Ну, что, братцывышел Костыль, да все на него взгляд и перевелиВы, солдатушки, не грустите так уж об тех, кому сегодня бой был последним. Их уж не воротишь, а вы грустью только победу омрачите, и их ведь победу тожеколи они с вами вместе были. Так что, братцыа нука, поднимем кружки, за павших! Слава героям!
Героем слава! Разом откликаемся, да кружку в пастькто и залпом, кто глоток. Думал, как обычно, кислятинаан нет, крепленое, недурственный такой портвейн Отставил остатки, ну и понесласьзвяк по рву стоит, словно тут взвод фехтовальщиков упражняетсяумеет же Костыль готовить, чего говорить!
Однако, этот старпер не только по части готовить жрать, он, как выяснилось, и в ином мастак. Хрючим мы, значит, свои порции, а он расхаживает, да прям как по учебнику, во время, значит, поглощения пищи, чтоб на положительные эмоции накладывалось, шпарит нам политинформацию, про военнополитическую обстановку, опять про волосатые щупальца и душителя свобод.
Вы, братцы, понимайте. Отчего у нас беды многие? Отчего налоги большие, пошлины сплошьпока от Альмары до Вурца или, скажем Северной Марки довезешь воз сенатак половину в пошлины отдашь? А войны от чего, а? Вот чего в Северной войне делили? Чего там, разное чего разве, коли с одной стороны деревня под лесом, да с другой стороны того же лесатакая же деревня убогая? А? А то ж, братцымногие беды от того что правители разные, законы у всякого свои, каждый себе тянет, а от того все ж вокруг только беднееи кто продать, и кто купить желает А уж налоги, кто как хочет ставитвот и бегут людишки от одного к другому. А разве то хорошо? Ведь и коли сбежит ктото все бросит, на новом месте все сызнова, с собойто не много увезешь. А коли не смог? А неурожай если? И чтов нищие подавайся, только нищету и множить, пошел за лучшей долей, да нашел худшую. А коли и устроитсято что жв одном месте много людей собирается, оттого что только налоги там малыеа землято стольких не кормит! Тесно стает там, а оттого людишки начинают не от земли брать, а у другдруга кусок рвать Плохо все это, братцы! Нету этой беде решенья разве только все земли соединить! Как встарь, говорят, было. Вот, братцы, с Валаша все и начнется. Никому не тайна, что богомерзкий тиран, князь Орбель Второйсамый главный враг сего объединения! Только он, погрязнув в своих черных замыслах, не дает создать всем миролюбивым государствам прочный и справедливый союз, и нести мир и процветание всем прочим, заставив всех правителей соблюдать общий закон. Только Валаш, наш главный, грозный и коварный враг, стоит на пути к общему счастью народов! И к вашему счастью тоже, братцы! Эх, и заживем же мы кто доживет до победы, в новом мире! И закон станет для всех земель один, торговать станет проще, а значит богатеть станет простой житель! Земли в Валаше бесхозной много, отродье демонов Орбельземлю не берег, бежали от него люди, земли в запустение приходили. Земли много, работать на ней надоразве плохо солдату после войны отдохнуть на мирном труде? Да еще ведь и денег нам барон заплатит! А уж славы и почетаточно будет! Кто инойтот ведь сможет, поди, и в чины выбиться! Это в мир не так просто с солдата подняться куда, а по войнето всяко бывает! Ну да, правдаи в сыру землю лечь можно. И тут ведь что, братцы? Тут ведь многоеот каждого зависит! Бей сильнее, коли быстрее, стреляй метчечтоб враг в землю лег, а ты нет! Бей врагапобеда будет!
Так, под патриотическую накачку Костыля, мы и отобедали, да потом еще и, как у нас, помниться, говорили'адмиральский час' отхрапели на солнышке. Да так, что нам потом сказали, что мы и атаку вражью проспалиправда что, окончилась та атака не начавшись, наши шрапнели чуть выступившее воинство загнали обратно сразу, капитан и будить никого не погнал.
После, правда, отдыхать не пришлосьтаскали убитых на плащпалатках, рыли в котловине подле новых артпозиций яму, да всех туда и стаскивали. Без разбору, надо сказать, свои, чужиевсех рядками уложили, лица прикрыли кусками какихто тряпок, да после непродолжительной отходной службы и прикопали. Постояли все, строем, шапки скинув, да и ушли, оставив пару саперов ставить памятный знак. Вот эдак вот, просто и без изысков. Много набралось народуто, всех с начала боев стащилии выходит, грубо, под пару сотен наколотили с обех сторон. А уж вродебы, казалось товсего ничего бьемся, и народутьфу, и война себе такни артиллерии серьезной, ни тебе пулеметовавтоматов. А поди ж ты. Чтото дальше будет?
* * *
Вечером, после ужина, куда как скромнее, чем обед, но добротного, да и проголодались не очень, я уже готовюсь к караулустоять выходило через час, все равно только заснуть и успею, так лучше уж пока чем другим заняться, и подсаживается вдруг рядом ко мне Костыль. И эдак, как психиатр какой в кино, пальчиком меня так в рукутык.
А скажика мне, солдатик, чегойто за присказка у тебя такая? Про кашу из топора? Не слыхал я ее ранее, а уж много шуток солдатских слышал
Неужто вы обидемшись, уважаемый дедушка Костыль? Я ж не со зла, не подумайте уж
Что ты, солдатикаж руками замахал дедЧто ты! Наоборот, больно уж понравилась, вот интересно стало, откель такой сказ. Ты ж, говорят, с северных? Это у вас там такое?
Так это ж сказка старая. Неужто не знаете, дедушко Костыль? Нет? Рассказать? Хм, ну, чего ж, мне не жалко, вот, слушайте
Следующий день встретил нас дождем. Сначала мелкая морось пошла, потом усилился и к обеду лил вполне себене как из ведра, но промокнуть можно насквозь за минуту. Командиры ходили мрачные, потому на глаза им старались не попадаться. Но нет худа без добрасержанты организовали сбор дождевой воды, и вскоре топили печь, устроив всем капитальную помывку и постирушкуатаковать нам сегодня все равно не надо было, а врага, коли и взбредет ему такая дурость лезть на штурммы и в таком виде вполне встретим, резонно заявил Варс. Да и артиллерия настороже. Правда, пушкарям приходится куда как хужеих орудия и минометы стоят в котловине, в полуверсте от нашего укрепления. Они, конечно, уже растянули там тенты и поставили шатрыно все равно, условия совсем не те. Сдуру я сунулся с предложением отнести им горячего пожратькухня в укреплении пристойная вполне. Ну, и тут же конечно был к этому делу привлечен. И еще нескольких выдернули. Тащиться версту под дождем, по мерзкому мокрому каменистому склону вниз, а потом вверх, да с тяжелеными деревянными термосами на спинесовсем не сахар. У арты, правда, встретили нас радушноу них там, в целом уютненько так, хотя и сыровато. Обратно пришлиа там уж кипит бурная деятельностьсержанты с одобрения начальства, нашего и пушкарейрешили устроить и им баннопрачечный деньи конечно, привлекли всех наших. Ибо бездельничающий солдатпотенциальный нарушитель Устава. Впряглись и мы, я все думалпосле таких моих 'инициатив', с чего все и пошлокак бы мне не упасть на свой же штык в следующей атаке, раз пять подряд. Так ведь хорошо отдыхали парни. Однако жв массе народ одобрял, заявляя примерно о том, что мол, помытые и постиранные пушкари будут стрелять точнее и с пониманием. Налаживается, похоже, у нас некоторое боевое и повседневное взаимодействие. Ну, оно и понятновместе одно дело делаем.
А вечером эта мысль получила неожиданное подтверждение. За час до ужина, когда дождь уже кончился и стояла эдакая прохладная свежесть, все закрутилось. К штурмовикам, занимавшим у нас угловой каземат, пришло подкрепление, нам было приказано готовиться к новому штурму. В укрепление пригнали драгун, они заняли тыловые казематысразу стало тесно и шумно. Прикатили и две пушечките, что у драгун были, маленькие, наверху укрепления стали возиться саперы, оборудуя позицию для пулемета, подтянулись минометчики со своими каракатицами, ктото шепнул, что и тяжелые пушки подтаскивают ближе.
Потом Варс проорал, чтобы мы готовились к ночной атаке, и 'выступим ближе к утру!'. Ужин задержали почти на час, и был он не особо вкусныммы, оборзев, даже повозмущались, но притащившие бачки дневальные поведали, что на кухне просто ад с демонами, ибо жрать готовят на всех и кто хочет огрести половникомможет отправиться туда лично. После ужина нас почемуто оставили в покое, только приперся какойто интеллигентный лейтенант, судя по всему из инженерных войсквежливо сгоняя нас, ходил и обмерял каземат, что то записывал в олдскульно выглядевшую тетрадку в твердом, обтянутом кожей переплете. Обнаглев, я выпросил у него торчавшую из полевой сумки газету. Чуть смутившись, лейтенант протянул мне газетки, и до отбоя я устроился под лампой на стене, в надежде получить хоть какуюто информацию. Увы. Понятно, чего интеллигент так засмущался. Газетка, всегото из одного листа сложенного вдвое, с говорящим названием 'Слава и любовь'была путеводителем по злачным местам здешней столицы. Кабаки, шалманырестораны, поприличнее и не очень, с описанием предоставляемого и намеками на не афишируемое, адреса прочих заведений без пояснений, бордели и объявления, так сказать, индивидуальные. При том не только от девок, но и от рестораторов, от сдающих жилье, торгующих всяким и прочее и прочее. Просмотрел, да и бросилвот уж чегочего, а это мне совсем не интересно. Всегото полезного было, что пара статеек на первой страницетам, в основном, общегородские новости, по большей части прославляющие администрацию и порицающие отдельные недостатки. Да еще маловразумительная, по крайней мередля меня, статья о болезни младшего рисского князя, в которой автор методом практически неприкрытого жополизания намекал, что старший князькуда как лучше и выгоднее. Еще два листикаодин другого краше. 'Старая Казарма'юмористический 'боевой листок'. Узбекские сержанты и то искуснее шутят. А картинкиидеологически верные, карикатуры, как и положеномогучие солдаты Союза, Барона и Риссатопчут мерзкую рептилоидную тварь, олицетворяющую Валаш. Другой листок, 'Распускающийся цветок', и того чищенатурально, сборник коротеньких эротических рассказов, при том весьма откровенных и подробных, да еще и с картинками, пусть и не совсем уж похабными, но вполне себе на легкую эротику тянут. В общем, не то чтиво мне досталось. Правда, товарищам 'Казарма' и 'Цветок' пришлись по вкусу, пришлось им вслух читать всю эту похабень. Вот ведь гадостьто. Эх, лейтенант. А ведь с виду интеллигент, еще очки одел