Между ними потянулась паузакак пыльная паутина с дохлыми мухами.
Механизм-шмеханизм Где вы раньше были, ребята? наконец сказал священник. Год назадгде вы были? Меня только рукоположили, я был такой правильный попик, и голова у меня была полна правильных слов И считал я, что если даже мне помочь можно, то В общем, долго объяснять.
Костя, а можно бестактный вопрос? встрял Антон.
Про это? Костя щелкнул себя по горлу.
Ну в общем да. Антон сглотнул. Ты же не всегда так пьешь?
Это вы, грешники, пьете, сказал Костя важно. А мы, святые люди, умерщвляем плоть алкоголем.
А потом сменил тон на человеческий.
Нервы у меня шалят. Как сюда приехал, так и начали. Я, понимаешь, когда рукополагался, думалбуду жить среди своих, буду ну сам понимаешь.
Не понимаю, сказал Антон.
То есть кое-что он понимал, но, как видно, хотел убедиться. И был уверен, что Костя ответит. Потому и ответит, что мало Антона знает и не рассчитывает затягивать знакомство. «Эффект попутчика».
Я среди своих, да, признался Костя. Только все «свои»это гарнизон осажденной крепости, дошло? Ты присмотрись тут к людям. Они не просто живутони ждут. Смерти ждут, очередной свободной охоты, конца света, чего-нибудь А ждать и догонятьхуже нет. И никогда не знаешь, что раньше рванет, эти, он мотнул головой куда-то вверх, или эти. На этот раз кивок пошел в сторону окна.
А как они могут рвануть? не понял Антон. Восстание?
Это вряд ли. Хотя совсем дальше на запад был случай лет двадцать назад Костя принялся мять руками затылок, его тень на стене напоминала перекошенную и очень большую бабочку. А вот в двадцать первом, представь, год назад всего, километрах в сорока отсюда людям в голову стукнуло, что первого марта Судный день наступит. Есть-пить перестали. Детей кормить, скотину. Саваны шили всем поселком.
И что?
Ничего Владыка приехал, наорал на них. Прошло. Потом стыдно стало. Половина в город и по соседним деревням разбежалась. Вот такая у нас оперативная обстановка.
Что-то мы отвлеклись, после короткой паузы сказал Андрей. Ладно, ты не большой спец в богословии, да и не это мне важно. Важно то, что ты сделал. Я не спрашиваю какнаверное, это необъяснимо. Но ты хотя бы можешь сказать, что ты чувствовал?
Костя смотрел на него некоторое время, а потом ответил медленно и веско:
Я чувствовал, что сейчас вот-вот в штаны наложу. Потому что передо мной высокий господин, который нацелился пожрать напоследок, а за моей спинойпацан пятнадцати лет. И если что, мне варка брать врукопашную, а к этому, поверь, даже в морпехах не готовят. Как мне в голову пришло экзорцизмом занятьсяя сам удивляюсь, а молиться я начал с великого перепугу, потому что какие у меня были шансы, ты сам понимаешь.
Андрей улыбнулся, и это не ускользнуло от Костиного внимания.
Я смотрю, ты уже выводы кое-какие сделал, сказал священник. Может, поделишься?
Насколько я вижу, ты переподчинил свою волю Богу, Он сделал через тебя чудо, после чего ты снова стал собой. Ну, я не в курсе, насколько собой прежним, я ж тебя раньше не знал. Но, во всяком случае, ты не похож на жизнерадостного зомби, который ходит и распевает псалмы. Ты совершенно нормальный парень, и, если ваш Бог работает именно так, меня это устраивает.
Так Костя посмотрел на него так, как, наверное, смотрел на новобранцев, будучи сержантом. Это дело нужно разъяснить, но я чего-то не готов Поэтому на сегодня все. Предлагаю чего-нибудь съесть. Имеются гречка и ковбык.
Ковбык? не понял Антон.
То, что у нас, москалей, называется «зельц», пояснил Костя.
* * *
Постоянной работы для них в селе не оказалось, да и на временную брать чужаков никто особенным желанием не горел, но отец Роман надавил на какие-то рычаги, и через неделю коммуна Хороброва заключила контракт с «Антоном Беспаловым» и «Андреем Новицким» на профилактические противопожарные работы. Необходимо было спилить сухостой в деревне и лесополосах вокруг нее, выкорчевать пни и вывезти валежник.
Начальником их маленькой бригады был дед Тымофий, обладатель маленького трактора «Архар». Функция деда Тымофия сводилась к тому, чтобы привезти работников «на мисце», показать участок работы, после чего расстелить на сухом и теплом месте старое пальто и задремать на нем.
Андрея с Антоном такое положение дел устраивало совершенно. Их никто не торопил, не ставил конкретных сроков и норм выработки, рабочий день начинался около десяти, когда к их дому подъезжал бригадир на «Архаре», и заканчивался, когда они хотели сами. В обед приезжала на велосипеде баба Галя, супруга деда Тымофия, привозила термос с однообразной, но вполне вкусной и сытной пищейлибо картошкой со шкварками, либо варениками с той же картошкой и теми же шкварками. Деду Тымофию она, кроме этого, привозила «норму»маленькую плоскую фляжку. Иногда к корчевщикам присоединялся Костядед Тымофий в таких случаях старался спровадить его до обеда, чтобы не делить «норму» на двоих.
Поначалу шло ни шатко ни валкоАнтон неумело обращался с топором и легкой вибропилой, а за джиг-пилу ему Андрей и браться не давал; сам же он быстро уставал и начинал задыхаться. Но прошла еще неделя, Андрей окреп, а Антон обнаружил с удивлением, что на корень или сук толщиной в свою руку он тратит теперь не больше четырех ударов топора. Андрей учил, как двигаться, в какой момент прилагать максимальную силу, как концентрироваться, как использовать мгновения для отдыха. В качестве моральной поддержки рассказал исторический анекдот про самурая, которого Цукухара Бокудэн заставил колоть дрова, чтобы отработать силу удара. Ну и другие исторические анекдотыопять же в основном про самураев.
Антон после такой физической и моральной закалки ложился спать вымотанным и мечтал о воскресенье. А когда оно пришло, ни свет ни заря заявился Костя и поднял юношу, чтобы ехать в храм.
Храм в Конюхах был старый, чуть ли не пятисот лет. Покой царил в его золотых стенах, покой и вековой запах ладана, въевшийся в дерево. Иконы огромными глазами смотрели сквозь прорези окладов. Люди входили торжественные, нарядные, мужчины снимали шапки и медленно крестились, женщины поправляли платки и крестились быстро, но плавно.
Женщин было существенно больше. Где-то две трети.
Пока Антон осматривался, Костя пропал. Потом появилсяодетый в красное, шитое золотом, как на старинных картинах. Антон даже не узнал его поначалу.
Благословенно царствие Отца и Сына и Святого Духа и ныне и присно и во веки веков! торжественно нараспев провозгласил Костя.
Слуха у него не было совершенно. Он это компенсировал голосом. Если он сейчас добавит «налево, кругом!», подумал Антон, то никто, наверное, даже не удивится
От этой мысли стало смешно, и Антон закусил губы. Торжественность момента спас хор. «Ами-инь!»Пять или шесть слаженных женских голосов подлетели к куполу и пролились оттуда золотым дождем.
И тут что-то произошло. Антон не мог этого объяснить даже себено он вдруг почувствовал себя нет, не как домапотому что дома так себя никогда не чувствовал. Он хотел так чувствовать себя домано никогда не получалось, разве что давно-давно, в далеком детстве
Поэтому он ощутил укол обиды, когда прозвучало:
Оглашении, изыдите!
То есть нетдля него эти слова остались бы в потоке других малопонятных старославянизмов, если бы вокруг не начали шушукаться и оглядываться.
Антон оглянулся тоже и успел увидеть спину Андрея, покидающего храм.
После службы террорист перехватил его у калитки.
The thing I could never understand is why they have to turn the Holy mass into Beijing opera
Ты как здесь оказался?
Стреляли. Андрей усмехнулся. Видимо, тут была какая-то шутка, которой Антон не понял.
Привет! окликнул их Костя, появившийся из-за угла. Ты чего из храма убежал?
Это снова был прежний Костягрубоватый, нахрапистый, помятый, с наслаждением смолящий крепкие сигареты и да, не очень свежепостиранный. Так он что, с самого начала Андрея заметил?
Но ты сам сказал«оглашенные, изыдите», или я опять что-то неправильно понял? Было же «изыдите»? То есть я бы пропустил, наверное, но раз уж услышал