Вновь прибывший господин не вызвал у Каха никаких эмоций, хотя он сразу понял, кто перед ним.
Ты меня помнишь? нерешительно начал мастер.
Нет, ответил мальчик, я никогда раньше вас не видел.
Все ожидали, что свежеиспечённый следователь немедленно уличит негодяя во лжи, но он спокойно продолжал допрос:
Ты виновен в беде, постигшей этого мальчика наверху? Нет, так же спокойно, в тон ему отвечал Ублизнюкавру. Волшебник торжествующе улыбнулся Ильсорам. Те поняли, что допрос окончен, и были изумлены скоростью, с которой председатель Гильдии Гиоса вынес вердикт.
Он говорит правду, подтвердил маг. Я бы почуял враньё. Отпустите юродивого, и так натерпелся, родимый.
Инвварс кивнул. Первой развязывать Ублизнюкавру побежала У.
Я же говорила, шепнула она на ухо пленнику, не все из этих такие уж звери.
Этчеверрия не задержался у Ильсоров, он собрался и быстро уехал, обещав, правда, ещё заглянуть.
Один раз в году Белый заезжал к Ильсорам: поначалу придумывал предлоги, а потом просто так. Старик сам задавался вопросом «зачем» ответа так и не нашёл. Ему, одиноко прожившему две человеческие жизни, не к лицу было признаваться в привязанности к небогатым смертным.
Возможно, его привлекала атмосфера дома Ильсоров: затягивающиеся сверх меры вечерние беседы с Инвварсом или стряпня его жены Сама жена? Кто знает?
Магия постепенно действовала. Эйт, хотя и заметно хромая, начал ходить. Он не утратил ни весёлого нрава, ни детского задора. Пожалуй, даже внимательнее относился теперь к близким. Вообще, со стороны могло показаться, что трагедию пережил не он, проведший несколько месяцев в постели, а Ли. Последний стал замкнутым и невесёлым. И хотя Эйт с магом в один голос уверяли, что его вины в случившемся нет, да и быть не может, мальчишка упрямо продолжал пялиться в землю, никогда во время подобных диалогов не поднимая глаз.
В тот день семья как раз прощалась с Белым, в очередной раз покидавшим Ильр. Двуколка Этчеверрии уже стояла, готовая к путешествию.
Пригласили к завтраку. За едой по традиции шёл неторопливый диалог. Маг, обычно с упоением поглощавший жаркое Альды, ел мало и улыбался семье, которую уже воспринимал как родную. Он пристально разглядывал Эйта, Инвварса и прочих.
Слушай, сказал он неожиданно Ли, а что, если тебе перебраться в Гиос? Дом у меня приличных размеров, домашний такой, ты смог бы с моей протекцией школярничать в школе, а потом, глядишь, в чиновники тебя определим, да и пособить мне по хозяйству. Я уже старый старик. Кто ведает, что случится?
«Старый старик» заговорщицки подмигнул.
Все были поражены и долгое время не могли собраться с мыслями.
Волшебнику стало ясно, что молчаливое обсуждение затянется, и он принял решение поддержать Ильсоров: шевельнул губами, пробормотал заклинание, и по лицу хозяев поплыли довольные улыбки. Лишь упрямый юнец по-прежнему сохранял пасмурность духа. «В этом доме мои чары не действуют», внутренне удивился Этчеверрия.
А что, Ли, идея-то неплоха! весело воскликнул Эйт. По крайней мере, я буду спокоен, что с дедушкой
Он осёкся и покраснел.
Простите, мастер. Я хотел ну, выйдет здорово, если Ли окажет вам посильную помощь.
Маг кивнул и снисходительно улыбнулся.
Договорились, подытожил Инвварс.
Благодарю вас, господин председатель Гильдии, он встал из-за стола и торжественно обвёл семейство взглядом.
Мы охотно принимаем вашу любезность, но оплачивать обучение сына мы способны сами.
Конечно, я так и полагал.
Графство Гиос
Столица графства город Гиос
Десятый день лета, на первый взгляд, мало чем отличался от остальных.
Впрочем, нет, всё-таки отличался: во-первых, на улице бушевала сильная гроза; во-вторых, с этого дня Лиас решил не посещать городскую школу. Сколько можно: двадцать один год исполнился. Назидания Червоточины Квика уже порядком приелись, а больше из храма науки вынести было нечего. Учили считать и писать ну и, конечно же, уважать старших. Чего ещё-то?
Да и Этчеверрия был не в восторге. Смертные, по словам мастера, получив знания, используют их только для совершенствования оружия. Бред какой-то.
Навязчивый текст детской считалки снова посетил его, напоминая обо всём, что было ему мило в прошлом:
Белый маг на твоём пороге,
Чёрный священник просит денег,
Серые люди протянут ноги,
Зелёные эльфы все бездельники,
Жёлтые гномы копают землю
Выходи тебе я внемлю
Ученик мага вздохнул. За окном чёрное грозовое небо прорезала яркая вспышка света, и мир тут же содрогнулся: кто-то задействовал раскатистый гонг. Пузатый приживала
кот Ксенофонт испуганно вскочил с дивана и попытался запрыгнуть человеку на колени.
Без предварительного разбега, которым хитрюга в последнее время бессовестно пренебрегал, затея была явно обречена на провал. Он так и остался у подножия обитого велюром кресла, скорчившись и мяукая.
Что, усатая зараза, разъелся? Лиас брезгливо посмотрел на кота. Говорил тебе: не тронь говядину. Так нет же, сразу всё слопал, а запас, между прочим, на неделю.
«Зараза» опустил морду: мол, раскаиваюсь, но ученик Белого понимал: принеси прямо сейчас говядину, и Ксенофонт сожрёт За окном снова полыхнуло. Кот боязливо прижал уши.
Ладно, так и быть, на этот раз я тебя подниму, однако предупреждаю: потолстеешь ещё скажу мастеру, что ты мышей не ловишь, да ещё и нахально объедаешь нас.
Лиас двумя руками одной ему было не справиться схватил своего мурлыкающего собеседника и торжественно водрузил себе на ноги. Ксенофонт тут же устроился поудобнее и затянул песню.
Лиас погладил лентяя. Оба долго глядели в окно, за которым шёл мощный летний ливень.
Тугие, тяжёлые струи воды бились о стекло и тут же разлетались в стороны. Они убаюкивали не хуже, чем равномерные попытки капель прорваться через крышу в гости. Юноша слушал эту симфонию в исполнении природы и рассуждал о наболевшем.
«Мастер говорит: никто не виноват. Да и Эйтр зла не держит. Оба верят, что я чист, ни при чём, случайность. Может, и так Эйтра жалко вдвойне. Я сволочь. Ведь никому не рассказал, что велел брату охрометь на холме. Трус».
На столике рядом лежала старая газета, видимо, одна из тех, которые изучал Этчеверрия. Газета называлась «Волшебное слово» и в целом была посвящена науке о колдовстве, в которой молодой человек не понимал ни слова. Но иногда печатали и кое-что, интересное Серым.
Вот сегодня Лиаса заинтересовала одна статья, очень необычная. Автор с восторгом писал о том, как попали впросак гномы из Иргольда. Каким-то образом к ним сумел пробраться мальчишка. И мало того, что почти год прожил у мастеров в подземных пещерах, так ещё и вынес оттуда золото для императора Кумра сундуков двести-триста. Жёлтые обнаружили лазутчика только тогда, когда и след его простыл уже. Автор впадал в радостный пафос: гномов никто не любил, но чтобы их так вот взял и провёл за нос смертный! Конечно же, газета сочувствовала императору Кумра Круимрару и радовалась, что казна государства увеличилась чуть ли не в два раза после такой операции (мастера добывают особый вид золота, который в два или три раза дороже обычного). Мальчишку-смертного, который оказался способен на такой необычный подвиг, звали Атцель. Он исчез в неизвестном направлении по слухам, сбежал в Мангольд. Естественно, гномы приговорили его к смерти.
И, самое интересное, этот паренёк тоже был из Гиоса. Статью опубликовали с сильным опозданием всё это случилось уже несколько лет назад.
«Надо же, как интересно: судя по датам, это мой ровесник». Мысли перекрыл грохот дверей.
«Вернулся», сообразил Лиас.
Манера хозяина дома открывать двери являлась поводом для зависти всей графской гвардии. Среди этих со временем ожиревших и отупевших «героев» достойным собутыльником считался лишь тот, кто умел «как следует» заявиться в пивнушку. По их мнению, зайти в зал особое искусство. Простолюдины могут скромно просочиться внутрь, а настоящий, видавший виды боец долбанёт по препятствию так, что добропорядочные (и не только) обыватели от страха выпустят из рук сосуды с пенистым элисом.