Киваю в ответ.
Хорошо. Хоторн убирает руку с микрофона, но взгляд у него все еще тревожный.
Транспортник резко идет на снижение. Ощущение такое, словно внутри все сжимается. Он приземляется в середине посадочной площадки на окраине военной базы. Открывается люк, и в проеме предстает небо, затянутое тучами. Из-под земли, словно деревья в каменном лесу вздымаются серые колонны, сужаясь к облакам.
В диаметре они, должно быть, размером с несколько городских кварталов. К ветвям каждого Древа пришвартованы почковидные корабли. В одном таком воздухолете могут поместиться тысячи бойцов. Это мобильные казармы со спальными помещениями, столовыми, тренировочными центрами. По мере необходимости они могут перебрасывать солдат на другую базу или в зону конфликта.
Я присматриваюсь к каменному лесу кораблей. Должно быть, здесь сотни тысяч солдат
Хоторн тем временем поднимается с места. Забирает у меня грелку и выбрасывает в корзину.
Пошли. Он ждет, пока я встану. Доставлю тебя на место.
Прижимая к телу винтовку с направленным вниз дулом, пристально осматривается и только потом покидает корабль. Я выхожу следом.
Почему мы просто не пристыковались? удивляюсь я. Такое ощущение, что территорию базы зачистили.
Тебе не положено находиться там до прохождения обработки. Они стараются создать видимость посвящения в тайное общество рыцарей.
А ты в это не веришь?
Я внимательно рассматриваю профиль Хоторна, шагая с ним рядом. Красавчик хмурится.
Просто я уже в курсе, что скрывается по ту сторону стены, Розель.
Его привезли сюда и подвергли обработке в десять лет. Тогда он, наверное, считал, что прибыл служить благому делу.
Как думаешь, мне все равно придется выступить?
Хоторн смотрит вверх и морщится. Воздух кишит транспортниками. Они отчаливают из доков. Выглядит так, словно ветер срывает с каменных деревьев листья.
Кажется, твоя пресс-конференция отменяется дронов с камерами нет. Никогда не видел, чтобы одновременно мобилизовали столько воздушных казарм. Похоже, они собираются нанести ответный удар. Здесь еще не бывало так пусто, особенно в День Перехода. Как будто мы остались одни.
А как обычно все проходит?
Обычно в очереди на обработку стоят тысячи детей. Некоторые плачут их слишком юными разлучили с домом. Но другие держатся стойко. Может, надеются вписаться сюда так, как не получалось с семьями.
А ты был из каких? осторожно интересуюсь я.
Из последних.
По широкой мощеной дорожке, ведущей к черной стене, что окружает этот исполинский лес, мы пересекаем площадку. Чтобы увидеть верхушки, приходится запрокинуть голову. В центре стены ворота из трех створок в виде золотых мечей. Высотой, должно быть, с пятиэтажный дом. Меч посередине древний, из доядерной эпохи. Он на пятую часть выше тех, что стоят у него по бокам.
Загадочные врата в заколдованный лес.
Вдоль дорожки стоят вооруженные солдаты. Хоторн притормаживает возле одного из них. Достает из кармана небольшую белую марку в целлофановом пакетике и предлагает воину:
Чет?
Солдат озирается, словно проверяет, не видит ли кто.
Спасибо. Небрежно забирает пакет и прячет в отделение на оружейном поясе.
Где кандидаты на Переход?
Их нет. Всех развернули. Никто не войдет в эти стены, кроме второрожденной Сен-Сисмод. Это приказ Просветленной.
Хоторн хмуро смотрит на меня:
Почему только она?
Начальство обеспокоено проверкой на благонадежность. Метки таинственным образом вышли из строя. Все с ума сходят. Мы не можем проверить кандидатов, потому никого не принимаем. Идентификаторы сломаны. Кто угодно может прийти к воротам и заявить, что он Меч, а доказать личность невозможно. Теперь это проблемы Ценза.
Спасибо, кивает Хоторн. Он явно на взводе.
Мы идем дальше.
Что за чет? спрашиваю я.
Помогает расслабиться, когда сам не в состоянии. Кладешь в рот, он растворяется, и жизнь налаживается.
То есть наркотик?
Да нет же. К чету не привыкаешь. И не смотри так заносчиво! Придет день, когда он и тебе пригодится. А нет так повезло. Можешь потратить его, чтобы что-то раздобыть.
Типа информации.
Типа того.
Чем ближе к базе, тем заметнее оборонительные меры. По поверхности стены, окружающей базу, расходится рябью переливчатый щит. Скорее всего, работает он тоже на термоядерной энергии. Сжимаюсь от страха: такая защита против ИТГ не устоит.
Вся наша оборона построена на термоядерной энергии? спрашиваю я.
Хоторн приостанавливается и поворачивается ко мне.
Почему ты спрашиваешь?
И все-таки?
В основном, да.
Ее можно перевести на другой источник питания? Например, водородный?
Зачем? У водородных элементов потенциал и срок службы в десять раз меньше, чем у термоядерного синтеза.
Внезапно центральная створка ворот опускается к расположенному на земле Золотому Кругу.
Солдаты на той стороне наставляют на нас термоядерные винтовки.
Мы подходим к прекрасному Золотому Кругу. В его центре высится старинный меч. Хоторн снимает черную перчатку и подносит метку к свету, исходящему из золотой рукояти. Серебряную метку сканируют. Поверх рукояти проецируется голографическое изображение Хоторна, внизу мигают номер подразделения, ранг и прочая информация.
Чертовски красив, правда? шепчет Хоторн.
Я тихонько отвечаю:
Я бы на такого не стала «заслуги» тратить
Хоторн удивленно приподнимает брови и, похоже, хочет что-то добавить, но один из солдат у ворот обращает на меня внимание.
Просканируйте метку для обработки, раздается гулким эхом его голос.
Поднимаю руку тыльной стороной вверх. Метка не светится, только родинка-корона розовеет на коже.
Она повреждена после нападения. Кажется, ее замкнуло.
Просканируйте метку для обработки, иначе я применю транквилизатор.
Следую приказу. Мою руку сканируют, но изображение не появляется. Первый солдат кивает другому, который держит наготове ружье с транквилизатором. Пульс резко ускоряется.
Это Розель Сен-Сисмод! сердито кричит Хоторн. Просто посмотрите на нее!
Может, так. А может, она шпионка, которой сделали пластическую операцию, чтобы она стала копией второрожденной Сен-Сисмод. Боец сплевывает на землю.
Хоторн тычет в меня рукой:
Да вы же видели ее тысячи раз! Обработайте ее и выдайте новую метку!
Я видел ее чаще, чем ходил посрать. И наши враги тоже! Нельзя проводить обработку без сканирования. Мы не выдаем новые метки. Теперь это проблемы Ценза.
При одном лишь упоминании Ценза я начинаю задыхаться от страха. Хоторн подходит ко мне и закрывает собой от солдата. Но я не привыкла прятаться, поэтому встаю рядом.
Он хмуро смотрит на ворота:
Неужели мы без них не разберемся? Это дело второрожденных.
Вдруг из-за спин солдат выходит безупречно одетый мужчина. Его наряду позавидовал бы даже самый элегантный перворожденный из дружков Габриэля. Длинный плащ черной кожи специально скроен так, чтобы выставить впечатляющую фигуру в лучшем свете. Он достигает середины икр в отполированных до зеркального блеска черных ботинках. Под плащом у незнакомца белая классическая сорочка с шелковым отливом и брюки, так же прекрасно сшитые, как и плащ.
Но татуировки у него возле глаз наводят на размышления. У внешних уголков берут начало выбитые навечно тонкие черные линии, изгибающиеся к вискам. Они делают его похожим на смертоносного кота. Я знаю, что означают эти тонкие, как бритва, полоски. Каждая из них это зарубка смерти. Агент Ценза успешно выследил и казнил по меньшей мере пятьдесят человек. Скорее всего, третьерожденных и их сообщников.
И кто это к нам пожаловал? интересуется цензор, заложив руки за спину. Посмеиваясь, он выходит из золотой арки. Неужели знаменитая Розель Сен-Сисмод? Дорогая, что же привело тебя в нашу обитель? Почему тебя обрекли на столь адское существование? С твоей-то родословной можно было подыскать более подходящую должность. Он останавливается передо мной, ухмыляясь, словно помешанный клоун.
Агент по-настоящему красив, точно какой-нибудь древний король. Ему за двадцать, он высокий и грациозный, словно сошел с рекламного проспекта Алмазов. У него привлекательный высокий лоб и острый подбородок, а вот улыбка подвела. Четыре верхних передних зуба заменены стальными, как и большинство нижних зубов. Он изучает меня совершенно жутким взглядом, и я изо всех сил стараюсь не реагировать.