зубам, а то и вовсе надолго попадали в немилость. Не вылезать теперь Токарю из рейдов недели две, а то и месяц.
Вернемся, починишь,отрезал безопасник,А ответственному за гараж я вставлю по самые гланды. Не мог что-то поприличнее для такой поездки подобрать.
Час от часу не легче. Теперь прилетит еще и от непосредственного начальства. Но уже хорошо, что тут же, на месте не стал душу выбивать. Видать, в хорошем настроении.
Да ладно, так-то,попытался включить «заднюю» водитель,Какие тут мутанты, возле внешников? Утро выдалось тяжелое, вот и вспылил, извини.
А что не так с утром?
Токарь не строил иллюзий о том, что Стигмату не плевать на трудности водилы. Такая у безопасника работавсе знать. И спрашивать, если не знает. Придется отвечать, накликивая на гараж еще больше проблем.
Одно к одному, Стигмат. Бывает такое. У рефрижератора, который я подготовил, коробка,боец попытался подобрать не матерное слово,Сломалась, в общем. У второго что-то с холодильником. Я в них не соображаю, не имел дело никогда. Но работать он перестал. Пришлось срочно в этот грузовик перегружать. А на нем же Бидон работал раньше, а сейчас никто. Кому эта развалюха нужна? Вот и пришлось за него садится. За своим то я слежу. А этот
Концовку рассказа безопасник уже не слушал.
Это я сказал тебя за руль посадить. Разговор есть.
Токарь на секунду отвернулся к окну, вроде как рассматривая что-то на обочине, чтобы не выдать подступившее волнение. Разговоры с такими людьми как Стигмат обычным бойцам без надобности, так как ничего хорошего принести не могут. Что задумал безопасник? Какую-нибудь левую схему, в которой нужно пушечное мясо для поддержки? Или, не дай бог, борьбу за власть с главой группировки? Как ни крути, а Токарю все это как собаке пятая нога. И ведь теперьвсё, не откажешь, чего бы там Стигмат не предложил, иначе на базу Токарю не вернуться, это и дураку ясно.
Хочешь стать хирургом?
Да!едва не выкрикнул водитель и тут же стушевался. Демонстрировать столь горячую готовность, возможно, не стоило. Да как удержаться?
Работа хирургапропуск в руководящее звено группировки. Без опыта разделки тел десятником-то стать не просто, а уж попасть в караул, личную охрану лидеров и, тем более, в сотникии надеяться нечего.
Лучше всего, конечно, в караул. Стой себе на вышке, ворон шугай. Базу атаковать никто не станет: всех особо буйных в ближайших кластерах давно вырезали. Живи-поживай, наращивай жирок.
Личная охрана - тоже ничего, правда, больше ответственности, суеты и риска: выезды, встречи, тайные разборки, внутренние интриги. Жаль, что этим ребятам Токарь точно ни к чему. У него ни дара толкового, ни боевых навыков. Он скорее тюхтя, чем боец, зато исполнительный и дисциплинированный - самое то, в караул.
Стигмат при виде энтузиазма водителя не сдержал ухмылку. Хотя, лучше бы сдержал. Улыбка у безопасника та еще. Тонкие бледные губы растягивались в одну линию, превращаясь с совсем уж незаметную розоватую полоску.
А ты что, давно хотел? Может ты маньяк, а? Людей там резать, кровушки попить? Да все, все, успокойся. Что-то ты сегодня нервный.
Да я
Не перебивай. Я к тебе присматривался немного, с первого дня. Все не мог понять, как ты решился жену с детьми одним махом порешить. Тут даже не стальные яйца нужны, а титановые.
Безопасник потрепал водителя по плечу, выражая одобрение и даже восхищение.
Ты мужик, Токарь, а это в нашем деле главное. Я же вижу, что ты не хочешь вечно крутить баранку, а? Чего ты хочешь от жизни?
От жизни Токарь никогда ничего особенного не хотел. С детства жил как жилось, не ожидая от мира ничего хорошего.
* * *
Отец ушел до рождения сына. Не захотел возиться с резко располневшей женушкой, устраивавшей скандалы едва ли каждый вечер. Нашел на работе, в соседней бригаде, разбитную крутобедрую штукатурщицу с громким грудным смехом и говором сельской хабалки. Спровоцировал скандал, собрал вещи и больше не возвращался, лишь иногда напоминая о себе короткими воскресными прогулками и небольшими суммами денег к первому сентября, сверх алиментов.
Мать поначалу вернулась в родительскую двушку, но скоро съехала, чувствуя, что родители готовы скорее оплатить часть аренды, чем слушать по ночам беспрерывно мучающегося от колик внука.
Это было первое сохранившееся на всю жизнь воспоминание маленького Жени: незнакомые блеклые стены, странные запахи и заплаканное лицо мамы.
Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни
Спать не хотелось, но он по привычке закрывал глаза, зная, что от этого любимый голос станет спокойнее.
Потом был детский сад, с холодным неприятным полом, ненавистной манной кашей и злой воспитательницей, все время раздраженной тем, как поздно мать забирает Женю. Может быть, другим детям и доставались от нее и ласка, и внимание, но не ему.
Ну что, ты идешь?забегала суматошная яркая нянечка из соседней группы.
Да вон, этот опять сидит. Каждый день одно и то же. И зачем рожать, если некогда воспитывать? Правильно?
Нянечка подсаживалась, окутывала душистым ароматом, лезла в глаза длинными волнистыми волосами, ласково гладила по голове, и кивала, соглашаясь. Да, мол, и зачем его только рожали?
Вместе со школой пришла самостоятельность. Мать задерживалась по работе, все время экономила, бегала по магазинам в поисках дешевых продуктов, а потому присутствовала в жизни сына как надежный, добрый, но не особенно близкий друг, чаще безразличный и уставший, чем любящий и ласковый.
Мама, я тебя люблю.
Я тебя тоже, сынок. Ты поел? Залезай под одеяло, не мерзни. Со мной будешь спать? Или к себе беги?
Женя привык сидеть в пустой квартире, наедине с медленными ленивыми мыслями, тишиной и учебниками. Учился он хорошо. Похвалы учителей, завистливые взгляды одноклассниковвсе это было отдушиной, дарящей редкие минуты удовольствия и гордости за себя.
Мама изредка листала дневник и прижимала сына к груди:
В кого ты хоть у меня такой умный? Не в отца же. Вырастешь, будешь маме опорой.
«Конечно, буду. Обязательно»,обещал он сам себе.
Мама не дождалась. Нашла ухажёра, увлеклась, уехала за ним куда-то в Сибирь, работать на вахтах, а когда Женя поступил в институт, совсем перестала приезжать, давая о себе знать только короткими телефонными звонками.
Одиночество теперь разбавлялось только учебой и работой. Женщины, бывало, пытались распробовать на вкус перспективного, но молчаливого и нелюдимого парня. Полноватые безвкусно одетые однокурсницы соглашались на свидания, но им нужно было что-то говорить, удивлять, проявлять ласку, трогать за руки. Женя не умел.
Бухгалтерша с работы, крепкая тесаная топором бабенка с небольшой зарплатой и трехлетним ребенкомзашла дальше всех. Она дважды посещала женину квартиру, обшаривала пустой холодильник, пыталась что-то готовить из принесенных ею же продуктов. Ушла, как только разобралась в реальных возможностях бедного студента: пятикурсник гораздо больше потреблял, чем зарабатывал, вечера и ночи проводил за книгами и рефератами и никак не мог стать опорой ни для нее, ни тем более для ребенка.
В пятницу заехать за тобой?
Нет, я к маме обещала зайти.
А в субботу?
Сына купать надо. Стирка, уборка.
Воскресенье?
Спать пораньше лечь хочу. Выспаться надо. Ты знаешь, я сама позвоню.
Женя тогда попробовал сравнить ее с мамой. Наверное, ей было так же тяжело и плохо. Может быть, она тоже знакомилась с мужчинами вот так, в надежде найти сыну нового отца. Терпела прикосновения, отдавалась, как могла, смеялась над плоскими шутками и разочарованно уходила, ни с чем возвращаясь в тяжелое многолетнее ярмо. Только мама была красивой, нежной и доброй, совсем не похожей на гоблина.