Я не хочу, чтобы меня называли клятвопреступником, сказал король. Я правлю Жуфбаром меньше года. Я не позволю, чтобы мое правление началось с неудовлетворенной обиды. Каковы бы ни были последствия, если это будет война, то война у нас будет.
Годри открыл было рот, чтобы возразить, но ничего не сказал, когда двери комнаты открылись, впустив шум коридора снаружи. Вошел хранитель знаний Тхагри, держа в одной руке небольшую книгу, а под мышкойКнигу Обид. Он отказался от участия в дискуссии, сославшись на то, что ему предстоит провести исследование, которое может иметь отношение к данной теме. Король, повелитель рун и таны выжидающе смотрели, как хранитель знаний закрыл за собой двери, пересек зал и поднялся по ступеням. Он сел на свободный стул, оставленный для него.
Он оглядел собравшихся, словно впервые заметил их пристальные взгляды.
Мои благородные соплеменники, начал он, покачивая седой бородой. Мне кажется, я обнаружил кое-что важное.
Они ждали, что он продолжит.
Ну и что же это такое? спросил тан Снорби у Дректромми, крепкого воина даже для дварфа, известного своим несколько вспыльчивым нравом. Не заставляй нас ждать, как кучку идиотов.
Ах, простите, да, сказал Тхагри. Ну, похоже, что мой предшественник, хранитель знаний Онгрик, был немного не в своей бухгалтерии. Ваш отец, как я только что узнал, записал свою последнюю обиду несколько лет назад. Это было в его дневнике, Но Онгрик засвидетельствовал это, поэтому его не было со всеми другими документами, он помахал маленькой книжкой, которую держал в руках.
Последняя обида? спросил Годри, один из самых молодых присутствующих танов.
Это старая традиция, которой в последние столетия почти не пользовались, с задумчивой улыбкой пояснил Тхагри. В этом отношении твой отец был большим традиционалистом. Во всяком случае, последняя обида была записана гномом как клятва, которую нужно уладить до своей смерти, а если он не мог этого сделать, то завещать урегулирование этой конкретной обиды своему наследнику. Это началось во время небольшой ссоры много-много веков назад во времена войн гоблинов, чтобы избежать нарушения клятвы из-за безвременной смерти во время всех боев с отбросами гроби.
Ты предлагаешь мне записать эту обиду как Последнюю и уйти от ответственности? спросил Барундин, прищурившись.
Конечно, нет! пролепетал Тхагри, искренне возмущенный. Кроме того, король не может записать свою последнюю обиду, пока не пробудет у власти сто один год. Если мы позволим королям иметь последние обиды повсюду, система станет полной шуткой.
Так какое же это имеет отношение к нашим спорам? спросил Харлгрим.
Последняя обидаэто первая обида, которую наследник должен попытаться исправить, сказал Арбрек, словно только что вспомнив что-то. Он посмотрел на Тхагри, и тот утвердительно кивнул. Прежде чем ты сделаешь что-нибудь еще, ты должен отомстить за последнюю обиду своего отца или опозорить его желания.
Почему же он не сказал мне, что сделал такое? спросил Барундин. Почему он записал это только в своем дневнике?
Тхагри избегал взгляда короля и теребил застежку книги обид.
Ну и что же? спросил Барундин, свирепо глядя на него.
Он был пьян! выпалил Тхагри с отчаянием в глазах.
Пьян? сказал Барундин.
Да, сказал хранитель знаний. Твой отец и Онгрик были близкими друзьями, и, как я прочел сегодня утром в дневнике моего покойного хозяина, они часто пили вместе. Похоже, что именно в этот день они вдвоем выпили гораздо больше, чем обычно даже для них самих, и начали вспоминать о временах войн с гоблинами и о том, как им хотелось бы быть там, чтобы дать гроби крепкую взбучку. Что ж, одно ведет к другому. Онгрик упомянул о последней традиции вражды, и твой отец в конце концов записал ее в своем дневнике, поклявшись отомстить за разграбление Жуфбара.
А в чем именно поклялся мой отец? спросил Барундин, и сердце его отяжелело от дурного предчувствия. А он не поклялся вернуть Карак Ярн или что-то в этом роде?
О нет, сказал Тхагри, покачав головой и улыбнувшись. Ничего такого грандиозного. Нет, совсем не так грандиозно.
Тогда в чем же была его обида? спросил Харлгрим.
Ну, последняя обидаэто вовсе не новая обида, объяснил Тхагри, кладя дневник на пол у своих ног и открывая Книгу Обид. Это клятва исполнить существующую обиду. Была одна особенная вещь, которая всегда раздражала твоего отца, особенно когда он был пьян.
Хранитель знаний замолчал, и все остальные тоже замолчали, увидев, как страдальческое выражение исказило лицо Барундина.
Король провел рукой по губам.
Гранганкор Стокрил, сказал он едва слышным шепотом.
Гранга сказал Харлгрим. Старые шахты на востоке? Они были захвачены гоблинами почти две тысячи лет назад, он замолчал, увидев взгляд Барундина, как и все остальные, кроме одного.
Дуканкор Гробказ-а-Газан? спросил Снорби. Теперь это связано с горой Ганбад. Там тысячи, десятки тысяч гроби. Зачем королю Трондину понадобилось это обреченное место?
Тан посмотрел на бледные лица остальных гномов, а затем перевел взгляд на Тхагри.
Тут какая-то ошибка, настаивал Снорби.
Хранитель знаний покачал головой и протянул Снорби Книгу Обид, указав на соответствующий отрывок. Тан прочел его и недоверчиво покачал головой.
Нам нужно готовиться к войне, сказал Барундин, вставая. В его глазах появился странный свет, почти лихорадочный. Война против гроби. Зовите кланы, трубите в рога, точите топоры! Жуфбар снова марширует!
Обида третья. Обида на крысу
Залы и коридоры Жуфбара постоянно оглашались стуком кузнечных молотов, шипением пара, ревом печей и топотом гномьих сапог. Для Барундина это была симфония мастерства, пронизанная мелодией общей цели и поддерживаемая ритмом промышленности. Это был звук гномьего царства, склонившегося к единственной целивойне.
Оружейные залы были открыты, и великое рунное оружие предков снова появилось на свет. Топоры с мерцающими лезвиями и огненными рунами были отполированы, щиты и кольчуги из громрила с вырезанными на них изображениями предков кланов были подняты еще раз. На стенах висели молоты, украшенные золотом и серебром. Боевые шлемы, украшенные крыльями, рогами и наковальнями, стояли на прикроватных столиках, ожидая своих владельцев.
Инженеры склонились над своими чертежами, а кузницы полыхали огнем и дымом. Бочонок за бочонком черного пороха изготавливали в крепостных комнатах, а ремесленники всех мастей обращали свои взоры к огромным боевым машинам, оружию и доспехам. Пушки вытаскивали из литейных цехов и любовно пробуждали от дремоты полировкой и тряпьем. Огнеметы, органные пушки, болтометатели и «метатели злобы» были собраны и исписаны клятвами мести и мужества.
Это была не просто экспедиция, не вылазка в дебри для перестрелки. Это была война гномов, порожденная злобой и яростью. Это был праведный гнев, который горел в сердце каждого гнома, как молодого, так и старого. Это была сила древних и мудрость поколений, направленная на единый путь разрушения.
Барундин чувствовал, как она течет по его жилам, когда духи семидесяти поколений смотрели на него из залов предков. Никогда еще он не был так уверен в своем уме, никогда еще его существо не стремилось к чему-то столь необычному и в то же время столь достойному. Хотя поначалу мысль о возвращении Гранганкора Стокрила наполнила короля опасениями, потребовалось всего несколько мгновений, чтобы он передумал.
Хотя все началось как необходимость, чтобы он мог преследовать свои собственные цели, Барундин был женат на идее очищения Дуканкора Гробказ-а-ГазанаМуравейника Гоблинов Руин. Это был бы достойный способ начать его царствование и настроить умы его народа на весь период его правления. Завоевание древних рудников положило бы начало новому периоду стремлений и процветания Жуфбара. Это было больше, чем просто сражение, ступенька к его собственным нуждам. Разрушение королевства гоблинов в далеких землях возвестит о его восшествии на трон Жуфбара.
Хотя война будет ужасной, а гномы неумолимы в конфликте, жизнь в гномьем замке не изменится быстро. Подготовка к походу Барундина против гоблинов шла уже пять лет. Такое предприятие не могло начаться легко, и ни один гном, стоящий его золота, не сделал бы этого поспешно, неподготовленным способом.