Татьяна Авлошенко - Правило игры стр 11.

Заскрипели доски под сапогами. Вольга подошел и сел рядом. Тоже на небо смотрит.

 Красиво.

 Красиво.

 Раньше я никогда такого не видела. Солнце садилось за ратушу, зацеплялось за ее шпиль, как флюгер.

 Магдаленин дом стоит на отшибе. Да и двери, не как у добрых людей, на закат выходят.

 А.

 Гризельда, завтра утром мы выходим.

 Да, я знаю. Уже собралась.

Помолчали, поглядели на небо.

 Сколько тебе лет, девочка?

 Больше, чем было бабушке, больше, чем было тебе

 Гризельда, я должен сказать Я вернусь. Я не могу по-другому. Эйнар Он из такого пекла выскакивал, Чернобог бы загнулся. Недаром Удачей прозвали. Да и не дорожит он жизнью своей. Ему на любом свете хорошо будет. А ты Если не вернешься? Что ты в жизни видела?

 Ничего, Вольга. Или почти ничего. Потому и иду с вами. Я не боюсь. Я верю тебе, Вольга.

Снова молчание. Не потому, что говорить не о чем, а потому, что каждый по-своему задумался.

 Да, красота,  вздохнул Вольга.  А на Окаяне закаты еще лучше.

Рано утром отправились в дорогу. Гризельда закуталась в длинный плащ. Скверное настроение неба, отплевывавшегося мелким холодным дождем, пришлось как нельзя кстати: никто не заинтересуется, почему молодая нордри так глубоко надвигает капюшон. А ведь закон об открытых лицах отменили последним из принятых в первые послевоенные годы, всего-то каких-нибудь пять лет назад. Странный закон, принятый без необходимости, единственно из ненависти: надолго запомнили на Окаяне и Ринке железные личины Братьев Ревнителей Истинной Веры.

Магдалена не вышла проводить гостей. Вольга ни разу не оглянулся на дом, скрывающийся за кустами шиповника.

Дальше была дорога. Спокойный путь из Лагейры к проливу Бергельмир. Трактиры с простой едой и жесткими тюфяками, степенные разговоры купцов и бондов о ценах на последнем торжище, товарах и урожае, жалобные вопли нищих, разухабистые песни наемников. Мимолетные равнодушные взгляды. В те дни на дороге было много народу, собравшегося на Окаян. Близилась большая Тинггардская ярмарка.

Глава 5

Фогельберг город небольшой, но богатый. Чистенький, аккуратный, добродетельный. Местные жители, знающие друг друга с колыбели, заботятся о нем и искренне почитают лучшим местом на свете. В Фогельберге трудно прижиться чужаку, но еще труднее местному уроженцу покинуть город.

В воскресный день часы между утренней службой и вечерним гулянием  время праздности. На каждом крыльце стоит почтенный фогельбержец, его не менее уважаемая жена и чада, от одного до двенадцати душ по счету.

Путники могли не сомневаться: их заметили, разглядели и обсудили. Ну и что с того? Задерживаться в Фогельберге они не собирались.

 О, по наши души!  сказал Эйнар, взглянув в окошко.  Аж трое. Непохоже, чтобы морды бить шли. Эх, хоть поесть хорошо дали!  и нордр ухватил с блюда последний кусочек жаркого на косточке.

 Откуда ты знаешь, что к нам?  спросила Гризельда.

Эйнар молча обвел рукой с зажатой в ней кружкой мигом опустевший трактирный зал.

Нордр не ошибся. Трое вошедших фогельбержцев действительно подошли к столу, за которым сидели странники. Гризельда хотела подняться навстречу, но Вольга слегка наступил ей на ногу. Сложив руки на груди, откинувшись к стене, смолен молча смотрел на пришедших. Высокий благообразный старик. Плотный молодой мужчина с гильдейской цепью на шее. Маленький сухонький человечек в черном, то и дело потирающий перепачканные чернилами ладони.

Молчание тянулось, как размокшая кожа. Оно тоже было частью странного, непонятного Гризельде ритуала.

 Я Рихард Колль,  произнес наконец благообразный старец. Слова он будто не выговаривал, а откусывал и сплевывал.  Мои спутники: Гуго Пфальц, гильдейский старшина медников, и господин лекарь Карл Эртц.

Вольга кивнул, но своих друзей не поименовал.

 Мы пришли просить вас об одной услуге,  продолжал Рихард Колль.  В нашем городе живет Иоганнес Верде, колдун. Избавьте нас от него.

 Колдун?  скучающе повторил Вольга.  И что он, похищает детей, делает женщин бесплодными, а мужчин бессильными, травит скотину, насылает порчу, науськивает на город полчища крыс?.. Крадет у коров молоко? Сколько людей уже пострадало?

 Я не могу назвать имена,  сказал-откусил-сплюнул Рихард Колль.  Но колдуну не место в нашем городе.

 Мы вторую церковь воздвигнуть хотим,  пробасил из-за плеча бургомистра дюжий Гуго Пфальц.

 Рад за вас,  ответил Вольга.  Но почему с вашим колдуном должны сражаться путники, впервые пришедшие в Фогельберг?

 Второй,  отрезал Рихард Колль.  Вы пришли во второй раз. Тридцать лет назад. Луг за городом. Там вы истребили Кальтзейского дракона.

 Зеленого и трехголового,  не то спросил, не то подтвердил Вольга.

 Нет. Он никогда не менял человеческого обличья. На редкость страховидная харя. Он дрался двуручным мечом и рассек вам рукав рубашки. Левый. Чуть выше локтя. Я стоял в толпе. Видел поединок.

 И еще вы видели, как тело дракона вспыхнуло серебряным огнем и обратилось в прах?

 Нет,  Рихард Колль пристально смотрел Вольге в глаза.  Его закопали на пустыре. Я действительно знаю, кто вы, добрин.

 Две сотни гольденов,  буркнул Вольга.

 Две сотни гольденов  большие деньги.

 Не из своего кошеля будете вы их платить, добрин бургомистр. А город не обеднеет.

 Хорошо.

 Эй,  встрял Эйнар.  Цена две сотни гольденов, а платить фогелями будете! Они тут свою деньгу чеканят,  повернулся нордр к Вольге.  Гольдены сейчас тонкими стали, поистерлись, а фогели тяжелые, чистое серебро, их на любом рынке купцы охотно берут.

 Мы действительно чеканим монеты из чистого серебра,  Рихард Колль снова воззрился на Вольгу.

Будущий победитель чернокнижника увлеченно лупил по столу местным каменным пряником, надеясь отломить кусочек, который можно будет пропихнуть в кружку с взваром.

 Я могу прикасаться к серебру. Мои спутники тоже. Приносите монеты, и я избавлю Фогельберг от колдуна.

Деньги вскоре принес Гуго Пфальц. Он же подробно объяснил нанятому избавителю от чародея и его соратникам, как найти логово нечестивца, но проводить отказался. Эйнар тихонько буркнул что-то о трусах, но Гризельде показалось, что бородатому меднику просто стыдно.

Дом колдуна был дряхл. Он походил на древнего старца, который, брюзжа и стеная, тащится по своему долголетию, призывая забывшую о нем смерть. Но и о нем кто-то заботился, подметал мостовую перед дверью, чистил колокольчик, подновлял косяк.

 А местные-то колдуна не палили,  заметил Эйнар.  Хм Постою-ка я тут, погляжу, чтобы вам без толмачей говорить.

Внимательно оглядев пустую улицу, нордр вытащил из петли на поясе секиру и пристроил ее на могучее плечо.

Смолен освободил рукоять меча.

Гризельде никто не сказал, что делать, поэтому она вошла в дом вслед за Вольгой.

Внутри жилище колдуна выглядело таким же ветхим, старым, но опрятным. Словно человек, живущий здесь, усердно противился грязи и запустению, но из-за нехватки сил и времени никак не мог справиться.

Вольга быстро огляделся, буркнул себе под нос что-то о травах и уверенно ступил на лестницу, ведущую на второй этаж.

Ступени громко скрипели, а осторожный лесной житель словно нарочно ступал так, чтобы шуму было побольше. Странно

На миг замерев на пороге, Вольга толкнул дверь.

Колдун стоял между столом и единственным в комнате крохотным окошком. Маленький хрупкий старичок с жидкой белой бородкой и растерянно мигающими голубыми глазами. Руки он прижимал к груди не то обреченным жестом всех испуганных, не то пряча что-то за пазухой.

 Иоганнес Верде, травник,  не спросил, а назвал Вольга.

 Да,  с запинкой ответил старик, растерянно озираясь, словно чаял увидеть в маленькой комнатке другого Иоганнеса Верде.  Я знал Только не думал Впрочем, чем этот день отличен от всех прочих? Значит, сегодня