Но вы же Вы же говорили, что никогда не видели ЭТО? И не знаете, как оно выглядит. Как же вы за ним присматривали?
Для этого и существуют часы. Пока с ЭТИМ всё было в порядкечасы стояли. Как только ЭТО утратило свою цельностьчасы пошли. И стали бить.
Они ещё и бьют?
Да. В полночь. Часы отбивают количество дней, оставшихся миру. Начиная с сорока. В минувшую полночь они пробили двадцать раз
То есть
То есть, через двадцать дней наш мир погибнет. Если до того времени кто-нибудь не найдёт утраченную часть ЭТОГО и не вернёт на место старик вновь закрыл глаза.
Погодите, погодите Велимир, но откуда вы знаете, что ЭТО каким-то образом утратило свою часть, а не, скажем, сгорело, затонуло, взорвалось или ещё что?
Уничтожить ЭТО невозможно. Нооно состоит из многих частей, соединённых вместе. Насколько я знаю. Пока части ЭТОГО рядом с друг другомЭТО работает. Стоит унести одну из частей всего на несколько метровЭТО останавливается. Зато начинают идти часы старик помолчал немного и продолжил, Там три стрелки. Чёрная показывает, сколько дней осталось до конца всего. Она идёт против часовой стрелки. Золотая указывает направление на ЭТО. Серебряная показывает, в каком направлении находится утраченная часть. Двадцать дней назад золотая и серебряная стрелки смотрели в одну сторону. Теперьсами видите
Пётр мельком взглянул на циферблат: стрелки смотрели в разные стороны, образуя тупой угол.
Пётр, мне некому было передать знание об ЭТОМ. Так уж вышло: детей у меня нет. А сам я не могу пойти по стрелке даже если бы не эта проклятая плитавсё равно бы не смог. Старый стал Возьми часы, мальчик. Иди по серебряной стрелке Найди утраченную часть и верни её Большенекому, Велимир прикрыл глаза и умолк, тяжело дыша.
Юноша ошарашенно глядел на часы в своей руке. Золотая и серебряная стрелки нервно дрожали, а чёрная неумолимо-спокойно указывала на «20». Двадцать дней Столько осталось миру? Всему? А что потом?
А что потом? Как это произойдёт? Как всё погибнет? вслух повторил Пётр мысленные вопросы.
Не знаю точно По Земле прокатятся сильнейшие землетрясения, наводнения, ураганы и прочие природные катаклизмы. Сегодняшнее землетрясениетолько начало. Наверняка что-то подобное случилось нынче и в других частях планеты. Возможно, ударит метеорит. Может быть, случится ядерная катастрофа. Или всё это вместе. Ты должен понятьчерез двадцать дней всё закончится. Земля погибнет старик перевёл дыхание, Но процесс её разрушения уже начался. И с каждым днём будет нарастать. Будут гибнуть люди: десятки, сотни тысяч миллионы. Нельзя терять времени, Пётр. Ни минуты. Иди по стрелке
Питер, ты должен идти, прошептала Саманта в наступившей тишине, Мы должны идти.
Она сидела, обняв себя за плечи и глядя огромными глазами на друга. Как-то сразу повзрослев.
Пётр замер, поражённый. Услышанное не укладывалось в его сознании. Мир гибнет и он, студент четвёртого курса Львовского политехаединственный, кто может спасти обречённую планету?! Кино, да и только Армагеддон2.
Но странные часы в руках были вполне материальны. Как и развалины за окном, в которые в считанные минуты превратился его родной город. Как и хрипящий старик, придавленный бетонной плитой и доживающий, вероятно, последние минуты. Или дажесекунды.
Всёправда, мальчик, прошептал Велимир, уловив его сомнения, Всёправда. Тебе придётся пойти по стрелке.
Пётр кивнул. Он и сам уже понял, чтопойдёт.
Но как я пойму, что передо мнойчасть ЭТОГО? Если найду вернее, когда найду? Ведь я же не знаю, как выглядит то, что буду искать.
Часы Когда ты окажешься рядом с ЭТИМ или его частьючасы начнут бить. И прекратят лишь тогда, когда ты коснёшься того, что искал.
Круто пробормотал юноша, разглядывая часы в своей руке.
Теперь он понял, какая неправильность в их форме резанула поначалу глаз: у часов не было заводной головки. Да и понятно, почему.
Велимир, скажите Стрелки ведь указывают только направление, верно? А как узнать расстояние до цели? поинтересовалась Саманта.
Пётр встрепенулся и с улыбкой посмотрел на подругу: молодец, девочка! Как он сам-то не догадался спросить?!
Не знаю Велимир пожал плечами, Этого я не знаю. Думайте. Наверняка есть какой-то способ. Только его надо найти
Пол вдруг зашатался. Стены старого дома жалобно затрещали и заметно задёргались. Сверху посыпалась труха.
Опять! Уходите, скорее! Дом может рухнуть в любую секунду! собрав последние силы и приподнявшись на локтях, закричал старик.
Но начал было Пётр, вскочив на ноги, но Велимир не дал ему закончить:
Бегите! Мне вы уже ничем не поможете! Бегите, чтоб вас
Он прав, Питер! Уходим! Саманта нагнулась над стариком и быстро поцеловала его в щёкуПрощайте, Велимир. Бог с вами.
Вскочила и легко выпрыгнула в окно. Пётр ринулся за ней, но, уже взобравшись на подоконник, задержался на мгновение и обернулся.
Старик всё так же лежал, приподнявшись на локтях, иулыбался. Губы его шевелились. Пётр прислушалсясквозь треск и грохот рушащихся стен с необыкновенной ясностью прорвался шёпот старика:
Иди по стрелке, мальчик. Ты сможешь
Через секунду Пётр уже бежал рядом с Самантой по узкому, пляшущему под ногами переулку, уворачиваясь от летящих сверху разнокалиберных обломков. Громкий треск сзади заставил молодых людей обернуться.
Дом, который они только что покинули, вдруг неловко дёрнулся, замер на мгновение в неестественном каком-то положении, и неторопливо осел на землю невысокой кучей битого кирпича.
Прощай, Велимир прошептала Саманта, больно вцепившись в руку друга.
Прощай, Смотритель! Пётр на миг склонил голову. И посмотрел на часы.
Чёрная стрелка по-прежнему показывала на «20».
15 июня, Нероград, отделение кардиореанимации, 1345.
Городской телефон истерично заверещал. Я поморщился и снял трубку:
Реанимация.
Здрасьте. Суханов жив ещё? с плохо скрываемой надеждой на отрицательный ответ спросили на том конце провода.
Я вздохнул. За долгие годы работы здесь нетрудно было научиться определять степень любви родственников к болящему. По тому, как те о нём справляются.
Простите, а кем вы ему приходитесь? поинтересовался я.
Зятем, угрюмо ответствовала трубка.
Состояние тяжёлое, но стабильное, выдал я привычную формулировку.
Это как? в голосе зятя теперь читалось разочарование.
Состояние остаётся тяжёлым, но без тенденции к дальнейшему ухудшению, расшифровал я.
То естьне помрёт? не унимался заботливый зятёк Суханова.
Почему же? Помрёт когда-нибудь. Как и все мы, успокоил я его.
Пауза. Трубка тяжело сопела мне в ухо. Я терпеливо ждал: делать всё равно пока было нечего.
А когда именно? сформулировал, наконец, главный вопрос зять.
Когда придёт его время, философски ответил я. Разговор уже начал навевать на меня скуку, Приём передаччерез справочное отделение. С шестнадцати до девятнадцати. Всего доброго.
И, не дождавшись ответа, брякнул трубку на аппарат. Дремлющий на столе Петрович подскочил и вопросительно посмотрел на меня.
Спи спокойно, дорогой товарищ! ласково улыбнулся я ему.
Не вызов?
Нет. Добрые родственнички тревожатся.
А-а протянул Ванька и опять прильнул к столу.
Я встал и подошёл к окну. Какая-то неясная мысль царапала сознание. Что-то шло не так. Вот толькочто именно?
Пытаясь определить источник непонятной тревоги, я распахнул окно и уселся на подоконник. Отсюда, с нашего седьмого этажа, открывался неплохой вид на небольшой лес и излучину Урала вдалеке: больница стояла на окраине города и поэтому урбанистические пейзажи наши взоры не раздражали.
Вдалеке, за Уралом, висела огромная чёрная туча. Занимая собой пол-неба, она неприятно клубилась где-то внутри себя, периодически озаряясь сполохами молний. И, кажется, ползла в нашу сторону. Судя по духоте, царящей снаружи, грозы было не избежать.
Но тревожило меня вовсе не приближение ливня с громом и молниями. Что-то другое