Портал барахлит. Настраиватьто давно никто не умеет.
Я похлопал себя по бокам и ниже, проверяя, все ли части тела на месте. Странно так просто пользоваться устройством, которому как минимум четыре тысячи лет. Впрочем, я наверно отношусь к породе людей, которых зовут книжными червями, моя работа почти никогда не выходит из стен кабинета. Не мне судить, странно это или обыденно.
Сиреневый свет понемногу затухал, и инспектор поспешил к выходу, гремя ключами. Дверь заскрипела, отворяясь, за ней показался тесный коридор со ступенями, идущими наверх. В коридоре висел сумрак, который пытались разогнать только два узких луча, пробившихся сквозь щели плохо пригнанных досок двери. Сразу вспомнился сеновал в деревне, куда переехал дед, выйдя на пенсию. Только там еще пахло сухой травой и курами, и постоянно хотелось чихнуть. Инспектор открыл и эту дверь, по глазам резануло ярким солнечным светом. Щурясь, я выбрался из подвала, и сразу узнал это место. Это было то самое здание из грубо сложенного песчаника, в виде буквы «п», не хватало только повозки с четверкой лошадей. Мы вышли из перекладины этой самой «п». До того места, где остановилась две недели назад телега, было около тридцати метров, весь внутренний двор прекрасно просматривался. Давер проследил за моим взглядом:
Мы уже прибрались здесь. Трупы захоронили.
Кто это мы? спросил я безо всякой задней мысли.
Инспектор скривился:
Это закрытая информация.
Я не смог сдержать улыбки:
Все так серьезно? Хорошо, хорошо, не буду лезть куда не положено. Вы мне тогда сразу скажите, что я должен знать, и что от меня требуется.
Давер прошелся по двору, чтото обдумывая. Наблюдая за ним, я заметил одну странностьодет он был в серый дорогой костюмтройку. К нагрудному карману от одной из пуговиц тянулась тонкая, едва заметная цепочка. Вряд ли это были старинные часы, которые когдато носили подобным образом, скорее очки. Изпод рукавов пиджака на сантиметр высунулись рукава белой сорочки, а на шее завязан узел серого, в полоску галстука. Одним словом, вид как у солидного господина, инспектора. А может даже старшего инспектора. Но на его ногах изпод брюк выглядывали белые спортивные мокасины, совсем как у меня, явно не вписывающиеся в образ. У меня отчегото появилось подозрение, что этот степенный и уважаемый человек, если никто его не видит, может скакать на велосипеде не хуже меня.
Инспектор, а вы просто инспектор или старший? зачемто спросил я.
Давер поднял на меня взгляд и холодно улыбнулся:
Старший. И давайте Валентин по именам друг к другу. Мы же не на официальном приеме.
Хорошо я на миг запнулся, вспоминая, Ференц.
В общем, дело обстоит так, продолжил инспектор, полтора месяца назад в пограничных районах появились двое неизвестных, назвавшиеся Дамиром и Николаем. Видели их всегда именно на границе Пустоши, после чего они направлялись к одному из Приемников, всегда в сопровождении семьи беженцев. Потом они скрывались, а пришедшие после них в данный Приемник находили только гору трупов. За три недели было совершенно четыре нападения, и каждый раз умирали все, кроме бесследно исчезавших беженцев. Вот и все, что мы знаем. Что от вас требуется, я думаю, очевидно.
А что это вообще за места такиеПриемники? спросил я. И почему местные дикари считают себя едва ли не горожанами?
Здесь живут рейдеры, уставшие от бесконечных пустынных войн и решившие сотрудничать с городом.
А почему «Приемники»?
Когдато в город стекалось много беженцев. Они приходили сюда, раз в неделю каждый портал проверял закрепленный за ним человек, и принимал решение, достойны ли прибывшие стать гражданами или нет. Достойных он забирал с собой, прочие оставались жить здесь. Таким образом, в Белый город не попадали убийцы, разбойники и прочие отбросы, местоположение города оставалось им неизвестно, и они не могли заявиться туда самостоятельно.
Предусмотрительно, согласился я. Но зачем мы тогда по три года в Легионе служим?
Надо же из молодых парней дурь выбивать.
Тоже верно. Я еще раз огляделся. Значит, мне надо осмотреть здесь все на предмет причастности к этим двоим?
Именно так.
Со стороны это, наверное, выглядит преглупо. Одно дело, когда тебе в кабинет археолог приносит древний артефакт, вы вместе определяете его возраст, соотносите с местоположением находки Это научная работа. История, которую я посмотрю в конце, это как вишенка на торте, в нашем представлении об эпохе, из которой пришел артефакт, она почти ничего не добавит. Бывают исключения, но редко. А что делать здесь? В этом поселении миллион вещей, к каждой миллион раз прикасались чьито руки. Одна из рук на одной из вещей оставила отпечаток своей аурыинформационного поля, индивидуального для каждого человека. А я, представитель одной из трех семей в городе, чьи предки в глубине давно забытых веков изза евгенических опытов над собой получили высокую чувствительность к этим полям, должен найти ту самую вещь, которая расскажет чтото, что позволит инспектору понять, кто эти двое убийц.
А какую вещь мне брать? повернулся я к Ференцу.
Тот посмотрел на меня недоуменно:
Вы же это както чувствуете
Что за чушь, тихо пробормотал я. Как это можно почувствовать? Если бы я от каждой вещи отпечаток чувствовал, я бы с ума через полчаса сошел тут мне пришла в голову гениальная идея. А вы видели, как это делал в таких случаях мой отец?
Приходилось пару раз. Он ходил по помещению, вроде как задумавшись, потом чтото брал, клал назад и брал новое. На третийчетвертый раз брал нужное и рассказывал
Подозреваю, там немного меньше вещей было, сказал я с сомнением.
Инспектор поднял голову, окинув взглядом здание.
Немного меньше как эхо повторил он.
Стоять на месте все равно не имело смысла, и я зашел в ближнюю дверь. Убранство большой комнаты меня не удивило, всетаки я немного историк, хоть и поневоле, но одно дело видеть все это убожество в глубине веков, и совсем другое своими глазами. Грубо сколоченные табуреты и стол, две кровати, которые так и подмывает назвать нарами. Тряпье, в котором, судя по виду, должны водиться вши. Много же я увижу Я прошел дальше. В коридоре на полу валялось какоето шмотье и несколько разбитых горшков. В следующей комнате в стол воткнут длинный и узкий нож. Я выдернул его и сжал покрепче рукоять, представляя нас одним целым. Перед глазами мелькнула утоптанная земля с темными пятнами. Пока я соображал, похрюкивая, зачем это мою заднюю ногу поймали в петлю и тянут назад и вверх, мне всадили нож в горло и я, завизжав, открыл глаза и бросил нож, как будто это был ядовитый скарабей. В коридоре послышался топот, и в проеме показалась фигура инспектора. Присмотревшись, я заметил в его левой руке небольшой шокер.
Что случилось? встревоженно спросил он.
Ничего, отозвался я злым голосом. Кроме того, что мне идиотское задание дали. А что, я вслух закричал?
Я бы не сказал, что закричал неопределенно ответил Ференц. А что ты увидел?
Резали, сказал я коротко.
Эти? кивнул себе за спину Ференц.
Я вспомнил свинью и понял, что такое может стать анекдотом, который мне потом всю жизнь вспоминать будут, еще и прозвище соответствующее выдумают, поэтому просто пожал плечами. Видимо это чтото объяснило инспектору, он многозначительно кивнул и засунул шокер под пиджак.
Я со злобой сплюнул на пол. Ненавижу смотреть истории животных. Словно тебя заперли в чужом теле и с мозгами чтото сделали. То ли дело у людейсначала постепенно сживаешься с ним, чужой и незнакомый человек становится ближе и понятнее. Можно даже как бы посмотреть на него со стороны. Человеческие отпечатки сложны и многогранны, а тут рази захрюкал.
Кажется, я както неправильно ко всему этому подхожу, сказал я, тут мысли мои неожиданно пошли в сторону. А мой отец часто вам помогает?
Ференц отрицательно помотал головой.
У нас в городе редко что случается.
А здесь?
Здесь постоянно. Но не такое. Прирежут когонибудь изза бабы или карточного долга, нам до этого дела нет. Дикари.
С чего же начать? растерянно сказал я.