И как хватило магии создать из Златовласки дра оборвал себя на полуслове Велимудр. Он вдруг вспомнил, что еще толком не объяснился с членами совета и с королем.
Воибор шагнул к двери и подергал ее. Заперто. Он постучал кулачищами:
Эй, откройте!
Никто не ответил. Мастер над оружием обернулся на остальных членов совета. Все поняли, что происходит нечто нехорошее. Велимудр достал из ножен свой горящий меч, и клинок тут же залился пламенем. У Радосвета и Горислава тоже были с собой мечи, как и полагалось всем ведунам. Ведь эти аскеты должны всегда быть готовы защищать угнетенных от тьмы. Только у других лесных колдунов мечи не горели. Пересвет же выставил вперед свой посох, и тот засиял.
Воибор отошел назад и переглянулся со спутниками. Метнул в дверь огненный шар.
Деревяшка тот час разлетелась в пепел, в проходе образовалась зияющая дыра. Стало видно, что караульные в коридоре лежат на полу без чувств. Воибор хотел рвануть наружу, но кто-то ухватил его за шиворот. Это был Яромир.
А теперь смотрите, с трепетом сказал король. Сейчас начнется.
Темень в коридоре начала сгущаться и плотнеть, будто превращалась из воздуха в болотную воду. Она ежилась и крутилась, кряхтела и что-то шептала. Точно, как бродячий туман. А потом вдруг подхватила одного из беспамятных стражников и потащила его!
Ну, нет уж, мерзость, шиш тебе, прорычал Велимудр.
Ведун в два длинных шага подлетел к коридору и размашисто смахнул с меча пламя прямо на нежить. Сгустившийся мрак взвизгнул и заклубился. Но постарался все же тащить свою добычу дальше. Оно пыталось пробиться к стене.
Радосвет Шепчущий над Ветрами выкрикнул:
Приказываю тебе стоять на месте, нежить!
Его слова взорвались порывами сквозняков. Устремились на комок тьмы, обвили его густым ветром. Мерзость притормозила свой бег, ей нелегко было справиться с этой магией.
Выдвинулся вперед Пересвет Разящее слово:
Покажись нам целиком! прогромыхал голос старца.
Стены замка задрожали, словно от землетрясения. Из щелей посыпалась пыль. Мелкие жучки и паучки, веками жившие в темных уголках, вдруг засуетились, не зная, куда бежать. И засеменили, засеменили маленькими ножками по камням. А уплотнение тьмы начало разрастаться, вбирать в себя подобных собратьев, расплодившихся в замке. Оно становилось все больше и больше и вскоре заняло в высоту весь коридор. Ветер Радосвета уже не мог удерживать тьму. Она стала похожа на огромного червя или сгусток гнилостного непрозрачного болота. Шепот теперь казался громким свистом, и пульсация его отдавалась треском по полу.
Горисвет шагнул к Велимудру и сказал:
Как в прежние времена?
Тот улыбнулся и кивнул.
Велимудр взмахнул мечом. Одновременно с ним Горислав ударил о каменный пол посохом. На чудище обрушился неистовый поток света. На несколько мгновений стало так бело, что все остальные зажмурились. Подгоняемые ветрами Радосвета, желтое пламя и белое сияние заползли в каждую щель, в каждый темный угол. И пронзили сгусток тьмы тысячей прожилок. Нежить издала ужасный визг. Хлюпнула, заскрежетала и захрустела. Громыхнула! А потом все резко прекратилось. Комок тьмы точно лопнул и растворился, будто грязь в воде. Ведуны остановили свою ворожбу.
Тфу! Гадость какая, фыркнул Воебор.
Севшим хрипом Велимудр проговорил, едва справляясь с отдышкой:
Это не замок превратился в чудовище. Это окружение твое состояло из чудовищ, Яромир! Огромный сгусток дурного колдовства лишь порождение проклятия, созданного, чтобы ослабить тебя, государь! Они желали свести тебя с ума
Кто? не понял Яромир. И зачем?
Его разум еще слаб предположил Пересвет.
Не смей так говорить о своем государе! рыкнул король.
«Они» это твоя придворная ведунья и настоятель центрального храма, с горечью произнес Велимудр. Намеренно сводили тебя с ума, государь. Чтобы ты не смог подготовить Северный Лес к войне
У всех сжались сердца. До чего же должна была дойти смута, до чего же глубоко запустили свои руки Тивильчецы в дела востока, чтобы самые чистые и сильные люди в стране предали своего короля? И сколько времени уже упущено? Сколько дел не сделано? Есть ли шанс еще успеть хоть как-то приготовиться?
ГЛАВА 8. ЦВЕТЫ СРЕДИ ЗИМЫ
«На рассвете обратился к нему я. И стал звать любовь.
Такую, чтобы в золоте да с удачею.
Чтобы ладно все, как в сказке, счастливо.
Долго кликал, никто не приходил.
А потом вдруг отозвалася. То Судьба пришла. И я принял ее.
Она хороша, и сладка была, и горька бывала.
Левой рукою давала счастье, правой рукой отбирала что-то.
И пути мои то преломляла вдруг, то смягчала резко.
Так прожил я с ней, рука об руку.
На закате я обернулся к ней. И сказал:
«Спасибо тебе, Судьба милая.
Что прошла со мной весь этот яркий день.
Я то счастлив был, то безрадостен.
Ты возвысила так и возвеличила,
Дух мой юный взрастила в горсточку света.
Но ведь звал тогда не тебя совсем.
Я любовь звал. А пришла Судьба»
Обняла Судьба и сказала вдруг:
«Как не понял ты, как не приметил ты!
Я и есть любовь!
Я давала то, что безвредно было
Я отнимала то, что на злобу шло.
Я несчастием воспитала дух,
А удачей насыщала плоть.
Я имела план, но отрекалася,
Когда ты искренне просил меня.
Все деяния мои от любви к тебе.
Я жизни суть, я мать тебе.
Я Судьба твоя я и есть Любовь.
Ты позвал меня, и я пришла».
Смеркалося».
Перевод древней лучезарской песни
Елисей проснулся посреди ночи. Так происходило часто. С тех пор, как они с Велигором и Златовлаской поселились в этой хижине, юноша потерял спокойный сон. Там, далеко, в родном Северном Лесу, природа пела тысячей звуков. Птицы и звери, само дыхание Отца-Леса все ласкало и убаюкивало. В густой чаще почти не бывало сквозняков. Только на реках или озерах. Но здесь, в дикой южной степи, с ее скудной растительностью, ветра гуляли свободно. Так же игриво разгонялись на просторах, как и местные антилопы. Это было очень непривычно для лесного охотника. От заунывных завываний Елисей просыпался почти каждую ночь, а то и не по одному разу. Он нервно оглядывал маленькую комнатку, насколько это было возможно в поглощающей тьме. Прислушивался к звукам дыхания спящих соседей Велигора и, особенно, Златовласки. И только когда убеждался, что с принцессой все ладно, засыпал дальше.
Однако же в остальном юноше и его спутникам жилось здесь весьма спокойно. Хотя бытовые условия можно назвать самыми аскетичными. Маленькая хлипкая хибарка около поляны с акациями служила им домом. Внутри нее не было почти ничего, кроме мизерной комнаты и очага. Трое поселенцев ютились в ней по ночам, остальное же время вынуждены были проводить на улице с той стороны дома, где в данный миг нависала тень. Потому что жара стояла весьма изнурительная и душная.