* * *
Самое поганоеэто то, что фляга штрафнику не положена в принципе. Не знаю почему. Солнце жарило до самого вечера, и самые паршивые минуты были, когда солнце уже покраснело, и коснулось гор. Я знаю, ночь тут падает почти мгновенно, и с ней прохлада. Пить хотелось просто невероятноособенно со сна после обеда, но тогда перед атакой решил много не пить. И вотнесколько часов под солнцем довели буквально до безумия. Уже были мысли все же рвануть перебежками. Но вспомнил, как пулеметчик в бастионе хвалился, что он на версте одиночного стрелка снимет, а всадника и с полутора верст. И опять же, шрапнель эта. Вряд ли ради меня дымовые мины тратить станут, да и не успеютраньше меня разорвут. В общем, еле дотерпел. А потом темнота упала, сумерки минут десять, прохлада, и сразу легче, хотя и дикая жажда, а там и темнота спустилась.
И тут все простонету тут всякой глупости вроде приборов ночного видения. Так чтоползи себе куда хошь. Только не шуми сильно, да силуэтом на фоне неба не показывайся. Ну да нам вниз, нам проще. Окрикнул второгоа он, похоже, тогобредит что ли. Тепловой удар, или как в общем, не то что на себе, но тащить пришлось. Больше винтовку его на себе перчтоб тот не потерял. Еще, зачемто, по привычке, что лизабрал винтовку и патроны убитого пулеметом. Постарался не перемазаться, вроде получилось. Ночь вроде, а мух на нем. И кровища, хоть и свернулась уже, а воняет Вскоре чуть оклемался второй мойвстали, и пошлепали, пригибаясь, под локоть его тащу, как пьяного в милицию
Подходя, думал только, как бы не схватить пулю от своих. Как метров двести осталосьстал шуршать погромче шагами, да винтовками звякать негромко. Потом и вовсе присел, потому как второго моегозамотало, тошнить стало. Видно и впрямь перегрелсяон без шапки был, потерял, надо думать, гдето в атаке. Ну уж, думаюуслышат, надо бы только както обозначиться. Но все проще обошлосьвнезапно из темнотыствол в морду, и шипят, чтоб не двигались. Тут же руки сзади хвать, рот ладонью зажали, и острие к горлу. Ну и тиском так и поволокли к нашима мы чего, мы только рады. Через бруствер нас, в крепкие руки, и дальше, за деревьяк кострам. Разведка, мать ее, в лохматухах, с карабинами, усачи такие, как с картинки. Ну а там уж разобрались быстро. Кане прибежалдумал, сейчас, как обычно, обзовет уродами и прочее, нет, рявкнул, чтоб отпустили. Подошел, осмотрел.
Что с этим?
Вашбродь, перегрелся он, похоже. Полоховат ен. Нам бы воды глоток. Спасу нет, как пить хочется, вашбродь, дозвольте воды хоть чуть и наплевать, чего он себе решит, но я сейчас чую, просто сдохну, или как этот второй поплыву.
Кане и тут ругаться не стал, рукой махнулсразу несколько кружек к нам тянутсяя схватил, хотел только отпитьсмотрю, второй мой кружку взял, да и выронилруки не держат, координации нет совсем.
Ах, ты, ж сукачуть не со слезами, ему говорю, и давай его поитьПей, гад такой, вот так. Сам держи так сможешь? Да мать твою, пей уже сам, скотина!!!
Ну и как только он, кружку, словно малыш, к морде прижимая, и голову запрокидывая, пить стал, я уж под смех кавалеристов другую схватили залпом ее! А потом еще! А те знай ржут, как их кони. После третьей кружки полегчало мне.
ВиноватговорюВашбродь. Силов никаких не было. Чуть с ума не сошли.
Нунусмотрю, Кане тоже улыбаетсяЛадно А винтовка его где?
Вот, вашбродьс плеча снял, бедняге подала тот уже понемногу оживать стал, хоть и качается, словно пьяный.
МолодцаКане говоритСпас товарищаа то б за потерю винтовки ему влетело. А это у тебя чья?
Разрешите должить, вашбродь. Мы, извиняюсь, втроем чуть вперед от всех выбрались, да както неудачно нас картечница прижала. А как все отошли, нам идтиуже и дыма нет. Ну и вот одинто рванулся, да нехорошо. Ну да, Вы видели, наверное. А вот как обратно пошлитак вот его оружье я и забрал.
Зачем забрал? както голос у Кане изменился, построже так.
Не ибу знать, вашбродь! выпучился яВиноват, вашбродь. Привычка, наверное.
Привыыыычканемного удивленно протянул КанеНуну
И еще, вашбродь, разрешите должить Вот камни те, за которыми мы прятались, невысокие они. И отсюда камни как камни. И так с той стороны просто смотретьничего такого. А только если так оттуда глянуть, а с укрепленья и подавно, наверное, то сразу и видать, что они рядками выложены и приметные по цвету. Я так думаю, вашбродьэто стрелкам да наводчикам ориентиры, по дальности, да еще как.
Ах, вот как Кане прищурилсяА чего это ты, соколик, решил так? А?
Так это вашбродь замялся я, ибо чегото не подумал об таком вопросе раньше, ну да жара думать не способствовалаЯ ж это артиллерист бывший. Ну и это видел я такое раньше.
Думал я, начнет пытать где и когда видел, лихорадочно вспоминал, чтоб такого ему рассказать про Брестскую крепость и взятие Измаилано обошлось.
Кане лишь спросил в темноту, слышали ли там, и получив утвердительный ответ, кивнул нам.
Так. Тыв лазарет. Лошадники! Отведи его кто, и воды еще дайте бедолаге. Тыв роту, отдыхать. Получишь еду сухим пайком. Водки норму тебе оставили. Все, отдыхай. Завтра не воюем, но будет много интересного
Глава 7
Получил я пайку, и только тогда понял, как же хочется жрать. Нервы, наверное. Ворчливый повар выдал мне в кружку чаю и предупредил, что водку пить здесь, с собой нести не положено. Представил я себе вкус этой гадости, да еще наверняка теплойтермос под это дело вряд ли выделят, а у него под тентом до сих пор остатки дневной жары. Спросилможно ли отказаться от водки, и чемнибудь взамен взять? Повар удивился, но это ж повар. Быстро оглянувшись, спросил, чего хочешь, мол. Сторговались на добром шматке сала. Разошлись обадовольные другдругом.
Сижу я, значит, потребляю свой паек. В основном все уже отбились, но спят немногиееще идут тихие разговорыпересуды. Обсуждают сегодняшнее дело. Ну и завтрашнее, как без того. Все сходятся, что долго так гонять не станут, будет скоро штурм. Меня ктото окликнул негромко, спросил молкак живы, сколько пришло. Отвечаю, жуя, мол, двое нас вышло, третьего наглухо. Но второй спекся, в лазарете отхаживают, но завтра будет, наверное.
И только я к чаю перешелподсаживается ко мне этот потный тип с нашего взвода. Потный в прямом смыслевечно он и на морде мокрый, и воняет от него потом. Вроде армия, и нормальное делоа вот неприятно. И глаза у негопотные. Бегают вечно глазки. И вообще не нравится он мне.
Слушай, ты это чего? ото он, значит, мне так говорит. И вроде как с обидойТы чего это? Ты к начальству выслуживаться вздумал, да? Думаешь, выше всех нас подняться? Не такой, что ли, как все?
Ты о чем это? отвлекает, сволочь, чай просто прелесть, а он тут идиллию портит
Ты не умничай! Ты винтовку Алема зачем тащил? И у убитого подобрал? Выслужиться хочешь? И самого Алема тащил. Хочешь быть добреньким? аж наклонился ко мне, туша эдакая. Только что слюной не брызжет. Чай с сожалением отставляю подальше, обидно ж будет, если пролью такой напиток. А оно все продолжает громким шепотом, так что всем нашим, притихшим, пожалуй слышноТы учти! Мы тут все одинаковые! Понял? И доля у всех одинаковая, ясно тебе? Не вздумай! Все одно тебе никаких поблажек не видать, понял? Сдохнешь, как все, и никто
Подожди, мил человек. говорю емуПросьба у меня к тебе серьезная есть. Отодвинься от меня, пожалуйста, метра на два. Чтобы, не приведи Боги, я, случайно, конечно, тебя прикладом не зашиб, больно, коли стану тут ворочаться.
Чегоо? он же натурально не понял, похоже. Ну, тут, наверное, за весь день, да и за все прошлоеу меня и упало.
Сгреб я его за ворот, к себе прижал, попутно так держу, чтоб и в темноте чуять, если он руками двигать начнет. Но это както краем, а остальной мозг не работаетзлоба какаято, аж через край. Морду его свинячью при отсветах костерка видать не ахти, но я приблизил лицо, в глаза прямо смотрю, и шиплю как змеюк какой:
Слушай сюда, животное. Держись от меня теперь подальше, понял? А что кому делатьбудешь бабе своей говорить, и то, если она тебе позволит. Ты понял меня, тварь? И запомниесли ты еще кого во взводе будешь подучать, что жить надо поволчьи, а не почеловечьи, то ведь рано или поздно с тобой беда будет. И уж поверьвот тебя я не потащу никуда. Ине удивляйся, если и никто не потащит. А сейчастри вздоха, и нет тебя рядом. Потому что про приклад я не шутил. А то и штык у меня примкнутый, как бы ненароком твой поганый ливер не выпустить, в темнотето случайно. Пшел отсюда!