Пока я не вернусь, ты отвечаешь за подразделение, Гилад! кричит Хоторн, стараясь перекрыть шум двигателя.
Гилад грозно улыбается отряду.
Итак, детишки! ревет он. Это просто спасательная миссия. Вперед ищем выживших Мечей и вызываем мед-дроны.
Хоторн вежливо указывает на трап:
После тебя, Розель.
Я всхожу на борт, оглядываясь через плечо на единственного человека, который по-настоящему меня любил.
5. Теперь ты моя
В сером салоне транспортника вдоль стен и посередине выстроились ряды сидений. Корабль пуст, на борту только пилот и мы с Хоторном. Выбираю место поближе к трапу. Хоторн пристегивает меня ремнем безопасности и устраивается напротив.
В открытую дверь видно Дюну в сопровождении отряда перворожденных офицеров в белоснежной форме, покрытой серой пылью. Они и не подозревают, что коммандера Кодалина на самом деле зовут Дюна Питс, он третьерожденный, самозванец. А как иначе, если его брат второрожденный офицер? Кровь гудит от ужаса. Золотистая метка в форме меча, горящая на руке Дюны, подделка. Если об этом разнюхает кто-то из тех офицеров, они казнят его, не сходя с места. По всем заповедям Республики он вообще существовать не должен. В законе о рождении исключений немного: считается расточительством тратить ресурсы на третьего ребенка. Только Просветленным, которые обязаны иметь двоих детей, дозволяется произвести на свет больше потомства, и только в исключительных обстоятельствах. Наша с Габриэлем мать может родить третьего, лишь если кто-то из нас с братом умрет. При этом специальное разрешение запрашивается по официальным каналам. Такое случается, но редко. Выявлением и устранением нарушителей закона занимается целое подразделение правительства под названием «Ценз». Их власть почти беспредельна. Я вздрагиваю. Никогда и никому не расскажу, чем со мной поделился Дюна, иначе его выследят и убьют.
Но если Уолтер второрожденный, кто же первенец?
Как ты? спрашивает Хоторн.
Безучастно смотрю на него.
Выглядишь так, будто вот-вот свалишься в обморок.
Долго еще до Золотого Круга? голос словно чужой, хриплый и грубый. Задыхаюсь от вездесущей пыли и урагана эмоций.
Хоторн пожимает плечами, откидывается на спинку кресла, вытягивает ремень безопасности и пристегивается.
Меньше двадцати минут.
Киваю и отвожу взгляд. Дюну мне больше не видно: трап с хлопком закрывается, замуровывая нас внутри, звук эхом разносится по кораблю. Воздухолет набирает высоту, салон освещает приглушенный свет. Под моими ногами прозрачный отсек. В него видна панорама разрушений: несколько рухнувших зданий; целые кварталы, охваченные огнем; на выжженной земле, словно скелеты неведомых чудовищ, лежат транспортные корабли.
До сих пор война наш доминион напрямую не затрагивала. Под удар обычно попадали города в Уделах Звезд, Атомов и Солнца. Города, которые подозревали в предоставлении убежища или сочувствии повстанцам Врат Зари. Мать, должно быть, вне себя от гнева она единственный Верховный Меч, впервые за несколько веков не сумевший защитить своих людей своих перворожденных. Остальные ее не волнуют.
Слезы туманят мой взгляд. Хоторн внимательно смотрит на меня, и я понимаю, что вся дрожу, сказываются последствия травмы. Он расстегивает ремень безопасности и пересаживается на кресло рядом со мной. Из кармашка бронекомбинезона достает квадратный сверток, разламывает его двумя руками и трясет, а потом вкладывает теплым мне в ладонь.
Держи, говорит он, второй моей рукой зажимая пакет, согревая мои пальцы.
Достает из аптечки марлевую повязку и смачивает водой из распылителя, а потом прижимает ткань к моему лицу.
Я шарахаюсь в сторону.
Что ты творишь?
Пытаюсь тебя отмыть. Ты кошмарно выглядишь.
Отмахиваюсь от его рук:
Кого это вообще волнует?
Он берет генератор питания, снимает с него хромированную крышку и держит передо мной как зеркало. Я похожа на плачущего призрака. Кожа покрыта серой пылью с дорожками от слез.
Я не плачу. Просто грязь в глаза попала, вру я.
Верю. Хоторн тоже врет.
Он убирает крышку и снова прижимает мокрую марлю к моему лицу. На сей раз я не отбиваюсь, и красавчик осторожно стирает с моих щек сажу.
Прости за нос, бормочу я.
Хоторн только плечами пожимает.
Бывало и хуже. Не раз его ломал.
А так и не скажешь Тревожно прикусываю нижнюю губу, а Хоторн мне подмигивает.
Мое сердце трепещет, лицо вспыхивает.
Каждый раз, как он ломается, я его вправляю. Гилад меня за это дразнит. Говорит, пустая трата «заслуг», все равно опять кривой будет. Может быть, он сам мне это и устроит.
Что за «заслуги»?
Премиальные очки. Их начисляют, если ты выполняешь что-то лучше или быстрее других. Или делаешь то, что больше никто не может.
А еще какими способами их получить?
Стучать. Сообщать о нарушениях правил. Впрочем, я бы не советовал. Перевертыши в большинстве подразделений надолго не задерживаются.
Хочешь сказать, их убивают?
С ними случаются разные несчастья, после которых они уже не выздоравливают.
На что еще можно потратить «заслуги»?
Хоторн перестает тереть мое лицо и откидывается на спинку кресла.
Да на всякое: дополнительный рацион, электронные книжки или журналы, мыло, шампунь, сладости, развлечения
Какие развлечения?
Красавчик складывает грязную салфетку и бросает ее в корзину.
Ну Кино, музыка, свиданки Он смотрит на меня оценивающе и скалится в улыбке. Сердце в груди пускается вскачь. За свиданки рассчитываются «заслугами». Тебе подбирают подходящую пару, потом вам разрешают встретиться и Хоторн неопределенно машет рукой в воздухе, и все такое.
Молчу. Красавчик вздергивает обе брови. Я продолжаю на него таращиться.
Умоляю, скажи, что понимаешь, о чем я, морщится Хоторн.
Качаю головой.
Секс, Розель. Я о сексе.
Выпрямляюсь и отвожу взгляд, смутившись поворотом разговора.
Ты ведь знаешь, что такое «секс»? смеется красавчик.
Знаю. Просто не понимаю, зачем тратиться на это. Детей нам все равно нельзя, мы же второрожденные. Потомство производить запрещено. Какой смысл в этих свиданиях?
Хоторн пялится в потолок, а потом недоверчиво глядит на меня:
Какой смысл? Удовольствие, Розель, удовольствие. До свидания мы пьем таблетки, так что ребенка сделать не выйдет.
То есть ты платишь за право завести
Слово, которое ты пытаешься подобрать, подружка. И нет, никто не может завести подружку. Постоянные отношения тоже запрещены. Поэтому каждый раз встречаешься с разными людьми.
Отчаянно мечтаю сменить тему.
Из Врат Зари кого-нибудь обнаружили? Я видела одного в визоре с ночным небом. На нем была вращающаяся черная дыра. Провожу рукой перед лицом от лба к подбородку. Вот здесь. Он бросился под наш кар. Щеки у меня горят, и ужасно хочется стереть наглую ухмылку с физиономии Хоторна.
Не знаю. Больше со мной никто не связывался. Он постукивает по наушнику гарнитуры.
И как мы узнаем? Чтобы не встречаться с ним взглядом, стряхиваю с рукава пыль.
Возможно, позже мне сообщат, как продвигается расследование. А вот тебя, скорее всего, допросят о том, что ты знаешь о нападении. Так что именно?
Первого солдата я увидела где-то возле Дома Наследия.
Но вас атаковали гораздо дальше. Почему ты раньше никого не предупредила? Нахальная улыбка мгновенно исчезает.
Не была уверена, что именно видела.
Хоторн стреляет глазами по сторонам, желая удостовериться, что за нами не наблюдают, и прикрывает микрофон гарнитуры. Никому этого не рассказывай, шепчет он.
Почему? На нем был золотой визор со знаком солнца
Он шикает на меня, оглядываясь через плечо.
Ты не доложила немедленно. Это могут расценить, как пособничество врагу.
Я понижаю голос.
Я была сбита с толку. Я ведь только что уехала из дома, меня это сильно ранило, и я не подумала
Знаю, каково это, поглаживает мое запястье Хоторн, когда понимаешь, что больше не вернешься домой. Он смотрит на меня, и в его глазах отражается моя боль. Но про солдата ничего нельзя рассказывать. Просто начинай с того момента, когда на вас напали. Уж поверь! Я пытаюсь тебя защитить, ясно?