И снова провал, потом еще помню, в каземате какомто, тоже дым вовсю селитренный, от гранат, горло щекочет мерзко, стою я, смотрю как уже свет пробивается через амбразурыутро идет. Это вроде как отдых на полминуты. И тут вижув углу валяется. Кого ж это так, интересно? Подошелну, точно. Знакомая морда. Вон, и сам лежитздоровенный детина с новеньких. Ему лицо как срезало, маской такой расплывшейся и лежит в углу. Неприятное зрелище. Зато у него гранат полная сумка была, и патроныи это было хорошо
Дальше опять не помню нихера, и потом только уженаверху, сразу за выходом боковым с укрепления. Лежим мы за штурмовиком, башку поднять не можем, а в этого штурмовика, что поперек валяется, в его кирасу, пули толькощелк! щелк! Чорт их знает сколькоа он, самоето страшноееще жив, штурмовик. К нам лицо повернул, со рта пена красная ползет, как рыба шамкает, сказать чего хочета нам его и не утащить даже. Потом прилетело ему в затылок, так и все. А после пушка, что дорогу прикрывает, начинает бить по соседнему укреплению, откуда по нам стреляли, и тут же уполаем мы обратно, и бедолагу этого утаскиваем, хотя его кираса, пожалуй, только на металл уже пойдет.
Очнулся я, так чтоб подряд помнить, только когда уже все завершилось. Сидим мы, в себя приходим, а на соседнем укреплении уже бой идет. Драгуны под все это дело, пока еще к нам по потерне оттуда валашцы пройти пыталисьначали штурмовать. Им теперь легчес нашего укрепления во фланг не ударят. Да и много их, и артиллерия помогаетснова эти длинные пушки выкатили, в низинку, где мы утром шли, и оттуда гасили амбразуры, да остальная артиллерия тоже, по главной позиции валашской сыпят хорошо. Тут смотрюнашито, тыловыеуже с нами. Барахло притащили, и жратву вроде. Разговоры идут'подкрепления прибыли'и особенно штурмовики радуются. Да и наши тожес роты взвод считай целиком насмерть выбит, еще полвзвода пораненых. Нам свежее мясцо ой как надо бы, они наши пули себе возьмут. Но и остальные тыловикихорошо. Тылэто всегда надо, без негоникак. И, вот ведь встречакто бы подумалкричит, распоряжается тот самый Костыль! Подмигнул даже, крикнул
Каша наваристая, с мясом, солдатик, сейчас наедитесь досыта, бедолаги! то ли вспомнил, то ли просто так, по добротеа приятно.
* * *
Окончательно в себя начинаю приходить спустя еще минут несколько. Постепенно както возвращается все Звук, вкус, запах. Боль. Надо же, колено отбил крепко, и рука саднит, содранная. Посмотрел на рукунате, экая же длинная и мерзкая с виду даже царапина на ложе винтовкикак паскудно и некрасиво вспорота добротно пролаченная поверхность. Обидно отчегото стало, хоть и казенная, а все равно, стою, значить, ковыряю эту царапину, и, кажется, даже ругаюсь под нос нехорошими совсем словами.
Это штыком тебя так. Молодец, отбил, ловкай ты, паря Это, значит, подошел какойто пожилой дядька, кажется, из пехотных ктото:Не годятся, конечно, наши ружья по этим подвалам лазить, да зато вот когда на штыках резатьсято лишние пять вершков как раз хороши.
Не помню, хоть убейкакто ошарашено мямлюВот гранатой как кидалисьпомню, стрелялпомню, а на штыкахнет
Да ты, шельмец, и вообще, как я посмотрю, больно уж чистенькийОпачки, вот и начальство нагрянуло. Обернулся, принимая уставную стойку и исполнительновыпученный вид. Так и есть, Кане и этот, как его бишь Фаренг. Смотри ты, вырядился, в кирасе и шлеме Неужто тоже со всеми перся штурмовать? Нуну А капитан, тем временем, уже начинает злиться, есть у него это, то ли на меня так, то ли со всемизаводится с самовзводаТы, стервец, поди, отсиживался где, а?! Струсил, поди? А ну, кто его, паскудника, в бою видел?! Отвечать!
Мне, честното говоря, немного не по себе становитсяя ж сам не припомню, где я был и чего и как делал. Но вдруг раздается несколько голосов:
Вашбродь, он с нами сначала был, стрелял хорошо, никому ихним высунуться не давал
Господин капитан, сей штрафник действительно в бою участвовал, за все время не скажу, но на начале боя со мной шел, потом в казематах потерялись уже
Точно так, вашбродь, когда эти в штыки полезли, мы как раз патроны все кончили, так он первого прикладом сшиб, чуть мне глаз штыком не вымахнул а Бролт того уже внизу в пузо дорезал а другой уж ихний, тот Бролта в грудь насквозь, сразу А этот да, не прятался, вашбродь
Вот ведь. И впрямь, как напомнилину точно же, этот говнюк с оскаленной мордой, что пытался тыкать в нас штыком, в какойто галерее, освещенной тускло, лампами навроде шахтерских. Может, и повезло мне, что сдуру, отбив штык, не стал колоть, а поверх ствола его двойным в башку прикладом угостил? А то застрял бы штык, и кончил бы я как этот самый Бролт. А такточно жемы потом еще вдвоем с кемто лупили прикладами по спине сцепившегося с нашим валашца, ага. Нет, ну к чорту, надо в такие переделки лезтьштык отмыкать, да в руку, и пистолет наготове. Это тебе не в полелесу, или окопах резаться, тут надо посерьезнее. Чую, еще предстоит же нам, и похоже, не раз. Однако, пока я это вспоминаю, Кане смягчается.
Хм. Ну, ладно. Все равно стервец и мошенник, ясное же дело. Но, раз так, то молодцы. Так, воины однако, новенькое чтотос чего это мы вдруг не желудки, не скотины и не отбросы? А капитан продолжает:На сегодня, пожалуй, все. Выставить посты и отдыхать! Мы свое сделали не так ли, лейтенант? И даже больше. Надеюсь, валашцы не полезут еще раз в атаку, впрочем, наши артиллеристы готовы поддержать нас огнем, и бомбометы уже подтянулись в котловину. Так что, братцыОТДЫХ!
Ну, сказать, что услышав от Кане в свой адрес 'братцы', мы немного обалделиэто не сказать ничего. Стыдно, конечно, но 'Ура' я орал вместе со всеми, и вполне искренне. Впрочем, чего стыдногото. В конце концов, мы действительновсе правильно сделали. Да и стресс снять, просто поорать. В боюто, орут только раненные, и, надо заметить, страшно так орут. А остальные все больше рычат, да вскрикивают иногда, а чтоб орать, так ведь некогда.
Ну, поорали знатно, да тут же по казематамон, значит, решил, что это мы опять в атаку пошлии сыпанул шрапнели жиденько да с ружей. Да только бестолку.
А потом сказка же просто. Сначала радостьразрешили обмыться, да еще и теплой водоюпусть и понемногу совсем, но, смочив сменную портянку чистую, обтереться хватило (засаднило повсюдуоказывается, поободралсяпообцарапался сильно), потом второй портянкой и вытерсявсего ничего, а почти как ванну принял. Посмотрев на прочихтоже вылез в ров, оказавшийся теперь в тылу укрепления, в неуставном видеполуголым, обвязавшись рукавами полуодетого комбеза по поясу, в сапогах на босу ногу, которые, впрочем, все тут же и поскидали. Тут уже вовсю хозяйничал Костыльнакладывал всем в миски нечто похожее на макароны пофлотски, только вместо трубочек макароны имели вид пластинокромбиков, эдакая разновидность лапши, получается. Получил и я свою порцию, дед еще и подмигнул:
Ну, попробуйкак онотоже'Нормально'? Али, может'Жрать можно'? и морда ехиднаяпреехидная. Запомнил, все таки, старый пень. Ну, да, я в ответ скалюсь искренне
У вас, дедушка Костыль, поди и из топора если каша будети то съедят, да добавки попросят! и отхожу я уже под веселый солдатский гогот, причем едва ли не громче всех ржет сам Костыль.
Присаживаюсь к своему взводусмотрикарасстелены плащпалатки, а на нихбаклага ивот ведь, гора нарезанного свежайшего хлеба. И ведь, когда беру его, понимаюон же, сцукотеплый! Стало быть, и полевая хлебопечка у нас есть. Серьезно у барона подходят к делу, нечего сказать. А в баклагахвинище, тут же все разливают по кружкам. За плащпалаткой вроде как обычно мы присаживались в восьмером, и похоже, что хлеба, что винана восьмерых. Но сейчас ни одной полной плащпалатки не найти. У нас пятеро, гдето шестеро, а где и трое. И все както притихли, сидим, озираемсявроде как порядок такой, что лишнее на всех разделить вполне можно, да только радости немного от этого. Кружкито все налили, да так и замерли. Я вдруг взглядом встретился с Боровомсмотри, живцел, хотя плечо перевязано и фингал на полморды наливается.