Ну и в чем корысть? Знавал я одного, в Кальме еще. Как лишнюю кружечку в утробу зальет, так, говорил, из каждого угла лезут. Зеленые, с вилами. По его, значит, душу. А мужик их по харям, по харям, и на нас бранится чего, мол, проклятые, не пособляете? А забавно оно получается! Вроде как за завязанным мешком нас посылают пойди, возьми, мне принеси, а внутрь не заглядывай.
Эйнар снова посмотрел на Магдалену. Ведьма загадочно улыбнулась.
Ладно, тоже поняли. Не дураки в чужие мешки руки совать вдруг туда гадюк с дюжину понапихано? А этот, как его, который нам козни строить будет, это что за полено из-за угла?
Аранеус. Ведающий. По делам ниди.
Ведающие ущербной луны отреклись от него, покачала головой неслышно подошедшая Магдалена.
Во как!
Даже у тех, кто служит злу, есть свои понятия о чести. Они, например, никогда своих не выдают. После разгрома Братства законы о преследовании ведающих отменили, но многие владетели хотят очистить свои земли от колдунов. Если ведьму поймают, то не просто убьют, а пытают, дознаются, кто еще тайной силой владеет. Ниди назовет всю округу, невинных людей на костер отправит, но тех, с кем действительно встречалась в колдовскую ночь, никогда. Аранеус убивал и предавал всех.
За ноги да в воду! возмутился Эйнар.
Пробовали. На Аранеуса охотятся и нии, и ниди, и люди, и нежить. Чисто змей. За хвост ухватишь, а он вывернется и ужалит. Все, кто замышлял против Аранеуса, погибли.
Да, сказала Магдалена. И помните: Аранеус пойдет за вами.
По вечерам Вольга учил Гризельду владеть оружием. В пути всякое случиться может, напросилась идти, так изволь уметь себя оборонить. Гризельда до того думала, что с мечом управляться умеет, хирдманны в Лагейре кой-что показывали. Сейчас поняла не то. Для могучих воинов из императорской дружины наставление принцессы в ратном деле было благодушной забавой взрослых, позволяющих дитяте поиграть с вещью, которая чересчур велика и сложна для него, а значит, и по назначению использована быть не может. Вольга учил. Выстругал из дерева меч, по весу настоящего не легче, и гонял Гризельду по двору до тех пор, пока девушка не замирала, согнувшись над в очередной раз выбитым из рук оружием, действительно не в силах его поднять. Вольга вслух не ругал и не хвалил, но Гризельда различать научилась: если улыбнется смолен чуть заметно, значит, хорошо дела у ученицы идут, если принахмурится, лучше о жалости к себе сразу забыть, во всю силу трудиться.
Правнучка императрицы настоящий меч себе требовала. Вольга только головой покачал:
Оружие каждый сам себе выбирать должен, чтоб рукой чувствовать. Иначе кочергой и то больше навоюешь. Потерпи до Окаяна.
Эйнар иногда подходил. Стоял, почесываясь, на ученье глядел, зубы скалил. Один раз сказанул:
Эх, Вольга! Не тому девку учишь!
Меч, вытесанный из славного рорка, чья древесина много крепче железа, только что выкручивавший кренделя перед Гризельдой, по дуге прошел над головой Эйнара. Нордр с ревом выдернул из дровокольной колоды топор, пошел работать обушком. И вскоре замер у толстенного, в три обхвата, дерева, под острием кинжала, устремленным к горлу, и мечом, нацеленным в живот.
Ну, Вольга! обиженно прогудел Эйнар. Это уж ты зря, деревяхой-то своей! А ну как рука бы дрогнула?
Не дрогнула б. Про девичью честь, чай, слышал? Помни, что Гризельда с Ринка. Чтоб никакой похабщины и в мыслях не держал.
Эйнар шутливо поклонился в сторону Гризельды.
Эй, рыжая! Плачь! Можешь считать меня своим братом!
Очень кстати.
Все обернулись к стоящей на крыльце Магдалене.
Очень кстати, повторила ведьма, чуть усмехаясь. В том, во что веришь сам, легче убедить других. Это понадобится вам в дороге. Пойдем, Гризельда, наши занятия не менее важны.
Магдалена учила Гризельду ходить, говорить, стоять, есть, смеяться так, как это делают девушки из зажиточных семей нордров-горожан. Забывать о том, что она принцесса императорского дома. И порой учение это давалось ничуть не легче размахивания мечом.
Магдалена и Гризельда ушли в дом. Эйнар задумчиво глядел им вслед.
А наша-то какая? вдруг обеспокоился нордр. Рыжуха?
Да.
А, хорошо. С другой-то я шаг рядом ступить побоялся бы. Хоть и хороша, ведьма!
Ведьма, грустно согласился Вольга.
Десять дней собирались в путь в доме Магдалены.
Иногда Гризельда просыпалась на рассвете, соскакивала с кровати, подходила к окну и смотрела в щелку между ставнями, как по тропинке к дому меж кустами шиповника идет молодой седовласый парень в сером плаще. Где ты был, Вольга? Что случилось? О чем не досказала Магдалена? Почему ты и одной ночи не хочешь провести с ведьмой под одним кровом?
Слуша-ай, протянул Эйнар, глядя вслед прошедшей мимо Магдалене. А хозяйка наша, случаем, не та, которая от тебя сбежала, потом к себе звала, да ты не пошел? нордр отложил в сторону брусок, коим доводил лезвие секиры до отменного блеска и остроты, и выжидательно уставился на смолена.
Она.
Чего тогда злишься, как хримтурс летом? Сам от бабы отказался
Не в этом дело. Нельзя мне с Магдаленой оставаться. Ей нужно, чтобы я верховным ведающим стал. Умная женщина, сильная кудесница. Заставит меня или уговорит. Не отступится.
Ну, страх великий! У нас на Рябиновом мысе тоже колдун был. И ничего, жил, пока не помер. Пива на празднике перебрал и в дому угорел.
Не хочу я чернокнижником становиться.
Тю! нордр аж руками замахал. Кто чернокнижник? Ты чернокнижник? Из тебя ниди, как из меня святой подвижник! И то хуже будет. Змей в лесу изводить посовестишься.
А чем вам всем змеи так жить мешают? огрызнулся Вольга. Под ноги в лесу лучше смотри да с палкой за ползучими не гоняйся.
Смолен повернулся уйти в дом.
Э-э, стой! Эйнар поймал беглеца за ремень. Змеи змеями, а чернокнижники чернокнижниками! Так что? Да по-людски объясняй, что я, палач, по слову из тебя тянуть? Вместе в поход идем, значит, никаких тайн промеж нами быть не должно.
Да какие тайны, Вольга устало опустился на бревно у забора. Знаешь, что ведающие разных лун друг друга терпеть не могут? А почему нии никогда ниди не убивают? Не только от своей доброты и благости. Боятся.
Позвали трое нии одного ниди за амбаром толковать, а обратно только ниди вышел?
Нет. Чародей, когда умирает, свою силу кому-то передать должен. Годами агония длиться может, страшно. Тело рушится, а жизнь не уходит. Видел я однажды, как мертвяк по дороге полз. В печище все знали, что ниди, попрятались, никто подарок от него брать не хотел. Но еще жутче с силой за Порог идти. Ученые ведающие почти все дар от кого-то приняли. Ниди врага мучиться оставит, посмеется еще. А нии завсегда пожалеет. А дальше Сила только у рожденного ведающего ни к добру, ни ко злу не обращена. До первого деяния. А после на что ее употребишь на той стороне и окажешься. Не ты силу направлять будешь, а она тебя. И если предсмертный дар от ведающего принимаешь
Это значит, как если в корыто кружку доброго пива вылить, а потом ведро помоев! сообразил Эйнар. Все хорошее пакость забьет!
Верно.
И ты, когда всяких злыдней давил
Я у всех дар принял.
Эйнар, охнув, сгреб бороду в кулак.
Да, друже, нельзя тебе ни помирать, ни колдовать, простодушно заявил нордр.
Да я и не собираюсь
Тот день, последний в Лагейре, был отдан на отдых. Уже уложены котомки, приготовлены и проверены снедь, одежда и снаряжение. Будущие спутники разбрелись кто куда. Что друг на друга глядеть, в дороге налюбоваться успеем.
Гризельда выбралась на крыльцо. Пока жили в доме Магдалены, на окраине, девушка полюбила смотреть на закаты. Когда после дневного учения каждую жилку тянет, а в голове кавардак, будто алчный мародер порылся, милое дело на крыльце посидеть, ни о чем не думая, на небо посмотреть. Покой.
Прежде Гризельда твердь небесную только голубой, белой или серой видела. Облака еще, тучи Радуга. Ночью чернота угольная. А тут небо слоится, все оттенки красного, пурпурного, малинового, багряного Меж ними полоса лиловая, желтая Красота неописуемая.