Факт за фактом приходил в головуи ложился точно в нужную ячейку концепции. Конечно, они запретили католиков. Именно католиков, ведь литература, фильмы, игры до Полуночи тиражировали образ именно католического священника с серебряным крестом в одной руке и арбалетом, заряженным осиновыми кольями, в другой. Да, мусор, чушьно когда у человека отнимают всякую разумную надежду, он готов поверить во что угодно, даже в мусор и чушь, а вера она и в самом деле иногда движет горами.
И Райнер был не чудак, он был просто прав, когда стал собирать в кучу все доповоротные свидетельства о варках, даже фантастическую литературу, а потом начал настаивать на контакте с христианами. А идиоты из штаба потешались над нимпроизводство святой воды
Да нет, не идиоты, вспомнил Эней. Предатели. Если провал Ростбифа еще мог оказаться случайностьюбрали группу на квартире, значит, провал мог быть местным, и леший знает, как способны напортачить эти новички! то поляков сдали. Поляков, которых Ростбиф зашифровал даже от Энея. Наверняка зашифровал и от штаба, но кто-то там оказался хитрее кто?
Ах, болван. Осел. Козел и косолапый мишка. Письмо, Ростбиф оставил ему письмо и посоветовал не пороть горячку! Наверняка в письме было о поляках. Он мог бы успеть Ублюдок. Дебил. Эней застонал от досады, и этот стон тут же привлек Богдана.
Все гаразд? отверзла уста идеальная сиделка.
Так,выдохнул Андрей.
Теперь уже ничего нельзя было изменить. Оставалось дождаться Антона, выйти в Сеть и прочесть письмо.
ИнтермедияPOISON OF CHOICE
Очнулся он в медпункте, на койке. Узнал помещение скорее по запахуперед глазами все плыло. Кажется, цел. На запястьебраслет капельницы, в горлезлючка-колючка еж со своей приятельницей черепахой (уже после того, как ей распустили шнурки на панцире). Различались визитеры по форме и длительности боливот здесь иголки, а тутвставшая дыбом чешуя. В голове же наблюдалась неприличная каша. Вчера Вчера? Да, определенно как минимум вчера у него должен был быть зачет по медикаментозному допросу. Но зачета он не помнил. И допроса не помнил. А аллергии на сыворотку правды у него пока не было.
Он оторвал голову от подушки, заставил глаза смотреть в одну сторонуи немедленно увидел, что дверь в его отсек открыта, а на пороге стоит Виталий Семенович Гефтер, который и должен был у него вчераили позавчера? принимать зачет.
Поздороваться вышло со второго раза. Еж размножился. Встать не получилось бы вообще, поэтому Габриэлян и не пробовал.
Лежите, курсант, сказал Гефтер и присел на стул рядом с кроватью.
«Все страньше и страньше, подумал курсант Габриэлян. Вы. Это что же я такое учудил?»
Гефтер достал планшетку, открылсудя по паузекакой-то довольно большой файл, нашел нужное место, ткнул пером.
А за ней летят скакуны,
гривы по ветру взметены,
и на каждомдева-джигит,
повторенный образ луны,
сказал из планшетки очень хриплый голос Габриэляна.
Что это? спросил Гефтер.
«Кырек Кыз», «Сорок девушек». Каракалпакский эпос.
А это?
Попыхивал морозец хватский,
морскую трубочку куря,
попахивало на Сенатской
«Струфиан», поэма, двадцатый век. С-самойлов.
А это?
Czemu, Cieniu, odjeidzasz, rece zlamawszy na pancerz,
Przy pochodniach, со skrami graja okolo twych kolan?
Miecz wawrzynem zielony i gromnic plakaniem dzis polan;
Rwie sie sokol i kon twoj podrywa stope jak tancerz.
Норвид, ox у меня и произношение «Памяти Бема».
А это?
Лонгфелло. Фрост Хенли Е-если не секрет, когда я перешел на английский?
Гефтер улыбнулся.
Когда к медикаментам добавили физическое воздействие.
Габриэлян дернул головой. Никаких последствий оного воздействия он не ощущал. Вернее, болело везде, но форсированный допросэто не та вещь, которую можно пропустить.
Обычно, сказал Гефтер, в комбинации с сывороткой много и не нужно. Дело в том, что вам сразу ввели двойную для вашего веса дозу. Чтобы посмотреть, как вы себя поведете.
И сколько я читал стихи?
Значит, фауна в горлеэто голосовые связки.
Тридцать шесть часов, потом мы вас усыпили. Мы сначала решили, что это обычная оборонастрочки по ключевым словам. Но, как правило, это все-таки один текст. И потом, вы очень быстро перестали обращать внимание на вопросы в какой бы форме их ни задавали. А как это видели вы?
Гефтер смотрел на монитор над кроватью.
Просто не помню, Виталий Семенович, прохрипел Габриэлян. Помню только ощущение, что меня нет. Совершенно.
Ну и ладно, сказал преподаватель. Реакция парадоксальная, но она у вас и на алкоголь парадоксальная. Главное, в нужную сторону.
Зачет по медикаментозному допросу не предусматривал молчания. Требовалось всего лишь продержаться сутки. Тридцать шесть часовэто очень неплохо. Это, при случае, даст хорошую фору.
Надо будет потом проверить, стабильна ли она у вас. Отдыхайте.
Скрип обуви, стук двери
Конечно, он солгал Гефтеру. Кое-что он помнил. Его самого не было нигде, это да. Но мир тоже рассыпался. Его срочно нужно было оформить, структурировать, соединить. Не дать превратиться в бессмыслицу. «Неприятный бред, подумал Габриэлян. Слишком характерный. Слишком много выдаета им совсем, совсем незачем знать, человеком какой эпохи я себя ощущаю. Надо что-то придумывать».
ИллюстрацияОТРЫВОК ИЗ КНИГИ «ВО ИМЯ ЖЕЛТОГО ФЛАГА», НЕ ДОЧИТАННОЙ АНТОНОМ В ПОЕЗДЕ
14 октября
Губернатор Оахаки божился, что у них все спокойно, но за Хоксокотланом нашу колонну сразу же обстреляли.
У нас не было никакого желания ввязываться в драку с неизвестными шансами, мы вернулись в Монте Альбан и запросили поддержку с воздуха. Через час с небольшим из Тустепека прибыл вертолет, покружил над развалинами, из которых и велся обстрел, и доложил, что никакого движения не видит.
Я, злой как гризли, отправился к губернатору.
Юный губернатор Энрике Монтеро, услышав мой рассказ, взвился пришпоренным конем и закричал, что это, наверное, опять безобразничает папаша Муньос-Лопес со своими дочурками, и будь он проклят, если не оторвет папаше Муньос-Лопесу cojones прямо сейчас, чтобы даже мощные uterus четырех жен уже не могли обеспечить пополнение его банде. После чего по селектору вызвал своего начальника полиции (сильно беременную двадцатитрехлетнюю мулатку) и велел ей в десять минут подготовить к выступлению стрелковый взвод.
Я поинтересовался, почему укрощение папаши Муньос-Лопеса откладывалось до нашего появления, и юноша, почесав стволом пистолета затылок, с неохотой объяснил, что за последние два года Оахаку с южного направления атаковали трижды, и в таких случаях от папаши Муньос-Лопеса, его дочек и огневых позиций было больше пользы, чем вреда.
И вообще, сказал он мне, пока во дворе по его приказу строился взвод желторотых стрелков, которыми он собирался усилить нашу колонну, население Оахаки без всякого одобрения относится к нашей идее прямо сейчас двигаться дальше на юг. По их мнению, там, на юге, сплошная бандота и дикари, все приличные люди уже ушли на север, кто не помер, и непонятно, зачем на этакую сволочь тратить дефицитные гормоны. Туда если уж соваться, то с армией, когда будет наконец нормальная армия.
Я поинтересовалсятакая же бандота, как папаша Муньос-Лопес, или еще хуже? Господин губернатор пощипал то, что года через два станет усами, и сказал, что хуже, много хуже. Папаша Муньос-Лопес, сказал он, грабит только иногда, от случая к случаю. В остальное время года он совершенно приличный фермер и исправно снабжает город кукурузой. Те же, на юге, ничего не умеют и не желают уметь, кроме грабежа.
Пока он это объяснял, взвод построился на площади перед улицей Эдуардо Мата. Губернатор поцеловал на прощание своего начальника полиции, полицейские погрузились в грузовичок, и наша колонна выдвинулась снова.
Психологи и собственный опыт в один голос твердят: по воздуху быстрее, по земле надежнее. Авиации здесь боятсядаже самой плохонькой. Вертолет означает атаку с неба. В лучшем случаеграбеж. Поэтому госпиталь передвигается как все приличные мирные людипо дорогам, в армированных машинах, при поддержке местных властей или того, что сходит за местную власть. Броня и оружие дают нам несколько часовпока не придет поддержка с воздуха.