Они пожали руки.
- Прошу.
Радик последовал в указанном направлении. Окоп имел Т-образную форму, длинная «ножка» вела к землянке, удачно замаскированной под стволом рухнувшего дерева. Дверь простая, сколоченная из бревен, да и внутреннее убранство едва ли соответствовало желаемому уровню комфорта. Тусклая лампочка вырывала из темноты бревенчатые стены, такие грязные, что местами их невозможно было отличить от земли. Меж бревен просочились коренья и трава. Пол был завален черноземом вперемешку с мусором. Единственная мебельгрубо сколоченный стол и два табуретаскорее отталкивала, чем вызывала желание присесть. Тем не менее, Радик с порога направился к одному из табуретов и сел. Снайперскую винтовку поставил у ног. Справедливости ради стоит упомянуть, что он все-таки смахнул с сидения горку земли.
- Ты мне все прикрытие поломаешь.усмехнулся знакомый.
Мужчина к тому времени стянул с головы шлем и, улыбаясь, глядел на Радика. Он был молод и весьма хорош собой. Безусловно подтянут. Как и Радика его голову покрывала прическа иссиня-черных волос, но именно прическа, а не как у тогостог сена, кроме того, в ней совсем не было седины. Мужчина прошел к противоположной стене и зачем-то запустил руку под потолочное перекрытие.
Вдруг где-то в глубине заурчал электромотор. Кусок сруба дрогнул, провалился внутрь и медленно со скрипом поехал в сторону. Во тьму землянки ворвалось ослепительное голубоватое сияние. Радик даже зажмурился и приложил руку к глазам. Когда проход открылся, и щелкнули фиксаторы фальш-двери, араб с кряхтением поднялся и, пригнувшись, прошел внутрь. За ним тенью последовал молодой человек.
Да уж, тому было что скрывать за высокотехнологичным запором. За дверью располагалась самая настоящая лаборатория. Она сверкала хромированной сталью и стеклом, будоражила воображение массой непонятных простому посетителю приборов, расставленных на многочисленных столах, пугала своей замкнутостью и, одновременно, множеством связанных помещений. На первый взгляд площадь укрытия была не так уж велика, однако опытный наблюдатель без сомнения оценил бы ее размер не менее чем в приличный баскетбольный зал. Потолок, правда, давил, Радик едва не касался его головой. Бетонные стены и сеть ржавых труб по углам несколько портили фантастическую атмосферу.
Из глубины лаборатории доносилась легкая классическая музыка. Молодой мужчина запер дверь и прошел на свет.
- Ну, Радик, дай-ка мне на тебя посмотреть. У-у, неважно выглядишь, дружище. Опять ввязался в какую-нибудь передрягу? Ладно-ладно, потом расскажешь. Мы все тут, рано или поздно, во что-нибудь да попадаем. Не покалечат тебя, так ты покалечишь другого.
- Радик?
Молодой женский голос предвосхитил появление его обладательницы. Из-за матовой стеклянной ширмы вышла девушка в белом плаще, накинутом поверх такого же, как и у всех здесь собравшихся, черного комбинезона. В руках она держала изящный «Хеклер и Кох». Но, разглядев в пришельце знакомого, она с радостным визгом бросилась ему на шею.
- Макс, ну почему ты меня не предупредил, что он придет?с притворной обидой спросила девушка, пока Радик пытался аккуратно высвободиться из ее объятий.
- Салам-алейкум, Настя.только и проговорил он.
- Привет, бродяга.
- Я и сам, честно говоря, удивлен его визиту.ответил Макс, с улыбкой наблюдая за встречей старых друзей.Но ни в коем случае не расстроен, не пойми меня неправильно, Радик.
- Все в порядке.ответил ему араб; Настя, наконец, оставила его в покое и теперь смотрела, будто не верила своим глазам.Я бы и не пришел так рано, но у меня возникли проблемы. Прости меня, что перекладываю их часть на тебя.
- Да что ты.махнула рукой Настя.Мы всегда тебе рады. Ой, а это что такое?
Она подняла полу халата, испачканную свежей кровью. Повернулась было назад, откуда вышла, но передумала и посмотрела на Радика.
- Да у тебя кровь течет!воскликнула она и указала на плащ, где в районе бедра поблескивало багряное пятно.
- Пустяки.
- Ничего себе пустяки!
- Слушай ее, она теперь от тебя не отстанет.улыбнулся Макс с таким видом, словно и не было вовсе никакой крови.
Рядом со входом выстроились четыре металлических шкафчика. Двое из них были заперты, двоеоткрыты. Радик подошел к свободному, стянул с себя рюкзак, поставил на дно шкафчика, на крючок повесил плащ, аккуратно прислонил к стенке СВД. Все это он проделал спокойно, без единого признака тревоги или неуверенности. Здесь он чувствовал себя в безопасности, почти дома. Чуть отошел, выйдя на свет, и осмотрел рану. Штанина на левом бедре и в самом деле была изодрана: спередималенькая ровная дырочка, сзадирваная окровавленная дыра. И никакой боли.
Продолжая улыбаться, Макс покачал головой.
- Со своими оберегами ты себя до смерти заморишь, а когда помрешь, не заметишь.
Молодой человек указал на пояс араба, где, помимо кобуры, ножа, фляги и аптечки, развешаны были разнообразные блестящие побрякушки, по типу брелков. Радик даже не обратил внимания на ироничный тон друга.
- На все воля Аллаха.ответил он.
Вместе они прошли в соседнее помещение, отгороженное от остальных стеклянной ширмой. Там, в окружении столиков с хирургическим инструментарием их ждала Настя. Она стояла возле операционного стола, сверкающего в свете нависшей над ним бестеневой лампы. Рядом, параллельно с первым возвышался второй стол. На нем покоилась некая масса, сейчас накрытая белой простыней.
- Не обращай внимания.кивнул на него Макс.Часть наших исследований. Забирайся вот сюда. Так, осторожно, тут очень скользко. Хорошо.
Узнавший о ранении Радик с каждой секундой все больше слабел и на операционный стол не запрыгнул и даже не залез, а заполз. Тут же растянулся вдоль. Максу пришлось поднять и уложить его ноги, обутые в грязные ботинки. После чего молодой человек взял протянутые девушкой маску и перчатки, и облачился в них. Сама же Настя времени зря не теряла. Взяв с одного из столиков ножницы, она лихо распорола брюки в месте ранения. Потом принялась укладывать вокруг раны белоснежные полотенца, подготавливая операционное поле. Макс тем временем пододвигал какую-то аппаратуру.
Радик был на грани полной отключки. Его разум еще как-то сопротивлялся обмороку, но вот тело окончательно перестало им восприниматься и его слушать. Он не заметил, как рукав был закатан, как наложили жгут и пустили лекарство по вене. Сознание то вспыхивало, то потухало, но не желало полностью пропасть. После укола потеряла смысл и эта бесполезная борьба. Голова запрокинулась. Полузакрытые глаза уставились на яркий овал лампы. И почему-то этот свет показался Радику таким знакомым, таким теплым. На бесконечно голубом фоне сияло ослепительное солнце. Обнаженное, лишенное облаков небо раскинулось перед ним очаровательной женщиной, манящей своей таинственной открытостью. Такая родная, такая близкая, такая чистая. Чистое небо. Лазурный дар Аллаха. Послышался шелест листвы, детский смех, соперничавший с щебетанием птиц. Теплый ветерок нежными пальчиками ласкал лицо, открытую грудь, руки и ноги. Иногда в его порывах ощущалось покалывание вездесущего песка, но это было приятное неудобство, как смущение взрослого мужчины в обществе любимой пожилой матери.
- Готов.сообщил Макс, оторвавшись от диагностического экрана.Можешь начинать.
Он опутал проводами голову Радика, налепил датчики на грудь, наложил на руку манжету с манометром. Монитор мерно попискивал в такт с биением усталого сердца. Однако Настя не спешила со скальпелем. Вместо этого она присела на корточки так, что ее глаза оказались на уровне ремня араба.
- Посмотри-ка, - произнесла она, - тут у него что-то новенькое. Я такого раньше не встречала.
- Что там?
- Не знаю. Какой-то артефакт, но только странной формы. Похож на песочные часы.
Настя взялась было за брелок, как вдруг жилистая рука, обтянутая смуглой кожей, схватила ее за грудь и оттолкнула в сторону. Девушка отлетела к стене и, судорожно сцепив руки на груди, во все глаза уставилась на неприходящего в сознание Радика. Его рука вновь потеряла силу и теперь безвольно свисала со стола.
- Все в порядке.успокоил ее подошедший Макс.Тебе просто не следовало его трогать. Радик показывал его мне однажды. Раньше он носил его на груди на цепочке. Теперь почему-то перевесил.он пожал плечами.В любом случае, мы должны помнить, что он не простой человек, и его инстинкты вполне могут жить собственной жизнью. Видимо, эта штучка имеет для него жизненно важное значение, и он не расстанется с ней даже на краю смерти. Ну, все прошло? Давай-ка его побыстрее заштопаем и пойдем уже спать. Меня качает от недосыпа.