Пока мы бегаем по этим траншеям, все уже както и стихаетуспеваем разве что азартно закидать гранатами какойто блиндаж с особо упорными защитниками. Не столько поубивали их, сколько поглушили, и несколько штурмовиков, скатившись вниз, устраивают там резню. Узнав в стоящем у входа в блиндаж штурмовике командира отделения, коротко докладываю ему о том, что 'наш' штурмовик ранен, и они сейчас держат ход. Тот в ответ кивает, и тут же отправляет с нами еще людейпару железяк и штрафников. Когда добегаем, застаем одного штрафника трупом, а штурмовик сидит в углу и бинтует руку, матерясь. Зато и в проходе впереди ктото валяется. По команде кинули с десяток гранат, больше для шуму, да на том както все и устаканилось.
Потом, правда, валашцы устроили артналет с дальнего флангаага, не оченьто и достать нас, выходит, минометами точно никак. Да и артиллеристы наши тут же стали критиковать в ответи довольно удачно. Ну, те самые пушки еще, что в самом начале лупиливременами поверх траншеи так и лупасят картечью. Это, от занятой линии, еще метров сто впередтам скалы уступом небольшими в них и амбразуры, и опять траншеигалереи, а вот по флангампушки эти картечные в казематах.
Но, эта вся радость нам уже не в этот раз. Мы, получается, на сегодня свое дело сделали.
Едва я, значить, решаю наладиться моментом, вкусить, значить, сладость виктории, и к фляжке тянусьпопить водички, как хрена там с два! Закрутилось опятьвсех обобрать, посчитать, патроны и гранаты собрать Ну да, правдато, дело оказалось быстроене так много и перебили тут, взвод от силы. Наших потерь вышло тоже не сильно многоштрафников убитых тринадцать человек, и пораненных тяжело, кто сразу не помер, еще несколько, а легких сейчас тряпками перематывают и обратно в строй, несчитво, легкието. А панцирников и вообще всего двое загибли. Один в башку пулю словил, второго гранатами закидали, в клочья рваный, один панцирь и остался, считай. Отмоют, отрихтуют, тканью обтянути будет как новенький. Панцирьто, не солдаттого только что не в мешке хоронить. А с 'нашего' штурмовикасмотрюврач ихний, тоже в кирасе, только с медицинской сумкой на бокутянет с груди пулю! Вот те и разпохоже, неплохая там пластинато дополнительная на груди стоитпатронто мощный, как с калашникова, даром, что пуля со свинцоман вишьпробитьто пробила, да и все тут, выдернул ее врач клещами своими, и давай вату в дырку пихать. Потом перебинтовал, а этот отморозок, раненныйтодавай на себя обратно кирасу напяливать. Дальше воевать, значит, хочет. Ну, а раз такое дело и пока никаких команд нетунадо и мне с ним держатьсяда и остальные двое из нашей группы както к нему подтянулись. Он посмотрел на нас, хмыкнул, да и не сказал ничего.
А потом вдруг началось. Замолотили пушки с флангов, картечь воетбашку не высунуть. От тех ходов, что вглубь обороны идуторут, мол, в атаку валашцы полезли! Ну, оно ожидаемо, что уж. Вот только как встретитьто? Над бруствером так и шваркает картечь, щелкает по камням. Высовываться, чтобы пострелятьну совсем не получится. А им тут и бежать всего ничего. Тут штурмовики орут, теснят нас, по группам разгоняют, по отноркам да блиндажам. Зачем это? Сейчас же попрыгают сюда валашцыи как мы этих, гранатами нас закидают к демоновым родственникам. И ведь и пушкари наши не помогут намслишком тут близко. Вот и валашские пушки смолклиподошли, значит, пехотинцы
Только, тут опять неожиданность получилась. Звукто только потом расслышал, да и не особо расслышишь с километрато, в этом шуме. А вот пулисвистят приятно. В общем, пулемет наш заработал. Любодорого слушать. Представил я себе, что эта каракатица способна со своего тяжелого станка, да в опытных руках с километра сделатьи даже улыбнулся. Пусть и не с фланга, но очень хорошо пройтись может, особенно если плотной группой идут. Ну, да, правда что, потом выяснилосьэто я немного поторопился. Враги рванулись несколькими группами, попутно забрасывая гранатами тех, кто засел в ходах сообщениямы там еще троих черных и одного штурмовика потеряли, да раненых с десяток. Ну и одна группа пехоты плотно попала под пулемета остальные две браво так добежали, и в окопы ссыпались. Прямо перед нами. Только и видно как темные силуэтышмяк, шмяк, и тут же палить по сторонам! Ну, и понеслось. Думать я уже особо и не думаю, тут только знай себе стреляй, успевай только выцелить, кто винтовку в твою сторону наводит. Пять патрон улетают, как и не было, толку ноль, а обойм нам, штрафникам, не полагается, да и подрезать нигде не удалось, валашцы в укреплении тоже все россыпью патроны держат. Так что дальшепо одному, прямо в казенник кидая. Хорошо хоть, на соседей опытных глядя, в зубах за пули еще несколько штук патронов держу. И тоже вся стрельба моябестолку. Потому что в горячкемажу же безбожно. Когда предпоследний из оставшихся наготове патронов кидаю в винтовку, матерюсь и беру себя в руки. Выцеливаю нормально, хотя, казалось быметров пятнадцать всего до них! и валютаки когото, азартно палившего в нашу сторону. Еще патрон, последний. А уже и не надо. Штурмовик со своего карабина скорострельно добивает оставшихся, и мы бегом рвемся вперед, с винтовками наперевестрадиция тут такая, потыкать шампурами в валяющихся. Тут все благороднолежачего не бьют, его штыком колют, до смерти. Попался, правда, среди нас и неджентльмен, по голове комуто прикладом с хрустом мерзким припечатал, мне аж позеленело внутри. На повороте сталкиваемся со злющими потным ребятами, что поодаль былиим повезло меньше, их сначала гранатами обработали. Еще двое раненых. Правда, изза этого враги замешкались, и пулеметчик перенес огонь на них, оставив в покое залегшую уже первую группу. Так что и эти наши ребята справились. А тем, на кого первая группа шла, и вовсе повезлотак славно пулемет прошелся по атакующим, что они, кто жив остались, или к себе поползли, или в наши окопы сползли, где под приветливыми штыками и дулами и сдались без церемоний. Пять человек пленных, из них двое с ранениями. Поспешили ребятки в контратаку рвануть.
Удачно отбили, в целом. У нас в нашей стороне одного только завалилис полдесятка пуль поймал, бедняга. А врагам мы выходит почти два взвода сничтожили. Снова с матюгами таскаем раненыхубитых на перевязку, смотрюофицер какойто, я его и не видел с намистоит у амбразуры и сигналит фонарем на наши позиции чегото. А потом присматриваюсьтак это ж наш капитанс нами шел, выходит. Вот уж не подумал бы Ну, некогда смотреть было, опять искать патроныгранаты, дохлых обирать. В это время командиры наши пленных допрашивают. Никаких зверств особых, разве чуть покрикивают мол, быстрее отвечать! А те и не ерепенятся особо.
Как уж потом говориличерез эту неудачную атакуосталось в укреплении совсем мало народуихний командир решил, не дожидаясь ни приказа, ни подкреплений, отбить окопы. Да просчитался, и только солдат погубил своих. Ну, а уж под это дело наши решили
Дальше, после того как приказали к атаке готовитьсяи помнюто както странно, как в тумане. Как обухом, значит, и смотрюу наших у многих такие лица, не от мира сего. Ну а черепашки, они привычно такодно словоспецура, приятно смотреть, только лучше бы издалека, и в кино.
А потом понеслось, и как выбило все из головывроде во рву оказались, и один штурмовик, матерясь, опустошал магазин своего карабина в амбразуру, пока второй заряд в ствол пушки пихал, а мы бестолково винтовками в стороны тычем, прикрываем, значить. Отчегото невовремя вспомнилось высказывание Маргелова, насчет того, кто чего прикрывает и с каким результатом, но обошлось
Дальше както стерлось, опять обывком помнютемные казематы, в дыму все, и перестреливаюсь я с какимито уродами. Все мысль крутитсяможет, с револьвера лучше? но понимаю, что ну его, игрушку эту. Потом они, дураки, гранату кинули. Это в кино гранату кидать хорошо. А в темном казематечорта с дваотскочила она кудато чуть не обратно к ним, и все, толкуто. Я в ответ и кидать не сталглупости это, только что сам себя взорвешь. А как кто говорить 'закатить' гранатуи вовсе не вариантна полу ж чего только не валяется. И в темноте же и не увидишь. Отскочил подальше, уши больше берегу, хотя рикошет пошел противный, осколки мелкие, но неприятно будет, если попадет