- Оба мы острову нужны, - говорю.Видишь, обе силы, и твоя и моя. В гармонии и равновесии, друг друга дополняют и помогают. Бери их, за ними мы шли. Пойдём теперь щит делать. Хоть прикроем его немного, всё ему полегче будет.
Посмотрела она на камни, губку покусала.
- Может ты и прав, - говорит.Только я ещё хочу сюда добавить кое-что. Ты не против?
- Нет, - отвечаю,не против.
Вернулись мы обратно, я на камень за сосной сел, Насте только место показал, где щит сложить да как его поставить. Сделала она всё, своё добавила, меня позвала.
- Вот, посмотри, - смущённо так.Я ничего не испортила?
Подошёл, посмотрел: красиво получилось. И щит гармоничный, певучий И дышать сразу легче стало.
- Нет, - улыбнулся тихо, - очень здорово вышло. Я один бы так не смог.
Смотрю, а Настя засмущалась, отвернулась.
- Тебе правда нравится? - тихо спросила.
- Правда, - говорю. - Вместе у нас куда лучше всё выходит и правильней.
Отдохнули мы с Настей на камнях под сосной, только всё равно душа не на месте: от источника прикрыли, а сам остров страдает, стонет
- Не могу я ему помочь, - говорю. - Слишком большая доза тут была. Он собой остальные острова закрыл, весь удар на себя принял и мучается теперь, умирает тяжело очень.
- Совсем не помочь?Настя на меня с печалью посмотрела.
Встал я, отошёл вглубь, прислушался, остров спросил. И обмер от услышанного. Не ждал я такой просьбы, всё надеялся, что есть выход, хоть какой
К Насте обернулся и как сказать не знаю, язык не поворачивается. А она на меня смотрит, ждёт.
- Отпустить он просит, - собрался с силами, сказал. А у самого душа кровью обливается: живую землю мне убитькак можно-то?!
Говорит, что всё равно умирать, а с нами легче.
Смотрю и Настя моя опешила, брови страдальчески изогнула, голову отпустила.
- Я не смогу, - тихо так отвечает.Не проси.
Посмотрел я на остров. Лежит, весь в струпьях и язвах, дышит тяжело, разум затмился почти, говорит едва-едвавсё болезнь захватила. Только дух смотрит печально и о милосердии просит
- Я сделаю, - говорю, а у самого в глазах туман. И без того спит земля вокруг, а где и вовсе люди её убили. Каждый уголок живой ценен безмерно Хоть понимаю, что милосердно это будетдух отпустить, пока его болезнь не поразила, но на душе оттого не легче.
- А проход ему мы вместе откроем. Только посох мне нужен или наподобие что. Пойдём, поищем по дороге.
Кивнула она, и слышуостров обрадовался, что мучения его прекратятся скоро, зовёт, тропку под ноги бросил. Увёл в сосняк, на полянку, и мы с Настей ахнули только: стоит у сосны посох. Настоящий, с резьбой, по уму сделан, как положено. Человеческих рук дело, только к чему он туристам-то тут?
- Подойдёт тебе?Настя спрашивает.
Кивнул, взял, погрел в руках, послушал. Откликнулось дерево теплом, даже обрадовалось. А тоже успело в себя смерть вокруг разлитую принять
И повёл нас остров напрямик, короткой дорогой. Да и время поджимает, скоро на катер возвращаться. Хорошонедалеко идти оказалось. Увидел я место, Настю жестом остановил, а сам пошёл. Встал, где нужно, посох взял как следует, у острова ещё раз спросил:
- Не передумал?
- Нет, - отвечает.Отпусти
Кивнул, зубы сцепил, собрался с силами и ударил, как должно, хоть душа кровью обливалась. Вздохнул он в последний раз и замер. Поднял я посох и выдохнул остров. А вместе с воздухом и дух над землей подниматься в небо стал, а земля под ногами мертвела стремительно. Стою, а у самого в глазах мокро: живое убил... Хоть и благодарность духа слышал, а на душе и горько, и легче, что поступил правильно
- Смотри, Дима, - Настя подошла тихонько, рядом встала, за руку меня тронула.Какой он красивый
Поднял я голову, вытер глаза и в самом деле: дракон в небе нарисовался, могучий, сильный, счастливый, что свободен А что рёбра наружунарастит мясо, духу это проще.
- Он возродится, - Настя мне улыбнулась понимающе.Ты доброе дело сделал. Мучился он сильно.
Посмотрел я на неё и не сдержался, обнял, к себе прижал, волос губами коснулся:
- Спасибо, - шепнул тихо.За помощь и понимание.
Она кивнула, отстранилась чуть, и я удерживать не стали так лишнего себе позволил.
- Доделать нужно,говорит, на меня не смотрит.И пора нам.
Что тут спорить, права Настя. Открыли мы духу проход, он крылья расправил, круг над нами сделал и полетел себе, оживающий и свободный
Обратно мы молча возвращались, Настя впереди шла, на меня не смотрела. А я так с посохом до катера и дошёл. Кто из группы увиделкосились на меня да сторониться начали, а мне до них дела нет. Думал посох с собой взятьочень он мне по руке пришёлся, да он отказался: на этом острове родился, тут и попросил в воду его отпустить, чтобы тоже уйти.
Я так и сделал.
История девятая. Последняя
В обратную дорогу мы с Настей и не говорили почти. И не стена между нами, а вроде как снова чужими стали. Она о своём задумалась, а я настолько уставшим был, что и не до чего мне. Да ещё и энергии смерти набрал в себя полнёхонько, одна мысльне расплескать такое кому на горе. Смыть водой можно, она растворит, примет, только раньше, чем дома, мне воды не найти. Не с катера же за борт прыгать, что забралвозвращать.
Вещей общих поубавилось значительно, палатки, котелки да спальники остались, я себе лишнее брать не стал, своё нёс. У Насти тоже только рюкзак остался: запасы с пакета её да что у меня с собой было, мы вдвоём съели. Так что до станции почти налегке шли.
Пока ехали, допили с Настей водку молча. Я думал подремать было, а не вышло: шумно вокруг, народ весёлый. Настя хоть и рядом со мной села, а молчала, всё о своём думала. Да и я вспомнил: ждут её там, наверное И от мысли такой до того тошно сталохоть волком вой. Закрыл глаза, к раме оконной прислонился и ехал так: приоткрою, осмотрюсь и дальше сижу.
К городу подъезжать стали, смотрюНастя собирается. Ну и я тоже встал. Станцией ближе, станцией дальшекакая мне разница? А Настя на меня посмотрела искоса:
- Вы тоже тут выходите?спрашивает.
- Да, - говорю, - выхожу.
А самому от этого «вы» ещё хуже стало. Не достучался, выходит, не согрел, чужим остался.
Вышли мы, смотрю: Настенька моя не спешит за всеми, встала возле лавочки, ждёт. Ну и я в стороне встал, закурил. Придутне придут за ней
Рассосался народ, никто к Насте не подошёл. Мне и горько за неёждала ведь, и радостносвободная она теперь А она идти собралась. Затушил я сигарету быстро, подошёл, ладонь на рюкзак её положил.
- Можно вас проводить? - спрашиваю.
Посмотрела она на меня и улыбнулась робко и с радостью затаённой.
- Можно, - отвечает.Только ведь поздно уже, вам на работу, наверное, завтра.
Улыбнулся в ответ, не до работы мне, главное с Настей ещё побыть рядом
- Мелочи, - отвечаю, - пойдём.
Взял её рюкзак, свой в рукепустой почти, и пошли мы.
Пока до Настиного дома добирались, о реальном говорили: я про себя, Настя про себя. Не подробно, конечно, всё же время и место не самые подходящие. Внимательно я её слушал да на ус мотал. Память памятью, сила - силой, а всё же человеки оба: у каждого и привычки свои, и недостатки, да и жизнь какая-никакая тоже сложилась Заново узнавать друг друга надо, привыкать да принимать какие есть. Про себя знаю, что Настю любой приму, да чего там, уже принял. А вот примет ли она меня
И всё же до утра бы Настеньку свою слушал, только усталость своё брала: на зевоту потянуло, глаза закрываются. А мне ещё до дома добираться. На работу я и не собирался даже: отзвонюсь утром начальству, возьму день отгула. Надо мне отлежаться, в себя прийти да от лишнего избавиться. И Настя моя тоже зевоту за ладошкой прячет.
Тем временем и до Настиного дома дошли: не так чтобы и далеко от менячас добираться. У подъезда я остановился: не звали меня дальше, да и не к чему сейчас. Настя ключи нашла, на меня посмотрела.
- Спасибо, - говорит, - что проводили.
- Не за что, - отвечаю.Мне приятно было.
Помолчала она и я молчу, что сказать не знаю, потому как обнять её хочется и поцеловать. Но и пугать не хочу: это на острове она поняла, а сейчас Да и энергия нехорошая во мне никуда не делась, держу как могу.
- Вам пора, - Настя мне, а сама отвернулась, в землю смотрит.Поздно уже, а вы далеко живёте.