Степановна, мне такой сон про эту гадость снился. И, про вас, между прочим. Если я расскажу, то вы меня убьете, сказала Света.
Ты рассказывай, а я подумаю: убивать тебя или не убивать, предложила невозмутимая Степановна.
Степановна, вы лучше ее сразу убейте, дуру такую. Вечно метет, что ни попадя, засмеялась Ира (ровесница Светки и та еще модница). Давайте, ее вместе убьём, а? Спасём и себя, и свою психику.
Степановна медленно облизала ложку со сгущенкой и улыбнулась:
А пускай рассказывает. Меня в этой жизни ничем не запугаешь. Я столько всякого насмотрелась. После третьих родов, девоньки, уже ничего не страшно.
Короче, вы сами напросились! зловеще произнесла Света. А приснилось мне, что ночью из этой бяки вылезло что-то Вернее, кто-то. Такая типа горилла, только большая и дохлая уже, вонючая, гнилая, да как схватила вас за шею, придушила, как следует, и поволокла за ноги куда-то вглубь стены через эту же ледяную бяку.
Вот же дурочка! В твоем возрасте не ужастики надо читать, а пособие по камасутре изучать, а то тебе еще и не такое приснится.
Внезапно открылась дверь и в палату заглянула Алёнадежурная медсестра хирургического отделения:
Девчонки, бегом в столовую, крикнула она. Обед привезли.
8
Груша остановился напротив умывальника с зеркалом и стал рассматривать покрасневший правый глаз. Вася нетерпеливо крутился на одном месте, затем, не выдержав, подошел к Груше.
Пошли жрать! Сколько можно себя разглядывать? Прямо как девчонка.
Слушай, такая фигня странная. Бред, в общем. Прикинь, только Иваныч начал рассказывать свою историю, у меня глаз задергался, зашептал Груша. Я даже яблоко приложил, так сильно дергался. А закончил рассказыватьи глаз сразу успокоился. Вот, думаю, чё это было?
Такое у всех бывает, но не у всех проходит. Мужайся, твой случай неизлечим, усмехнулся Вася и хлопнул Грушу по плечу. Так ты идешь жрать или нет?
9
В двенадцатой палате хирургического отделения Магамединов присел на корточки напротив стены, которая частично обледенела. Он осмотрел всю стену сверху донизу. Два обогревателя, стоящие возле этой стены и исправно работающие, никак не влияли на это обледенение. Ледяная корочка покрыла пятнадцать процентов площади стены. Максим Викторович потянулся к ней и почти дотронулся до нее, но его остановил Павел Петрович:
Осторожно, эта гадость на коже оставляет ожоги. Вот, посмотри, какой у меня волдырь на пальце, Николаев показал указательный палец левой руки.
Впечатляет, кивнул головой Магамединов и стал водить рукой на небольшом расстоянии от ледяной корки, от этой корочки реально исходит холод, я его чувствую на расстоянии, сделал свое первое заключение Максим Викторович, достал шариковую ручку и попробовал разломать ледяную пластинку, но у него ничего из этого не вышло.
Смеешься, что ли? Мы совковой лопатой скребли, и у нас ничего не вышло, а ты ручкой хочешь.
Магамединов наклонил обогреватель и прислонил его к ледяной корке. Что-то резко шикнуло в ответ, и ледяная корка увеличилась в два раза. Максим Викторович убрал обогреватель от стены и обернулся, чтобы высказать Николаеву кое-какие соображения. Но вместо Павла Петровича увидел невысокую сгорбленную девушку в черном платье с вороном на плече. Он рефлекторно отскочил от нее вбок на полметра, а она, смущенно улыбнувшись, заговорила неприятным прокуренным голосом:
Кто-то стер тебя из списка смертей. Видимо, у тебя появился сильный покровитель, определи его и наладь с ним связь.
Магамединов протянул руку, схватил девушку за платье и потянул ее на себя. Ворон вспорхнул с ее плеча и полетел к выходу из палаты.
Кто ты такая? спросил Максим Викторович.
Я не такая, я такой. Что за шутки у тебя, Максим?
Заведующий терапевтическим отделением увидел, что держит не девушку за платье, а своего друга за лацкан пиджака.
Бредятина какая-то! изумленно пробормотал Магамединов.
И я о том же, согласился с ним Николаев.
10
Лифт остановился на втором этаже больницы. Из него в вестибюль терапии вышла Аллочка, старшая медсестра этого отделения, с разрисованной папкой «Дело» в руках, повернула в левое крыло и медленно зашагала по длинному коридору. Одна ее походка чего стоила! Стройные, загорелые ноги, плотненькие полумесяцы ее ягодиц сводили мужчин с ума. Они сразу же оборачивались, когда она проходила мимо них.
Аллочка прошла мимо своего кабинета и постучалась в каморку Погодина.
Минуточку! Подождите, сейчас открою! раздался из-за двери взволнованный голос Петра Алексеевича.
Петя, это я, громко, никого не стесняясь, произнесла старшая медсестра.
Иду-иду, Аллочка! крикнул Погодин.
Раздался скрежет ключа, и в проём дверей выглянул Погодин.
Ты одна? спросил он.
Аллочка легонько толкнула Погодина в каморку, и он отступил на шаг назад. Она вошла вслед за ним в небольшую комнату без окон с письменным столом и большой длинной кроватью.
Нет. Я взяла пару подружек, чтобы нам с тобой было веселей.
Аллочка закрыла за собой двери и кинула разрисованную папку на табуретку, стоящую в углу. Погодин грустно посмотрел на то, как обращаются с его творениями и спросил:
Ну как, прочитала? Интересно хоть было?
Петенька, не все сразу, расстегнула она верхние пуговицы белого халата.
Ох! Опять наше общение начинается с секса, мучительно вздохнул Погодин. А поговорить?
Нет, дорогой, со мной этот номер не пройдёт! прошептала возбуждающим голосом Аллочка.
11
Груша и Василий зашли в столовуюпросторную комнату, в которой в два ряда стояли столы. Один ряд располагался у окна, другойу стены. Несколько столов было занято обедающими больными.
Ребята стали с подносами в очередь возле раздаточного окошка. Груша косо посмотрел на Федора Ивановича, который весело, с хохотом, рассказывал что-то женщине, сидящей напротив него.
Слушай, Васька, а наш старикан, ну, Федор Иванович, странный все же, да? тихо заговорил Груша. Что-то мне в нем не нравится, но чтопонять не могу. Да ему сто лет в обед, сам подумай. Склероз, маразм, все дела, ответил в своей манере Вася.
Ага. Ишь, как ржет, стоял на своем Груша. В его возрасте люди стараются лишний раз не волноваться. А он Нет, ты погляди, он к ней подкатывает, что ли? Во дает!
Василий посмотрел на Федора Ивановича. Старик вырисовывал рукой какие-то зигзаги в воздухе, а женщина смеялась и с восторгом смотрела на него.
Ай! Не говори глупости, не согласился с доводами Груши Вася. Люди разные бывают, а этот Федор Иванович просто великолепный рассказчик. Фантазия бьет из него ключом, и он выплескивает ее наружу.
Согласен, рассказчик он неплохой, вздохнул Виталик.
Перед Василием стоял толстый мужик, трико на нем висело так, что была видна половина задницы. Василий уставился на эту страшную волосатую часть тела и несколько мгновений смотрел на нее, затем отвернулся и шепнул на ухо Груше:
Груша, глянь, у мужика между булок газета торчит!
Фу, козлина!!! округлил глаза Груша. Сам смотри!!!
Василий не удержался и громко захохотал. Груша улыбнулся, посмотрел по сторонам, затем на волосатую задницу и начал тоже хохотать, из его глаз потекли слезы.
Что случилось? Что с тобой? не переставая смеяться, спросил Грушу Василий.
Ничего-ничего, хохотал Груша и никак не мог успокоиться. Я попрошу, чтоб он тебе эту газетку дал почитать
Спасибо, не надо! замотал головой Вася. Я газеты не читаю.
Толстый мужчина с полным подносом отошел от раздаточного окошка. Василий просунул лицо в окошко и улыбнулся поварихе-раздатчице:
Мне два вторых Супа не надо. И мяса положите побольше.
И черпаком по голове, если хочешь, я добавлю, шутливо замахнулась на него черпаком повариха. Чтоб не совал ее куда не надо.
Тем временем Груша кинул взгляд на удаляющегося с полным подносом толстого мужика, а затем на Федора Ивановича. Тот эмоционально жестикулировал руками и вдруг задел пустую тарелкута полетела со стола. Федор Иванович, продолжая жестикулировать левой рукой, правой ногой легонько подбил вверх тарелку, та изменила направление полёта и полетела вверх. Федор Иванович правой рукой схватил ее и поставил обратно на край стола. И, как ни в чем, ни бывало, продолжил рассказ. Женщина добродушно улыбалась и кивала головой, слушая его. Она ничего не заметила.