Почему вы снова говорите важное и без условий? поразился Дорн.
Я покидаю город, устранив лишь одного врага. Может явиться иной горгл, хотя вряд ли, портал гроз закрыт. Но и без того в мире есть альв, бес второго царства. Добавлю, даже без нас, бесов, в Эйнэ гнили людской выше крыш Я желал бы оставить город под присмотром вервра, пусть младенца по силе и опыту. Я желал бы, чтобы самонадеянный тигрёнок знал: это моя территория. Я желал бы, чтобы он не рассказывал, что видел меня. Никому, пока мы снова не увидимся, если такое случится.
И что тогда? заподозрил Дорн. Будет испрошена плата за мою жизнь?
Твоя жизнь стоит так дорого, чтобы я помнил о ней, как о ценности? прошелестел вервр. Уходи. Ты отказался от места в свите. Ты оскорбил меня, а ведь я предлагал от души.
Вы лжёте? насторожился Дорн. Шутите?
Издеваюсь, поправил вервр. Скажи Лофру: если мой Пэм не придёт первым, прибью. Скажи князю: Рэкст передал привет. Пусть, подписывая всякую дрянь, помнит мой рассказ о памятнике в городе Корфе. Скажи Дохлятине, что я на него зол. Да, Дохлятине Хэйду, лично. Можешь добавить, что сам ты тоже зол. Он ведь убил тебя сегодняшним поручением. Еще скажи Монзу тихо, не ставя в известность прочих: я удивлён, что он жив. Но я рад. И ещё скажи ему: имя удачно прижилось, благодарю.
Но я уже пообещал вам, что не видел вас!
Не видел. Но скажи. Ещё навести беса Альвира. Скажи, что я люблю точить когти о дерево. Он по природе альв, то есть бес второго царства. С ним боя не будет, помни. Он мастер ядов. Это тоже помни.
Я понял, постараюсь всё исполнить наилучшим образом. А что с Улом? спросил Дорн, передумав уходить.
Ар-р, взвился вервр, обернулся и сразу прыгнул в ночь, не желая показывать своё изуродованное лицо. Клог враг мне, навсегда враг! Выживет там приговорю здесь!
Столичные истории. Выйти в свет
Мы можем изрядно экономить на свечах, съязвила Лионэла вместо приветствия, не оборачиваясь к шагнувшему через порог Дорну и не отвлекаясь от починки платья.
Она, конечно же, готовилась к очередному визиту вежливости. Переделывала одно из трёх своих платьев, чтобы с новым кружевом и лентами оно казалось и само новым. Чтобы никто не посмел вообразить, будто гордая ноба хэш Донго с осени питается исключительно кашей на воде. Сейчас щепетильность Лии раздражала страшно, поэтому и думалось о ней с полным именем, официальным. Ведь ничто не уязвляет более, чем отчуждение друга. Дорн знал, был зол и непременно съязвил бы в ответ, прицельно и больно Но не до того!
В голове пойманной птицей бьётся мысль: а если князь всё же вцепился в нечто ценное для себя и подписал бумагу? А если жены нет дома, а если
Чиа! отчаянно вскрикнул Дорн, втянул воздух и сполз вдоль стены, мысленно проклиная себя за то, что разбудил и растревожил жену. Ты дома
О-о, если вы изволите гневаться вдвоём с Сэном, то света хватит и на бальный зал. Неужели так сложно выслушать неприятного человека и не тратиться на раздражение? Хочешь расшвыривать ценности, брось монету нищему, немногим больше проку, зато куда меньше вреда, отчитала Лионэла. Лёд так и звенел в её насмешливом голосе. Сколько можно оставаться ребёнком!
Достойная Лионэла хэш Донго Тэйт, прорычал Дорн, перемогая вспышку злости, проглоти язык, покуда я не отрезал его! Я сыт поучениями. Сыт по горло!
О-о, выше шеи, в мозг, опять ничто не проникло, Лионэла встряхнула платье и еще раз придирчиво прощупала кружево по воротнику. Он назвал тебя тигром, и ты вмиг изошёл на пар, о кипучий граф? Разве это повод кричать на весь дом посреди ночи? Тебе что, требуется сочувствие? Или тебя, уж прости за грубость, пожалеть? Ты здоров, ни царапины, и ты, кажется, даже не дрался? При чём тут я?
«Не дрался» было сказано громко. Дорн расслабился, прикрыл глаза и стал ждать, когда ярость осядет, а призрак оскаленного зверя потускнеет в сознании, уберётся глубже, во тьму неосознанного В логово белого тигра так иногда говорила Чиа, и голос её делался тих, и плечи горбились.
Поведение жены вдруг представилось внятно, а затем в памяти прошелестел голос ненавистного до недавних пор багряного беса: «Смени зверя, ты молод и он лишь тень». Трудно принимать от врага совет, еще труднее собственную жизнь, подаренную снисходительно и даже без условий. Мир так и норовит перевернуться, рухнуть, разбиться вдребезги
Шагов Дорн не услышал Чиа умела двигаться беззвучно. Дорн воспринял кожей взгляд, как луч весеннего солнца. Чиа умела смотреть так кротко, что любой гнев утихал.
Когда Дорн открыл глаза, в комнате уже было темно собственные волосы более не рдели яростью и спешкой, а слабый огонёк лампады едва теплился и чадил: кажется, масло снова попалось негодное, зато очень дешёвое Чиа улыбнулась мужу одними глазами и пропала в сумраке соседней комнаты. Ночь еще густа, и жена, конечно, до неуместного крика спала. Последнее время она много отдыхает. Побледнела Пожалуй, не все ладно с вынашиванием ребёнка, вдруг остро резанул страх. Следом уколола догадка: а ведь Лионэла разговаривает намеренно сухо и строго! Для Чиа очевидно, что так отчитывать можно лишь здорового и виноватого друга Дорна. И ей спокойнее.
Что он сказал? нетерпеливо переспросила Лионэла. Это важно.
Дорн прикрыл глаза, надеясь, что ярость не вспыхнет, и тигр не вернётся. Лионэла порой в обхождении хуже врагов, и общаться с ней не проще, чем с советником Хэйдом Но в своём доме, ночью, когда жена отдыхает можно ли рычать? И как его ещё привести в чувство, чтобы усмирял кипение ярости, внятное для Чиа. То есть не был ребёнком.
Стало стыдно. Уже год друг Сэн с женой живёт в так называемом фамильном особняке нобов Боув, полученном очень давно, вместе с графским титулом и потому чаще именуемом «замок Нод». Уже год Лия пытается вести дом так она это называет Хотя что тут звать домом? Разве руины, величаво и бесполезно лежащие посреди огромного задичалого парка.
Еще в детстве Дорна последний, кто помнил замок целым старый конюх рассказывал, что полвека назад стены рухнули из-за пустых споров с кем-то не менее драчливым, чем сами Боувы Алая кровь взыграла, и, когда нобы успокоилась, уцелели лишь сарай с имуществом слуг, конюшня и розарий: слуги вне спора дурных нобов, обижать лошадей алые не стали бы, а розы любила жена графа, как можно было огорчить её? Мысль, что руины замка тоже способны расстроить женщину, не проникла в кипящее боем мужнее сознание.
Кто «он» в твоём понимании? попытался мирно уточнить Дорн после долгого молчания. Дыхание выровнялось, злость сменилась на виноватость пополам с раздражением. Как далеко, по вашему мнению, вы с Хэйдом послали меня?
Тебя ждал второй человек в прежней свите Рэкста, так полагал Хэйд, отозвалась Лионэла. Он опытный боец, перерожденец из алых. Итак, я слушаю!
Нехотя, еще не уняв раздражение, Дорн приподнял веки, прекрасно зная его глаза сейчас малость звериные и даже, пожалуй, светятся Зато в полумраке всё видно, как днём! Окончательно загнав тигра в логово и утратив его силу, Дорн бы и не приметил: Лионэла пятый раз щупает перешитое платье лишь оттого, что у неё дрожат пальцы. Золотая ветвь дара имеет свои особенности. Взрослея, такие нобы предпочитают не выказывать подлинных чувств. Даже перед близкими. Или не так: особенно пред близкими, которых не стоит попусту волновать. Значит, Лионэла сидит тут, чтобы Чиа мирно спала? Можно было понять сразу. Нужно было!
К бесам Хэйда. Мне интересно твоё мнение, проворчал Дорн, как-то сразу примирившись с ночным допросом.
Кто я столице, чтобы иметь право на мнение, Лионэла наконец отложила платье и позволила себе виноватую полуулыбку. Все, что я могла это выбрать время. Хэйд желал устроить встречу в иную ночь, но я отсмотрела все даты, и только в этой ощутила какую-то нежданную пользу. Редчайшее стечение обстоятельств. Как пояснить? Я золото, и хотя не могу учуять удачу или же предвидеть беду, но чую людей и их связи. Столица для меня подобна сложнейшей паутине влияний, где любая случайно затронутая нить создает звон и колеблет иные нити. Уже два дня всё вокруг колеблется и дрожит, хотя никто не трогает нити. Как еще пояснить? Словно нечто могучее не вмешивается, но присутствует и способно повлиять, если того пожелает. Как-то так Могла бы объяснить точнее, сделала бы это ещё с вечера.